жизнь. Еще девочкой она сумела завоевать его восхищение и очаровать. Но, став женщиной, манила, дарила наслаждение, бесила, завлекала и интриговала. И что бы ни делала, ее улыбка согревала душу, прикосновение зажигало огонь в крови, а мелодичный смех прогонял тоску и боль.
Даже сейчас, мучимый ревностью и снедаемый сомнениями, Джордан улыбнулся, вспомнив, какой она была сегодня утром – юбки подоткнуты, длинные голые ноги едва не касаются воды, солнце играет в волосах.
В бальном туалете она была элегантна и безмятежна, как богиня, в постели – соблазнительна и неукротима, словно волшебница из неведомой страны, но, даже сидя под деревом на одеяле, все-таки неизменно выглядела истинной герцогиней.
«Герцогиня-босоножка. Моя герцогиня-босоножка», – ревниво поправился Джордан. Она принадлежит ему перед Богом и людьми.
Джордан снова взял перо и постарался погрузиться в работу и выбросить из головы все лишнее. Но впервые в жизни не сумел этого сделать. Как забыть, что Александра не призналась, где была вчера?
Глава 27
Солнечные лучи вливались сквозь единственное узкое окно аскетически обставленной комнатки, где когда-то Джордан из-под палки усваивал уроки. Приглаживая выбившиеся из пучка прядки, Александра изучала названия книг, расставленных в низких шкафах по всей длине стены, в поисках азбуки, по которой можно было бы учить читать детей, которые скоро соберутся в коттедже егеря.
Благоговейный восторг наполнял ее сердце при виде заглавий толстых, переплетенных в кожу томов. Только сейчас Александра стала осознавать диапазон и глубину знаний, которыми обладал Джордан. Здесь хранились труды Платона, Сократа, Плутарха и других, менее известных философов, чьи имена она с трудом припоминала. Целые полки занимали руководства по архитектуре и по каждому периоду европейской истории, биографии королей и правителей всех государств Европы, написанные не только ко на английском, но и на латинском, французском и греческом. Должно быть, особенно интересовала Джордана математика – названия некоторых трактатов так и остались не вполне понятными. Работы по географии, написанные знаменитыми путешественниками, сведения о древних культурах… Каждый предмет, о котором когда-либо упоминал дедушка, был представлен здесь в полном объеме.
Слегка улыбаясь, Александра добралась до последнего шкафа и там наконец обнаружила то, что искала, – несколько букварей. Она выбрала два, по ее мнению, наиболее подходящих для начала, и, прихватив грифельную доску, медленно пошла к двери, ощущая ту же странную смесь сентиментальности и уныния, испытанную полтора года назад, когда она впервые переступила порог классной комнаты.
Как у него хватило сил провести столько лет в этом тоскливом месте? Сама она занималась в солнечной комнате или во дворе, под голубым небом… и наставником ее был человек, находивший в знаниях восторг и покой, человек, сумевший передать внучке ту же радость бытия.
Остановившись у маленькой парты, Александра долго смотрела на вырезанные на крышке инициалы и наконец любовно обвела буквы кончиком пальца.
Тогда, в первый раз, она была уверена, что Джордан мертв, и сейчас еще отчетливо помнила мучительную тоску и одиночество, терзавшие ее в тот день и последующие месяцы. Но теперь он вернулся и работает внизу, живой, здоровый, энергичный… и такой красивый. Господь внял ее молитвам и осуществил мечты. И это знание неожиданно затопило ее ослепительным счастьем и глубокой благодарностью. Бог послал ей Джордана и даже помог немного понять этого нежного, властного, мягкого, проницательного, а иногда циничного и жестокого человека. Ее мужа.
Погруженная в свои мысли, Александра медленно переступила порог, но, когда дверь за ней захлопнулась, в комнате что-то с громким стуком упало и покатилось по полу. Александра снова приоткрыла дверь, недоуменно оглядела комнату и в ужасе отпрянула при виде толстой лакированной трости, которой безымянный наставник так часто «воспитывал» Джордана. Глаза Алекс вспыхнули. В эту минуту она была готова убить человека, Способного столь бесчеловечно издеваться над ребенком!
Подобрав трость, она вышла в коридор и сунула орудие наказания первому попавшемуся слуге.
– Немедленно сожгите это, – коротко приказала она. Стоя у окна кабинета, Джордан наблюдал за Александрой, которая направлялась к конюшне с книгой в руках. Почти непреодолимый порыв окликнуть жену и предложить провести день на воздухе едва не сорвал его с места. Он уже скучал по ней.
Два часа спустя Адамс, совершенно сбитый с толку секретарь его светлости, позванный в кабинет для обычного ежедневного составления писем под диктовку, сидел с пером наготове, спеша поскорее докончить послание к сэру Джорджу Бентли. Однако на самой середине его светлость почему-то прекратил диктовать и замер, уставившись в окно. Не понимая причин столь непривычной рассеянности, Адамс нерешительно откашлялся, гадая, уж не собирается ли герцог просто отпустить его на сегодня, но в этот момент Джордан с усилием оторвался от пристального изучения облаков и смущенно выпрямился:
– На чем мы остановились?
– Письмо сэру Джорджу, – почтительно подсказал Адамс. – Вы давали указания, как лучше использовать доходы от последнего путешествия «Ситадел».
– Да, конечно, – вспомнил Джордан, снова устремив взгляд в окно. Облако в форме колесницы сместилось и сейчас напоминало огромную чайку. – Прикажи ему поменять такелаж на «Си Галл»… то есть «Вэлкири», – поправился Джордан, – и готовить ее к плаванию.
– «Вэлкири», ваша светлость? – опешил Адамс.
Герцог неохотно повернулся к сконфуженному секретарю:
– Разве я что-то не так сказал?
– Да нет… Просто в предыдущем абзаце вы просили сэра Джорджа подготовить «Фо Уиндз»…
К полнейшему удивлению Адамса, лицо хозяина приняло выражение, могущее быть названным лишь крайним смущением. Швырнув на стол документы, герцог коротко велел:
– На сегодня достаточно, Адамс. Продолжим, как обычно, завтра днем.
Пока секретарь втайне удивлялся, какое печальное или важное событие заставило хозяина второй раз за восемь лет отменить встречу (первый раз это случилось, когда пришло известие о смерти дядюшки герцога), его светлость невозмутимо поправился:
– Нет, только не завтра.
Адамс, уже на полпути к двери, обернулся и с ужасом уставился на герцога, отказываясь понимать, почему тот пренебрегает весьма неотложными делами.
– Завтра у меня не будет времени, – спокойно пояснил его светлость. – Пикник.
Безуспешно стараясь не выдать обуревавших его чувств.
Адамс кивнул, поклонился и торопливо вышел, спотыкаясь о стулья.
Твердя себе, что он попросту устал и слишком долго сидел в душной комнате, Джордан вышел из дома и направился к конюшне. Но когда навстречу выбежал Смарт и осведомился, не желает ли его светлость приказать оседлать коня, Джордан мгновенно передумал и пошел по тропинке, ведущей к коттеджу одного из егерей на опушке леса, где, по словам Александры, и проходили уроки.
Несколько минут спустя до него донеслось пение, и Джордан, поднимаясь на крыльцо, улыбнулся, сообразив, что таким образом Алекс учила детей азбуке, – каждый куплет начинался с очередной буквы алфавита.
Джордан незамеченным остановился у порога, Прислушиваясь к звукам мелодичного голоса жены. и потрясенно оглянулся. На полу расселись и увлеченно пели не только ребятишки всех возрастов, но и несколько взрослых. Джордан узнал жен своих арендаторов и деда старшего управляющего. Остальные были ему незнакомы.
Однако его все-таки заметили, и постепенно голоса смолкли. Дружное пение расстроилось – старшие дети, очевидно, велели младшим замолчать. Неверно поняв причину неожиданной тишины, Александра склонила голову набок и сочувственно улыбнулась:
– Довольно на сегодня? В таком случае до пятницы. И вот вам изречение, которое следует запомнить: «Все люди равны. Разница не в рождении, а в добродетелях, которыми наделила их природа».
Она пошла к дверям, намереваясь проводить учеников, и, лишь столкнувшись с Джорданом, подняла голову.
– Что за странные высказывания? – смеясь, упрекнул он жену, не обращая внимания на окружающих, глазевших на супругов в благоговейном страхе. – Подобные подстрекательские цитаты могут привести к
