той же дороге урчали моторы. Но в их шуме слышалось грозное предостережение. Суровые люди пристально всматривались в даль, не обращая внимания на прелести русской зимы. Они искали на этой дороге врага. Они готовы были столкнуться с ним в жестокой схватке, лица их были суровы и хмуры; советские люди ехали по дороге, по которой еще топали кованые сапоги гитлеровских солдат, еще коптили здесь этилированным газолином «мерседесы», «оппели» и «маны». От размышлений больно щемило сердце, спазмами перехватывало горло. С новой силой разгоралась лютая ненависть к тем, кто отнял у нас драгоценные минуты радостной мирной жизни.
Хотелось как можно быстрее, без отдыха и сна, Гнать с этой земли виновников всех наших бед и несчастий, уничтожить их всех до единого, сурово мстить за слезы и кровь советских людей.
И как та грозовая туча несла с собой освежающую прохладу, так гроза гнева народного несла освобождение своей родной земле.
Мы шли уже минут десять, а дорога перед нами все еще оставалась свободной от противника. Но вот из-за пригорка появилась идущая навстречу нашим танкам колонна груженых автомашин. Увидев танки, водители замедлили ход. Головная машина затормозила и остановилась. Из кабинок других стали вылезать шоферы. Расстояние между танками и автоколонной быстро сокращалось. Однако, поняв в чем дело, гитлеровцы бросились с шоссе в разные стороны. Длинные пулеметные очереди наших стрелков ударили по грузовикам и рассыпавшимся по полю фашистам.
Закиров, которому очень нравилось уничтожать немецкие машины «башкым по башка», врезался танком в голову колонны. Раздавив под гусеницами первые две машины, танк остановился: кончился набранный по инерции с хода запас огромной энергии, и танк уже не так легко мог подминать под себя большие груженые машины.
Все наши танки развернулись вдоль вражеской колонны, и каждый, наезжая на стоящую перед ним машину, переворачивал ее сначала на бок, после чего уже легко крошил под гусеницами. Через несколько минут на месте колонны была лишь груда разбросанных грузов и обломков машин. Покончив с колонной, танки снова выстроились и в прежнем порядке продолжали двигаться дальше.
Навстречу занявшим все шоссе танкам чаще и чаще стали попадаться тракторы, вездеходы, машины. Одни из них оставались лежать на дороге раздавленными, другие были разнесены в клочья снарядами, а некоторым удалось временно скрыться, повернуть назад. Однако шедшие на соединение с нами самоходки и танки Лопатина, встретив их в трех километрах от Калиновки, уничтожили без остатка.
Отсюда до Янкова было еще пятнадцать километров. Танки свернули с шоссе и двинулись вдоль железной дороги.
Начавшие было расходиться тучи снова сгустились, и пошел снег. Лохматые хлопья его слепили глаза, засыпали триплексы, стекла перископов и прицелов, которые часто теперь приходилось прочищать и протирать от обледенения спиртом.
Отъехав от шоссе на семь километров, колонна остановилась. Всего танки прошли уже более ста километров, нужно было дозаправить машины горючим, так как обстановка с каждым часом все более осложнялась и мы не знали, когда еще представится возможность сделать остановку.
Машины пришлось задержать минут на десять, пока водители переливали газойль из запасных бачков в основные баки. Теперь мы не жалели больше, что взяли с собой запасные бачки. Риск был оправдан полностью.
Путь наш, уходивший сначала в сторону от железнодорожного полотна, снова сблизился с ним, и в четырех километрах от Янкова мы пересекли железнодорожную линию. Справа от переезда, почти у самого поворота, рос молодой сосновый лесок. Колонна еще не успела выйти на переезд, как из-за сосняка показался паровоз с небольшим составом.
Чтобы не переполошить гитлеровцев в Янкове преждевременно, я передал по колонне команду «Огня не открывать!» и, выйдя на путь, развернул башню навстречу поезду.
Паровоз резко затормозил. С высоких подножек паровоза спрыгнули в снег два человека. Размахивая руками, они побежали по линии к танкам. Это были помощник машиниста и кочегар. Они рассказали нам, что, выехав из-за поворота, увидели нас и сразу поняли, что это и есть советские танки, которые действуют в их районе, наводя ужас на гитлеровских вояк. Железнодорожники сообщили, что этой ночью через Янков прошло восемнадцать танков, которые направились в сторону Винницы. А вслед за ними шли шесть вездеходов, тащивших противотанковые пушки.
Не приходилось сомневаться, что эти танки и пушки были посланы для расправы с нашим отрядом. Удивляло лишь то, как мы до сих пор не столкнулись с ними на житомирском шоссе.
Железнодорожники рассказали, что в Янкове на путях четыре эшелона. Один из них без паровоза. Эшелон с танками и самоходками прибыл на станцию сегодня в четыре утра и с тех пор стоит на путях. Танки без экипажей, только на каждой платформе есть часовые. Видимо, опасаясь уничтожения эшелона в пути, гитлеровцы временно задержали его там.
Второй эшелон с пушками и вездеходами пришел на станцию совсем недавно и находится сейчас на главном пути, готовый к отправке.
Третий состав целиком сформирован из железнодорожных цистерн с горючим, и четвертый вчера прибыл из Умани с двадцатью запломбированными вагонами.
Паровоз, который вели эти люди, тащил шесть платформ, груженных рельсами. Враги пустили его с расчетом, не наткнется ли он где-нибудь на наши танки. Пытаясь подорвать его, мы тем самым обнаружили бы себя. Теперь надо было как можно быстрее атаковать станцию.
Чтобы обмануть противника, мы решили не открывать стрельбы, а оставить здесь одну машину для того, чтобы она уничтожила паровоз после того, как мы захватим станцию. Наши танки, разбрасывая гусеницами снег, понеслись на Янков.
Впереди, совсем рядом, за невысокой полосой пристанционного леса, проревел гудок паровоза. Ему на высокой ноте отозвался второй.
Вот она — конечная цель нашей задачи! Я испытывал необычайное волнение.
Станцию от нас пока скрывала зеленая полоса заснеженных елей. Дорога здесь круто поворачивала влево, метров двести шла параллельно этой живой изгороди, а потом, на девяносто градусов повернув вправо, выходила прямо на привокзальную площадь.
Головным в колонне шел взвод Кобцева. Вот он уже проскочил поворот и, увеличивая расстояние между машинами, вытягивался в длинную линию. После того как танки рассредоточились на необходимую дистанцию, я, не останавливая колонны, подал по радио команду: «Вправо, все вдруг!»
Четко, как на параде, все с хода развернулись на одной гусенице вправо и грозным боевым порядком, с чуть загнутыми вперед флангами, понеслись к станции.
— Смотри, как красиво чеканят повороты, старшой, — крикнул мне, высовываясь из-за пушки, лейтенант Климашин, прижимая к груди снаряд, который он готов был дослать в казенник орудия.
— Молодцы! Красиво, как на Красной площади! — сказал я, любуясь четкой, слаженной работой подразделения, и чувство гордости за свои экипажи наполнило грудь. Что может быть приятнее для командира, как не дружная, спаянная работа вверенного ему подразделения в бою? За это он готов отдать все!
Все помыслы мои и желания, весь кропотливый труд, бессонные ночи и все волнения приносили теперь свои результаты. Я радовался успеху, ликовал от сознания выполненного долга.
Сейчас танки, ломая перед собой молодые деревья, оставляя в лесу широкие рваные просеки, прорывались к станции. Правофланговым теперь шел взвод Петрова. Возле его машины взметнулись в воздух три фонтана из снега и расщепленных шпал. Справа, из-за водокачки, по машинам била противотанковая батарея. С водокачки и из окон вокзала по танкам хлестнули автоматные и пулеметные очереди. Десантники спрыгивали с брони, и, укрываясь за платформами, рассыпались по путям.
Эшелон с пушками стоял на втором пути. Как только танки вышли из леса и показались перед вокзалом, паровоз, пуская в морозный воздух густые черные клубы дыма, тронул с места длинный состав. Вразнобой, от головы до хвоста, прокатился звенящий стук буферов. На паровозе торопились. Там, видно, в спешке, стараясь как можно быстрее выскочить со станции, рванули рычаг регулятора до отказа, дав в цилиндры максимальную порцию пара. Паровоз, прокатившись по рельсам метров пять, вдруг затрясся, задрожал, колеса его бешено завертелись на месте, но состав не двигался. Окутываясь дымом и паром, поезд остановился, а вслед за тем тихо, рывками стал двигаться вперед, быстро набирая скорость.
