— Я хочу, чтоб ты села. Вот сюда.
Краска отхлынула у нее от лица. Дикон почувствовал слабый укол совести, точнее, того, что от нее осталось после такого количества выпитого эля. Он убедил себя, что ему это всего лишь показалось. Она была «девочкой-виски» и наверняка привыкла к грубому обращению, а он в тот момент испытывал сильное желание быть с ней грубым.
Она не шелохнулась, и он снова ее позвал:
— Иди сюда.
Она оглянулась назад, в темноту.
— Мы здесь одни, — нетерпеливо произнес он. — Не волнуйся, я ничего не скажу Тайболду или этой английской сучке.
Между ее бровей залегла складка. Он не знал, из-за чего, да его это и мало заботило. Внутри него кипела злоба, раздражение, которые нужно было выплеснуть наружу любым способом. И этот способ был не хуже любого другого.
Даже лучше.
Она двинулась к нему. Он сделал глубокий вдох. Может, если он ее поимеет, то не будет чувствовать себя так паршиво.
Кора остановилась возле него. Губы ее были плотно сжаты, словно у какой-то чопорной старой девы. Он знал, как это можно поправить.
— Расстегни мне брюки, — грубо скомандовал он.
Но вместо того чтобы дать ему то, чего он хочет, она перевернула на него свечу. Горячий воск вытек ему на промежность.
Дикон вскочил с кресла с диким ревом. Он не обжегся, но разгадал ее намерения. Она, и не подумав извиниться, помчалась в ту часть дома, где жили слуги.
Он бросился вслед за ней.
Свеча ее потухла, но они оба знали дорогу — по крайней мере, он ориентировался свободно, пока не достиг коридора. Она забежала в одну из комнат. Он найдет ее, и тогда…
Охваченный слепой яростью, он распахнул дверь в первую комнату. Там было темно. И Коры в ней не оказалось. Он заглядывал по очереди в каждую комнату. Наконец он остановился, слегка озадаченный… и заметил слабый свет, падающий из-под двери в дальнем конце коридора.
Он тихо подкрался к источнику света и плечом выбил дверь.
Кора находилась в комнате, но она была там не одна. От удара двери о стену проснулся ребенок. Маленькая девочка подскочила на кровати и закричала. У нее были глаза испуганной лани и длинные темные волосы, совсем как у Коры.
Кора обхватила девочку руками и заслонила ее от Дикона.
— Хорошо. Я дам тебе то, что ты хочешь, но не здесь. Не на глазах у ребенка. И не вздумай даже тронуть ее, понял?
Он отшатнулся назад. Его потрясло то, что Кора могла о нем такое подумать.
— Я ничего ей не сделаю, — пообещал он. — Это твоя дочь?
— Нет, но я никому не позволю ее даже пальцем тронуть. Только через мой труп.
Девочка вздрогнула, услышав эти слова. Своими ручонками она крепко обняла Кору за шею.
— Я тоже не подпущу его к тебе, тетушка. Я не дам тебя в обиду!
— Я не причиню вреда ни одной, ни другой, — хриплым голосом произнес Дикон, мгновенно протрезвев.
Что это на него нашло? Он никогда раньше не брал женщин силой. Ему вдруг стало ужасно стыдно, когда он понял, что был готов так поступить сейчас.
Дикон сделал шаг назад. Он всегда был гордым сыном благородного рода Ганнов. А теперь только посмотрите на него — он гоняется за женщинами и пугает детей.
Ему понадобилось почти все его мужество, чтобы взглянуть им в глаза.
— Эго была ошибка. Мне жаль. Очень жаль.
Пятясь, он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. В большом зале, погруженном в тишину, он уселся назад в свое кресло и уставился на огонь. Он думал о том, когда же успел так измениться… И сможет ли когда-нибудь стать собой, прежним.
Если Айден и думал, что Энн мгновенно заметит его молчаливость, то он глубоко заблуждался. Следующие несколько дней они вели себя как посторонние люди. За все это время она разыскала его лишь однажды, и то лишь для того, чтобы обсудить некоторые вопросы по облагораживанию замка. Не считая этого единственного раза, он все время был предоставлен сам себе.
Верный своим представлениям о том, каким должно быть перемирие между ними, он делал вид, будто ее нет… Хотя часто ловил себя на том, что слоняется по замку в надежде, что жена наконец-то его заметит. Но она не замечала.
Вместо этого она полностью посвятила себя превращению замка Кельвин в семейное гнездышко.
Все эти годы он трудился не покладая рук, чтобы его земли стали процветающим, доходным имением, но при этом совершенно не уделял внимания самому замку. Теперь же сразу за порогом кухни был разбит огородик, в котором росла всякая зелень. Всего за одну ночь откуда ни возьмись появился курятник, полный наседок и кукарекающих петухов. Миссис Мак-Эван уже пообещала накормить его пирогом, испеченным из первых же яиц. Псы Айдена стали более воспитанными и все чаще пробегали мимо него, спеша встретить Энн.
Если кто-то из их маленькой общины и заметил, что между ним и его женой не все так гладко, то не подал виду. Правду говоря, все с радостью приняли Энн в свой круг. Даже Дикон перестал его донимать по поводу Энн.
И вообще, в последнее время его друг стал гораздо меньше пить. Он постоянно твердил о том, что вот-вот должно прибыть датское судно, и все время оповещал Айдена о подробностях повстанческой деятельности своего брата Робби. Больше он ни о чем не говорил, даже об Энн.
А Хью вообще пропал. Он разговаривал, ходил и выглядел как старый счастливый холостяк, каким и был всегда, — но все уже и так знали, что он влюблен в Финеллу Мак-Эван. Все мысли его были заняты ею. Фанг посоветовал сыграть в июне свадьбу.
— Может, тогда у него в голове прояснится, и он снова станет нормальным.
Айден не знал, имеет ли право советовать кому-то в любви. Нашлась единственная женщина, не поддающаяся его обаянию, и эта женщина в какой-то степени была ему женой.
Само собой, нельзя консумировать брак, если собираешься его расторгнуть. И все же маленькая въедливая мыслишка о том, что неплохо все-таки было бы переспать с Энн, прочно поселилась у него в голове. В конце концов, она работала не хуже, чем он сам. И, может, переспав с ней, он наконец-то сможет сосредоточиться на чем-то еще, кроме колыхания ее бедер при ходьбе и маленьких лучиков, которые появляются в уголках ее глаз, стоит кому-то сказать что-то смешное.
Если консумировать этот брак, он, наконец, сможет узнать, каково это — целовать ее. Может, тогда он перестанет бредить ею так сильно, теряя интерес к другим женщинам.
И последний аргумент: он сможет вслух высказывать свое недовольство тем, что она не обращает на него внимания.
Был солнечный четверг — один из тех деньков, когда на ярко-синем небе ни облачка и еле ощутимый ветерок предвещает долгожданное лето. В тот день Айден обнаружил, что его любимая кобыла ожеребилась. Он был рад. Он свел ее с лучшим во всем Аргайле[5] племенным жеребцом-призером. Родословная у жеребенка была безупречной. Дэйви Моват с друзьями был рад этой новости, но полноценного удовольствия Айден не получил. Он хотел поделиться этой радостью с кем-то, кто по-настоящему имел для него значение.
Раньше в подобной ситуации он отправился бы разыскивать Дикона или Хью. Теперь же ноги сами понесли его к дому, чтобы рассказать обо всем Энн.
Но ее дома не было. Он окликнул Норвала, и тот из зала на втором этаже ответил, что не видел «миледи».
