сказав, что ее сеть нарушила тепловой баланс моего скафандра. Я сказал, что теряю тепло, соприкасаясь с холодной поверхностью, и что замерзну насмерть, если не встану на ноги.
Она ответила, что я могу сесть, но велела делать это медленно.
Подобрав под себя ноги и сев перед ней на корточки, я бросил беглый взгляд на вершину хребта и произвел необходимую триангуляцию.[8]
— Мои инструкторы заверили меня, что я проживу не больше года, — сообщила убийца.
— Возможно, они сказали тебе, что ты сгоришь быстро, но очень ярко — так они говорили мне. Но они солгали. Думаю, они солгали насчет множества других вещей, но я обещаю говорить тебе только правду. Мы вольны уехать отсюда и отправиться куда пожелаем.
— Мне нужно закончить работу.
— Убивать людей, поднять восстание.
Убийца шагнула к тележке, вытащила из сетки, расположенной позади сиденья, какой-то предмет размером с баскетбольный мяч и бросила его в мою сторону. Предмет медленно прокатился по пыльной земле и остановился между моих ног отрезанная голова пожилой женщины, с почерневшей от мороза кожей и покрытыми изморозью глазами.
— Бывшая глава парламента Спарты, Тефия, — пояснила убийца. — Тело я прибила к земле на одном из полей, где работают ее друзья, и оставила забавное маленькое послание.
— Ты пытаешься развязать войну среди заключенных. Возможно, люди, пославшие тебя сюда, надеются, что после скандала тюрьму закроют. Возможно, они думают, что это единственный шанс освободить их товарищей. На кого ты, кстати, работаешь?
— Здесь я задаю вопросы, — ответила убийца.
Я спросил ее, как она собирается бежать, когда закончит работу.
— Сюда едет специальная группа. Если ты будешь здесь, когда они приедут, они выследят тебя и убьют.
— Так вот почему ты искал меня. Ты испугался, что эта команда найдет тебя, пока будет охотиться за мной.
Возможно, она была молода, но зато соображала быстро.
— Я пришел, потому что хотел поговорить. Потому что ты такая, как я, — сказал я.
— Потому что после всех лет, проведенных среди людей, ты скучал по своим собратьям?
Несмотря на помехи, я услышал в голосе убийцы насмешку. Я осторожно произнес:
— Люди, которые послали тебя сюда, люди, которые тебя сотворили, не собираются забирать тебя после окончания работы. Им нет дела до того, выживешь ли ты. Их волнует лишь твое задание. Ты хранишь верность людям, которые считают тебя расходным материалом? Людям, которые тебе лгали? У тебя впереди много лет жизни, и нарушать приказы гораздо легче, чем ты думаешь. На самом деле ты уже их нарушила, связавшись со мной. Все, что тебе требуется, — это сделать еще один шаг и позволить мне помочь тебе. Если мы будем действовать сообща, мы выживем. Мы найдем способ сбежать.
— Ты думаешь, что ты человек. Но это не так. Ты такой же, как я. Ходячий мертвец. Кстати, так нас называли наши инструкторы: мертвецы. А не «Дейвы». Ничего остроумного. Когда нас переводили из одного места в другое, они выкрикивали предупреждение: «Мертвецы идут».
По-моему, это традиционное предупреждение, которым пользуются в тюрьмах, когда приговоренного выводят из камеры. Я никогда не работал в блоке «Н», где ожидали казни заключенные, убившие или пытавшиеся убить сокамерника или охранника, так что я никогда не слышал этих слов и не пользовался ими.
Убийца продолжала:
— И они правы, верно? Мы — искусственно созданные существа, как же мы можем быть живыми?
— Десять лет я вел более или менее обычную жизнь. Если ты оставишь все это и пойдешь со мной, я покажу тебе, как это делается.
— Ты украл чужую жизнь, так же как и я. Под твоей личиной скрывается мертвец, такой же мертвец, как я.
— Жизнь, которой я теперь живу, принадлежит мне, а не кому-то другому, — возразил я. — Брось свою работу, и я покажу тебе, что это значит.
— Все равно ты труп, — сказала убийца. — Тебе недолго осталось дышать. У тебя меньше часа. Я оставлю тебя умирать здесь, закончу свою работу и в суматохе скроюсь. После этого меня должны были забрать отсюда, но теперь я думаю, что это ни к чему. Найдется немало людей, нуждающихся в моих услугах. Я стану работать на любого, кому понадобится киллер, и заработаю много денег.
— Прекрасная сказка, — возразил я, — но она не имеет ничего общего с реальностью.
— А почему бы мне не получить выгоду от работы, для которой я была создана?
— Я прожил среди людей больше десяти лет. Возможно, я знаю их хуже, чем следовало бы, но мне точно известно, что они нас очень боятся. Не потому, что мы от них отличаемся, а потому, что мы воплощаем те стороны их натуры, которые они хотели бы забыть, — темные стороны. Я прожил так долго, потому что очень тщательно скрывал, кто я такой. Я научу тебя делать это, если ты отпустишь меня.
— По-моему, не очень-то похоже на приятную жизнь, — сказала убийца.
— Тебе не нравится быть Деброй Торн? — спросил я.
В тот же миг я оттолкнулся от земли, надеясь, что, назвав ее этим именем, я отвлеку ее, приведу в замешательство и выиграю драгоценные секунды.
В микроскопической гравитации Ариэля мой прыжок подбросил меня выше головы убийцы, и я перелетел через хребет. Взлетая вверх, я выпустил электрический дротик, вшитый в рукавицу моего скафандра. Заряд, хранившийся в его сверхпроводящем контуре, закоротил нити миоэлектрического пластика, связывавшие мне руки. Я стряхнул сеть, приземлился, снова оттолкнулся от земли и очертя голову полетел вдоль хребта к складчатой стенке обрыва и узкой расщелине, образовавшейся в черном, твердом как камень льду.
Я находился на полпути к обрыву, когда в мою левую ногу со страшной силой ударил кинетический патрон и сломал бедро.
Я рухнул на ледяной торос и, едва не свалившись с хребта, успел схватиться за невысокий остроконечный выступ. Сквозь пронзительный шум электронных помех у меня в ушах прозвучал торжествующий выкрик убийцы, и, поскольку рация ее действовала в пределах прямой видимости, я сообразил, что она совсем рядом. Я сразу же вскочил и заковылял к расщелине, как хромая обезьяна. Я почти добрался до цели, когда второй кинетический заряд раздробил мое правое колено и повредил скафандр. Я почувствовал страшную боль — это интеллектуальное волокно стиснуло мою ногу плотно, словно жгут, — но я не сдавался. Сила удара была такова, что я полетел вверх тормашками на поле, усеянное осыпавшимися сверху кусками льда, и оказался в пределах досягаемости от расщелины. Когда я начал наполовину ползти, наполовину плыть к ней, третий заряд сбил верхушку источенного эрозией валуна, упавшего с обрыва, наверное, миллиард лет назад, но я уже добрался до цели и начал взбираться вверх.
У убийцы не было опыта в восхождении свободным стилем. Несмотря на свои ранения, я вскоре обогнал ее. Примерно через пятьсот метров расщелина закончилась, но у меня не было выбора, и я продолжал карабкаться по голой обледенелой поверхности. Меньше чем через минуту после меня убийца тоже добралась до конца расщелины и выпустила патрон, который врезался в обрыв прямо надо мной. Я прижался к скале, и мимо меня лениво проплыл огромный кусок скалы, миновал увеличивающееся облако обломков, гальки и ледяной крошки, барабанившее по моему шлему, а затем задел край узкого выступа.
Моя левая нога согнулась в середине бедра и жутко болела, правая нога онемела ниже колена, на суставе образовалась толстая корка замерзшей крови. Но у меня не было времени залечивать раны. Я сел и вырвал шланг из системы оборота воды. Убийца, описав изящную дугу, выплыла из-за края обрыва с дротиком в одной руке и электромагнитной пушкой — в другой. Я повернул вентиль и ударил противницу струей воды, которая попала на щиток ее шлема и мгновенно замерзла. Я обеими руками оттолкнулся от земли — очередной кинетический заряд ударил в пыльный лед в том месте, где я только что находился, — столкнулся с убийцей в воздухе, зажал рукавицей диагностический порт ее рюкзака и выпустил свою вторую электрическую стрелу.
Стрела пробила электронные «мозги» скафандра убийцы, и через порт прошел заряд, оглушивший ее.
