И вдруг до нее донесся странный звук, больше всего походивший на пронзительный женский визг, и все же это была не женщина. У Энн не было времени как следует над этим поразмыслить, потому что лошади вдруг встали на дыбы и испуганно заржали. Тодд выругался и натянул поводья. Энн судорожно затолкала в сумочку брачный договор и вжалась в сиденье, стиснув в руке портрет. Если Тодд не удержит лошадей, они сбросят карету с обрыва.
Тодд вновь смачно выругался. Энн очень живо представила, как он, выпрямившись в полный рост на козлах, что есть силы тянет на себя вожжи. Карета сильно накренилась, вот-вот готовая перевернуться. Энн всем своим весом налегла на противоположную стенку. Она не хотела погибать. А тем более так глупо.
Раздался глухой удар, и она поняла, что одно из колес уже соскользнуло с края скалы. Господи Боже!
Тодд закричал, и ему снова ответил тот же леденящий кровь визг. Что это было?
Карета качнулась, и Энн почувствовала, как все четыре колеса опять очутились на ровной поверхности. Только она отважилась перевести дыхание, как вдруг лошади резко рванули в сторону и поволокли карету в противоположный бок по каменистой, испещренной ложбинами пустоши.
Все произошло в мгновение ока. Стоило им только обрести равновесие, как вот уже Энн почувствовала, что летит. Карету кидало из стороны в сторону, подкидывало вверх. Девушку сбросило с сиденья, ноги запутались в многочисленных юбках, руками она, как могла, закрывалась, стараясь уберечь себя от увечий, что само по себе было бессмысленно, ведь их с Тоддом ждала неминуемая гибель — она знала это совершенно точно. Жить ей оставалось считанные секунды.
И теперь ей уже никогда не удастся встретиться со своим мужем.
Наверное, она поступила правильно, что не стала готовиться к знакомству.
Тодд бранился на чем свет стоит, но с лошадьми совладать не мог.
— Я обрежу упряжь, — прокричал он. — Держитесь! Держитесь крепче!
Но не успела пассажирка за что-нибудь ухватиться, как раздался сильный скрежет и треск. Лошади понеслись в одну сторону, а коляска кубарем покатилась в другую, пока после сокрушительного удара не остановилась.
Энн открыла глаза. Ей понадобилось время, чтобы сообразить, где она находится. Она лежала среди кучи вещей на полу кареты. А впрочем, это был даже и не пол. Громоздкий экипаж завалился набок, и одну дверцу сорвало с петель. В дверном проеме виднелось небо.
Она осталась жива… хотя какое-то время была без сознания.
Воодушевленная таким открытием, она занялась собственным осмотром. Не считая пары шишек и царапин, она, похоже, не пострадала.
Но почему вокруг так тихо?
— Тодд?
Ни звука в ответ.
Она заставила себя сесть. После такой встряски казалось, будто каждую косточку вывернули из сустава. На голове вместо прически был спутанный клубок волос, кроме того, один из рукавов синего батистового платья оказался порван. Очень осторожно пострадавшая встала на ноги. Карета слегка пошатнулась. Энн сначала оправила юбки и уж затем высунула голову в зияющую брешь дверного проема.
— Тодд?
И снова в ответ тишина.
Карета приземлилась в неглубокий овражек, покрытый кустарником и колючими зарослями можжевельника и утесника. Колеса треснули и отвалились. Дорожный кофр, привязанный к крыше кареты, куда-то исчез, зато его содержимое — шарфы, платья и другие предметы гардероба — были разбросаны по всему склону. Ее кружевная нижняя юбка зацепилась за ветку утесника на вершине пригорка и теперь полоскалась на ветру, как знамя. Если Энн не поторопится, то может окончательно ее лишиться.
Тодда нигде не было видно. От такой неестественной тишины становилось жутковато, и мурашки бежали по спине. Девушка шикнула на свое не в меру разгулявшееся воображение.
Наверное, Тодд ушел за подмогой. Да, скорее всего, именно так и есть. Это единственная причина, по которой он мог оставить ее одну. Она подтянулась на руках и выбралась из кареты. На минутку присела, чтобы распустить свои тяжелые волосы, перевязанные съехавшей набок лентой. Они рассыпались густой шелковистой волной по плечам, доходя до пояса. Поглощенная своими мыслями, она по инерции заплела косу и завязала ее лентой. После чего решила собрать свои вещи и дождаться Тодда.
Энн спрыгнула на землю и вздрогнула от резкой боли, пронзившей лодыжку, но ее это не остановило. Она задалась целью снять с ветки свою нижнюю юбку. Тем самым она рассчитывала вернуть на круги своя мир, который вдруг встал с ног на голову. Она надеялась, что Тодд скоро появится.
Земля под ногами была очень неровной. Она споткнулась, взбираясь на пригорок, чтобы ухватиться хоть за краешек белого кружевного муслина. Юбка наверняка порвалась, с ее-то везением. Она находилась уже всего в паре футов от цели, когда чуть не наступила на Тодда. На том месте в земле имелась небольшая расщелина, в которой он и лежал в странной позе. Голова кучера была неестественно вывернута, невидящий взгляд устремлен в небо.
Он был мертв.
Энн вскрикнула и отшатнулась, потеряв при этом равновесие и чуть не упав. И сразу же тишину разорвал пронзительный крик — тот же самый, что напутал лошадей.
Она продолжила охоту за юбкой, рассудив так: кем бы это таинственное существо ни оказалось, ему нужна была карета, а не она сама. «Я ему была не нужна», — для пущей убедительности повторила себе Энн.
Почти поддавшись самовнушению, она наконец-то взобралась на вершину пригорка и только потянулась за юбкой, как лицом к лицу столкнулась с дикой кошкой.
Пожалуй, никогда в жизни ей не приходилось сталкиваться с чем-либо таким же диким и опасным. В целом это существо походило на желтую пятнистую кошку, только было в три раза больше, а клыки выглядели так, будто ими можно запросто растерзать быка. Кошка оценивающе окинула жертву своим желтым взглядом и плотоядно облизнулась.
Энн поняла, что ею собираются пообедать. Она вся съежилась, но тут нечто у нее за спиной привлекло внимание кошки. Та зашипела, припала к земле и злобно зарычала.
Сзади раздался голос, низкий, как у Мефистофеля:
— Не шевелитесь.
У Энн чуть сердце не остановилось. Она была уверена, что кроме нее здесь никого нет…
Тогда кто же стоит сейчас позади нее?
Она обернулась и увидела — нет, не призрак Тодда, но нечто даже более шокирующее. На расстоянии вытянутой руки от нее стоял мифический кельтский воин, ростом выше шести футов и с плечами настолько широкими, что они заслоняли солнце.
На нем был темно-зеленый килт, сапоги из грубой замши и больше ничего. На груди отчетливо проступали мышцы. Ноги, казалось, были высечены из цельного дуба. В темных спутанных волосах, свисавших до плеч, застряли листики и обломки веток. Но самым пугающим оказалось его лицо, размалеванное ярко-синей краской, а также большой острый нож в руке.
Энн закричала, и в тот же миг кошка прыгнула.
— Твою мать! — воскликнул воин и бесцеремонно пригнул голову Энн вниз.
Кошка перелетела через нее и вонзила свои когти кельту в плечо. Проступила кровь. Энн даже почувствовала ее запах. Это был человек из плоти и крови, а вовсе не призрак.
Человек и зверь сцепились у нее над головой, затем воин занес руку с ножом и вонзил его кошке в спину. Та конвульсивно дернулась, но не отступила. Они повалились на землю всего лишь в футе от Энн и сплелись в смертельной схватке.
Испуганная, она наблюдала за ними, не зная даже, кого бы она предпочла видеть победителем. Вся эта сцена напоминала ей картину, на которой могучий Геркулес сражается со львом. Казалось, будто земля сотрясается от ударов.
И снова сверкнуло лезвие ножа. Воин вонзал его в извивающееся тело кошки снова и снова, пока та
