возможность самостоятельного производства таких устройств. Ведь, в конце концов, он захочет продать свой товар всем желающим.
— Я уверен, что на продажу выставлена единственная копия программы и что средство контроля нам вернут нетронутым, — ответил стриженый.
— И вы в это верите?
— Ему не нужно ничего знать, — вмешалась Дэвис. — Невежество — его естественное состояние. Невежество и трусость.
Мы проехали мимо полувозведенных офисных зданий. Их скелеты поднимались во тьму, нависшую над уличными фонарями. Машина замедлила ход, свернула с дороги и затряслась по ухабам между грудами песка и гравия.
— Я бы предпочел знать, что умру не напрасно.
— Никто не говорит о смерти, — проронил стриженый.
— Тебе легко рассуждать.
— Ты получишь то, что хотел, — сказала Дэвис. — Встретишься с Барри Дином. И он тоже получит то, чего хочет. — Я поймал ее взгляд в зеркале заднего вида. — На этот раз ты не сможешь сбежать. Это не Спиталфилдс.
— Я тогда отправился звать подмогу, — возмутился я. — Между тем как твой друг Тоби Паттерсон и остальные насиловали гражданское лицо.
И тут ее раковина треснула. Она откинулась на сиденье и попыталась врезать мне кулаком. Стриженый поймал ее молотящий кулак, машина остановилась…
— Никто никуда не пойдет, пока все не успокоятся, — произнес стриженый. — Анн-Мари, что происходит?
— Ничего, — ответила Дэвис. Сделала вдох, потом другой. — Это старая история. Расскажу тебе, когда все закончится.
— Когда закончится… Прекрасно. Договорились. Дэвис достала карманный компьютер и подключила его
к мобильному телефону. Наладонник запищал.
— Есть связь, мы в системе, — объявила она.
— Отлично. Тогда за дело.
— Может, стоит повесить на него микрофон? — Дэвис кивнула головой в мою сторону. — Я бы с удовольствием послушала его мольбы о пощаде. Он считает себя хорошим актером.
— Не надо самодеятельности, — ответил стриженый, похлопал меня по плечу и указал на трехэтажное строящееся здание, окутанное саваном из тяжелого прозрачного пластика.
— Сейчас ты войдешь вон туда, мой друг. Дин даст тебе диск с данными, принесешь его сюда. На диске должна содержаться рабочая копия программы. Мы проверим ее, и если все чисто, ты вернешься внутрь с деньгами и получишь жесткие диски и пульт управления. Ты все понял?
— Я иду внутрь. Встречаюсь с Дином.
— Ты вынесешь диск, который он тебе даст. Дин сдрейфил. Он нервничает, и у него почти наверняка есть оружие, так что не говори ничего, что может его спровоцировать. А лучше вовсе ничего не говори. — Стриженый ткнул меня своим пистолетом. — Ты вообще слушаешь или нет?
— Что-то мне нехорошо, — пробормотал я и согнулся, держа одну руку на животе, а другую на кармане рубашки.
— Господи, — вздохнула Дэвис. — Только не в машине. Ампула. Я уронил ее и раздавил каблуком.
По салону поплыл слабый запах жареного чеснока. Стриженый набрал полные легкие и засмеялся. Он хохотал, согнувшись на сиденье, почти не дыша, слезы текли из глаз, лицо наливалось кровью, в то время как он буквально стонал от смеха. Он даже не пытался остановить меня, когда я вынул из его ладони тяжелый пистолет — лишь указал на меня пальцем и разразился диким хохотом. Дэвис тоже принялась хихикать. Ее смех быстро перешел в истерический.
Я выбрался из машины, достал мобильник и набрал номер. Голос на другом конце спросил: «Какого хрена?» Я сообщил, где нахожусь, оборвал связь и набрал новый номер.
Я объяснил Маркосу, что собираюсь делать.
— Ты рехнулся.
Стриженый захрапел. Дэвис обеими руками беспомощно хлопала по рулевому колесу. Лицо ее намокло от слез, она неудержимо икала. Смеющаяся полицейская. Я спросил Маркоса:
— И как долго действует этот веселящий газ?
— Это не…
— Ты знаешь, о чем я.
— По обстоятельствам.
— Они получили хорошую дозу.
Раздражающая пауза. Я представил серьезное выражение лица Маркоса, пока он размышлял. Наконец:
— Может быть, полчаса.
— Вызови полицию через двадцать минут. Скажи им, что здесь убийство, — велел я, отключил телефон и позвал Барри Дина. Ответа не было.
Ворота из стальной сетки перегораживали вход, но цепь висячего замка оказалась срезана. Я толкнул ворота и вошел внутрь.
Фары автомобиля, оставшегося снаружи, выхватывали из тьмы кучи строительного песка и мешки с цементом на месте будущего-вестибюля. Рядом с мешками — небольшая бетономешалка, за которой, в луже крови, вниз лицом лежал мужчина в полицейской форме. Голова размозжена. На краю площадки — подъемный механизм. Я снова позвал Барри Дина. Через секунду раздался звук моторов, платформа стала опускаться. Это был всего лишь стальной поддон, обнесенный проволочной сеткой. К воротцам обрывком проволоки был прикручен лист бумаги с небрежно выведенной фломастером цифрой 3. Я забрался внутрь и нажал на панели соответствующую кнопку. Я боялся, но в нынешнем моем состоянии мне было все равно. Левая нога болела, и я думал о Софи. О том, как она умерла и как ее нашли голой, привязанной к серебряному креслу.
Подъемник с глухим стуком остановился. Я сунул пистолет за спину, под брючный ремень, и шагнул в огромное помещение с рядами бетонных колонн, полное мечущихся теней — на полу возле подъемника была заботливо оставлена шипящая лампа-вспышка. Теплый ветер шевелил длинные полосы пластиковой завесы над пустыми проемами окон. Полосы синхронно поднимались и опадали, будто сердце бетонного монстра. За этим беспокойным занавесом я видел участок черной воды (впоследствии я узнал, что это Эсенада де Атарес) и пестрые огни старой части Гаваны.
Голос Барри Дина раздался откуда-то из тьмы в дальнем конце зала.
— Господи, и впрямь ты, — протянул он. — Я чуть не убил тебя.
— Я пришел продолжить разговор, — произнес я и начал двигаться к нему. Моя тень, падавшая на пыльный пол, плыла передо мной.
Барри Дин стоял за верстаком, на столешнице — ноутбук с треснутым корпусом. Дин направил на меня пистолет и приказал:
— Стой там, или, богом клянусь, убью на месте.
— Нет, не убьешь, — сказал я и сделал еще два шага. — Ты бы уже пристрелил меня, если бы хотел.
Он выстрелил в потолок. Звук вышел невероятно громкий. Когда облачко бетонной пыли осело, Дин заботливо поинтересовался:
— Как рука?
— Прекрасно. — Мой голос звучал глухо. В ушах звенело.
— Забавно, мне казалось, что я неплохо тебя порезал. Думаю, с пулей справиться будет сложнее.
— Хорошо, Барри, я останусь здесь, если тебе так спокойнее. — Я чувствовал спиной тяжесть
