или вы меня убьете, или я вас в покое не оставлю.
— Даже так? У тебя, Зиночка, случайно фотография в обнимку с Александром Матросовом в семейном альбоме не храниться? И почему, собственно, ты хочешь меня отправить убирать навоз в антилопнике зимбабвийского революционера Роберта Мугабе?
— А потому, что гуманизм ваш — это хорошо в абстракции, но когда тебя, за твою красивую попу, у тебя же дома, берет грязное, вонючее животное, которому ты, по доброте душевной, позволила поселиться на твоей земле, и за тебя никто не вступится… Или вы думаете, что вас это стороной обойдет? Так вы ошибаетесь. Когда стадо зверей кровь почует — оно рвать всех подряд начнет. Иль ты сам неруссь? Или вас ужасно бесит все, что превосходит по высоте ваш любимый сарай со скворечником в Сковской Барвихе?
— Погоди, Зина, не все сразу. Твое повествование стремительно, как понос. В нашем рыболовецком колхозе кроме русских никого не было, и быть не могло. И не стой передо мной как статуя Свободы, сядь, когда я с тобой разговариваю. Это я, что ли, вонючее животное? Или я не вступаю в защиту?
— Вы хуже вонючего животного. Занимая ключевой пост в органах охраны правопорядка, вы продались их предводителю…
— Саранче, то есть?
— Да. Миграцию уже можно рассматривать как особый вид оружия, позволяющего существенно ослаблять и дестабилизировать ситуацию в регионе, государстве; вытеснение славянских народов с исконно русских территорий, из органов государственной власти, силовых структур и бизнеса. Ладно, это не понимает тупой как бревно губернатор. Но совершенно невозможно себе представить, чтобы такой умный человек как вы, этого не понимали.
— Вот оно как. Чуть не убитая мною курица вдруг заговорила на хинди. Ты что, Зина, пытается удивить меня умом, раз не получилось красотой? Спешу поздравить тебя от себя лично и от имени всей олигархической закулисы. А губернатор, кстати, не тупой. Он просто малограмотный и в плохом окружении вращается. И потом, не такой уж он и бревно. Если его помыть, причесать, блох извести — то вполне приемлем будет. Поэтому мне и приходиться зачитывать перед ним всякого рода повествования сутулого олигофрена, которое иногда ты для меня так добросовестно пишешь. И антимигрантские настроения, доминирующие в обществе, небеспочвенны: среди мигрантов есть и преступники, и наркоторговцы, и преследующие иные, асоциальные цели. Я даже готов признать, что кто-то из них относительно недавно произошел от обезьяны, это и без Дарвина вполне очевидно. И что из этого следует? Или ты думаешь, что я им тут в Скове Государственные Узбекские краткие курсы по сбору маковой соломки помогаю открыть? В действительности то все как раз наоборот! Да ты знаешь, скольких таких как ты русских кукол я от наркоты спас? Да пошла ты…
— Что у нас за сегодня по городу, лейтенант Волков?
— Уже начинают красить яйца к Пасхе, товарищ пожилой следователь.
— Манеру хамить мне ты от монстра по имени Зина перенял? Так ты учти, она мне секретарша, гражданская жена почти. А во-вторых, она баба красивая, рядом с ней стоять приятно. Вот только в матку ей имплантировать систему опознавания «свой-чужой» надо. Да-а. Вот ты вспомни, что из-за Лены Прекрасной вытворяли. Про Елену Прекрасную знаешь, лейтенант Волков, читал?
— Это которая у пристани проституткой работает? Что, снова на карманных кражах у клиентов попалась? А мне по смене и не передали ничего.
— Да-а. Попытки прочтения не предпринимались. Ты лучше скажи, что на твоей смене случилось.
— А вот и зря вы так, товарищ пожилой следователь. Я то, как раз, книги почитать люблю. Иной раз, на смене, когда по городу спокойно. Я даже отдельные фразы выписываю. «Я красив как Аполлон, и при моем появлении красотки падают наземь в нечеловеческом оргазме». Или: «И не пытаясь умерить свою похоть». Сильно написано, прямо за душу берет. А вот блатные стишата не перевариваю. Но иногда и там хорошие строки встречаются. Вот пример:
Стихотворение о наркоманке, как она чего-то там глотает, закидывается на их языке, но я на эти строки месяц дрочил, честное слово. Одна проститутка, которая возле пристани работает, цитировала, когда у нас в обезьяннике сидела. Да вы ее знаете, товарищ пожилой следователь, кличка у нее еще странная, Елена Прекрасная, вы ее сами вспоминали сейчас. А еще я люблю про хорошие манеры читать. Как в высшем обществе правильно себя вести, если в неловкое положение попал. Тут у меня все по разделам. Вот, к примеру, раздел: «Если Вы неожиданно пукнули»…
— А мне, лейтенант Волков, это заумь ни к чему. Как вышло, так вышло, все люди, все человеки. Как вышло, так вышло, что теперь сделаешь. Как любит говорить уголовный авторитет по кличке Челюсть: «Лишь немногие, кого мучает кашель, идут к врачу. Остальные идут в театр». Мужик внешне невзрачный, но с большим маятником в междуножье, между прочим.
— Это да. Я, товарищ пожилой следователь, его супругу видел. Баба видная, такую бы на матрасе помять — милое дело. Она по делу о ликвидационной бригаде потерпевшей проходила. Вы наверно помните, когда заложниц захватили. Заявительницей тогда была Богатырёшкина Анастасия Аполинарьевна. Она литературный журнал «Недуги Наши» редактирует. Я ей свои рассказы «дежурный по городу» еще показывал, думал, напечатает. Обещала посмотреть. Как думаете, опубликует?
— А ты ее повесткой вызови, а когда придет, спроси. Тогда точно опубликует.
— Как я же я раньше не догадался! Вот, дурак, уже бы давно мною весь Сков бы зачитывался.
— И все бы приветствовали тебя, помахивая пальмовыми ветвями с растущими на них ананасом и сливами. Особенно представительницы женского пола.
— Вот вы все шутите, товарищ пожилой следователь, а я в своем даровании уверен. Кто бы что не говорил.
— А вообще я тебе по своему опыту скажу, Волков. Литература — дело это конечно романтическое, но безрезультатное. Ты мне вот что лучше освети, как дежурный по городу. От наркоторговцев мы вроде Сков основательно почистили, считай, что все бригады потрепали. Или не все? Как твое мнение?
— Глухонемые голову подняли в последнее время. Цыганская бригада почти вся села. Бригада Челюсть она всегда спокойная была, как от Олигарха отделилась. Так, крепко подсевших героинычем снабжает, а новых на иглу не сажает. Вот на опустевшем рынке глухонемые свое веское слово и сказали.
— Наше молчаливое меньшинство, так сказать. Оставили мы их без отеческого присмотра, недосмотрели. Ну ничего, запоют и они у меня скоро высокими голосами. Ладно, оставим это, за день сегодня что-то серьезное было?
— Снаряд времен ВОВ глухонемые следопыты нашли на Зое Космодемьянской.
— Это вообще не по нашей части, хоть они и глухонемые, дальше.
— Группа совершено трезвых школьников в открытый канализационный люк провалилась на Космонавтов.
— Тут расследовать нечего, дальше.
— В квартире безработной женщины на Юных Ленинцев скрывался украденный питон из Сковского зоопарка. Приезжали из зоопарка, забрали уже.
— Ну и слава Богу. Говорят, он и человека задушить может, если ему на голову наступить случайно.
