Зигмар очень любил старого короля, но знал, что ненависть Марбада к ютонам столь велика, что смягчить ее невозможно.
— Тогда мы разберемся с Марием после. Когда покончим с орками, — сказал Зигмар.
Один за другим собравшиеся короли брали слово. Хотя каждый правитель высоко ценил Зигмара, уважал его дела и восхищался дальновидностью, собравшей их, не все были готовы передать ему командование.
Зигмар чувствовал, как постепенно теряет терпение. Одни и те же аргументы снова и снова приводили ему. И он видел, как рушится то, что он пытался построить за прошедшее десятилетие.
Наконец он встал и положил на стол тяжелый молот Гхал-мараз. Взгляды обратились на него. Король унберогенов уперся ладонями в стол и подался вперед.
— Так что же, расе людей суждено погибнуть? — тихо спросил он. — Мы так и будем препираться, как вздорные старухи, вместо того чтобы встать плечом к плечу и встретить врага с оружием в руках?
— Погибнуть? О чем ты? — не понял Сигурд.
— А как иначе это назвать? — горько спросил Зигмар, и в словах его слышалось презрение. — Орки стремятся нас уничтожить, а в наших сердцах все равно горит стремление ссориться друг с другом. Орки — грубые звери, живущие лишь затем, чтобы разрушать. Они ничего не строят, не обрабатывают землю, а только убивают. С какой стороны ни посмотри, жить они достойны меньше нашего, но все же они едины, тогда как нас разделяют гордыня и эгоизм. Меня до глубины души огорчает вот что: все, чего мы достигли, тонет в мелочных дрязгах.
Зигмар выпрямился во весь рост и поднял Гхал-мараз:
— На похоронах моего отца король Курган Железнобородый рассказал, как этот молот очутился у меня, и напомнил, что это не только оружие разрушения, но и созидания. С помощью молота кузнецы куют железо, которое делает нас сильнее, но Гхал-мараз — нечто неизмеримо большее, чем молот обычного кузнеца. Это молот короля, и с его помощью я мечтал выковать империю людей, где все смогут жить в мире. Но если мы не можем отказаться от гордыни даже тогда, когда она ведет нас к погибели, то мне здесь больше делать нечего. Я вернусь в Рейкдорф и буду биться с каждым орком, который осмелится сунуться на мои земли. Я не стану ждать помощи от вас и не приду на выручку, если вы позовете. Зеленокожие явятся и уничтожат нас. На это у них уйдет много лет, но, несомненно, они достигнут желаемого, если вы не будете воевать вместе со мной. Сражайтесь под моим командованием, подчиняйтесь, и вместе мы сможем пережить это испытание. Решайте сейчас, но помните: мы выживем, если объединимся, а порознь мы погибнем.
Зигмар снова сел и опять положил Гхал-мараз на стол перед собой. Никто из правителей не осмеливался нарушить тишины до тех пор, пока Марбад не поднялся со своего места и не встал рядом с Зигмаром. Король эндалов достал из ножен Ульфшард, выкованный дивным народом сияющий клинок, и положил его подле молота Гхал-мараз.
— Я знаю Зигмара с детства, — начал Марбад. — Мне довелось сражаться бок о бок с его отцом и с дедом, Дрегором Рыжая Грива. Они были настоящие храбрецы. Я стыжусь того, что усомнился в верности избранного им курса. И радуюсь выпавшему мне случаю биться вместе с Зигмаром. Если для этого нужно передать моих воинов под его командование, значит, так тому и быть. Сколько лет мы воевали друг с другом? Скольких сынов похоронили? Много, очень много. Пока Зигмар нас не объединил, наши силы были разрозненны. И до сих пор мы не решаемся предоставить ему командование нашими армиями?! Более я не желаю держаться особняком от моих братьев. Эндалы станут сражаться под командованием Зигмара.
Затем старый Марбад сжал плечо Зигмара и сказал:
— Бьёрн бы гордился тобой, парень.
Адельхард встал и обогнул стол, обнажая на ходу меч Остварат. Он тоже положил свой клинок подле молота и сказал:
— Жизнью мой народ обязан тебе. Как я могу не поддержать тебя?!
Следующим подошел Вольфила и тоже опустил на стол перед Зигмаром огромный палаш.
Один за другим все собравшиеся правители положили свое оружие рядом с боевым молотом Зигмара.
Последним подошел Мирза, Вечный Воитель с горы Фаушлаг. Он опустил на стол рядом с Гхал- маразом свой тяжелый молот с обернутой кожей рукоятью и бойком в форме оскалившейся волчьей морды.
— Господин Зигмар, я не король, — сказал Мирза. — Воины севера — твои по праву и по их собственному выбору. Приказывай, что нам делать!
Доверие братьев-королей почтило Зигмара.
— Возвращайтесь к себе, ибо скоро зима, — проговорил Зигмар. — Пусть воины вернутся по домам — это напомнит им, во имя чего они сражаются. Готовьтесь к войне и в первый месяц весны приходите в Рейкдорф с заточенными мечами и ожесточенными сердцами.
— А потом? — спросил Мирза.
— Потом мы будем биться с зеленокожими, — пообещал Зигмар. — Мы разобьем их на перевале Черного Огня и навеки обезопасим наши земли!
Глава двадцатая
Защитники Империи
— Оставь меня, парень, — задыхаясь, проговорил Свейн. В уголках губ лазутчика пузырилась кровь. — Ты… знай… ты должен…
— Помолчи, старина, — попросил Кутвин, который тащил своего друга и наставника средь запорошенных снегом камней.
Кровью были перепачканы и кожаная безрукавка, и шерстяные штаны Свейна. Из-под повязки текла кровь и красными пятнами оставалась на снегу. По этому следу отыскать их не составит труда.
Кутвин ужасно устал и воспользовался минутой передышки, чтобы осмотреться. Погони пока не видно, но она не заставит себя ждать.
Этим вечером неожиданно прилетела гоблинская стрела и вонзилась старшему лазутчику в поясницу. Из темноты появился целый отряд монстров, которые размахивали зазубренными ножами и сверкавшими в лунном свете мечами.
Маленькие и юркие, пахнущие звериными экскрементами и тухлятиной, гоблины одевались в драные черные одежды с капюшонами, которые скрывали их злобные заостренные мордочки с острыми, словно иглы, зубами. Кутвин зарубил первых двух нападавших, Свейн убил третьего, а затем монстры ринулись на них пронзительно вопящим шквалом.
Под их тяжестью Свейн осел на землю, но Кутвин отбросил липших к нему темных тварей, поражая их мечом и охотничьим ножом. Хоть и раненый, Свейн сражался, как настоящий герой: ломал шеи и быстрыми взмахами ножа выпускал кишки гнусным маленьким монстрам. По камням вновь застучали наконечники стрел, гоблины в ужасе завопили, оскорбившись на то, что их товарищи нисколько не заботятся об их собственных жизнях, развернулись и стремглав умчались прочь, скользнув в темные горные расселины.
Пока что гоблины отстали от них. Свейн упал на колени, и Кутвин бросился к другу. Наконечник стрелы, засевшей в теле друга, вышел у него из живота, Кутвин отломил каменный наконечник и выдернул древко из раны.
— Ох… Парень, я обречен, — сказал Свейн. — Оставь меня и возвращайся к нашим.
— Не говори ерунды, — отрезал Кутвин. — Все будет хорошо. Ты слишком большой и сильный, чтобы умереть от такой тоненькой стрелки.
Он быстро перевязал рану, подсунул плечо под руку Свейна и помог ему подняться на ноги. Друг застонал от боли, но нельзя было терять ни минуты: гоблины непременно вернутся с подмогой и многочисленность подстегнет их пошатнувшуюся храбрость.
Всю ночь Кутвин тащил Свейна на запад, к перевалу и безопасности. Армии королей встали лагерем неподалеку от седловины перевала. Есть надежда, что Кутвин сможет дотащить Свейна до лекарей,
