Он всегда такой. Ты, я гляжу, здесь новичок,
Послушайся меня. Езжай подальше
От этого моря и порта.
Роланд. Я не могу. Мне обязательно нужно к морю.
Барменша
Алкаш. Эй, милочка, мне снова то же самое.
Барменша. Предупреждаю тебя – никуда.
Алкаш. Еще чего! Поменьше оставаться в моем… в чем?
Барменша. Я сказала «в обществе».
Алкаш. В обществе? У меня нет никакого общества. Откуда?
Рядом со мной никогда никого не бывает.
Существую только я. Все остальное – игра воображенья.
Ну-ка, игрушечка, выпей! Потом станцуешь мне
танец марионетки.
Барменша. Сделай ему одолжение, а? Сделай, миленький.
Алкаш. Ну вот! Игрушка пьет.
И знаете, милый юноша, я сочинил этот фарс еще в материнской утробе.
Да, всю эту пьеску для кукол.
Смотри-ка, Мейбл, он снова пьет.
Славный мальчик, но для этой роли я не написал больше слов.
Что, молодой человек?
Вот видишь, говорить он не может.
Теперь он может только пить…
Гляди, я тяну за шнурок – поднимается локоть.
Налей ему снова.
Барменша. Но…
Алкаш. Никаких «но». Есть только ночь,
Ночь без конца, ею наполнен мир.
Тройную порцию… Где музыканты, будь они неладны?
Встряхнитесь, куклы. Музыку!
Вот так. Играйте серенаду, пока я не усну.
Все ноты слиты в одну, все звуки слиты в беззвучие.
Единство, Мейбл, – вот мой девиз!
Верх опьянения – целое без частей,
Черная губка ночи, наполнившей мир.
Попробуешь выжать ее – а капли капают внутрь.
Хочешь, выжму?… Правильно. Играйте, куклы. Вот так!
Роланд. Я кукла?… Я?… Вот лжец!
И все же иногда я тоже думал,
Что нет вещей, способных самовольно
Существовать вне моего сознанья. Он говорит – его.
Понятно, он не прав. Глядите, как храпит.
И если бы я был лишь плодом его воображенья,
Меня бы не было, пока он спит.
Алкаш
Роланд. Снюсь?
Барменша. Да, сэр. Он и вправду видит забавные сны.
