— Я хотела понять, что происходит. Это явно никак не связано с ожеребившейся кобылой.
— Зачем вам это понадобилось? — спросил он с ноткой раздражения в голосе.
Что ж, у нее тоже были причины для недовольства.
— Мой муж среди ночи куда-то исчезает. Разве этого недостаточно, чтобы захотеть узнать, чем он в это время занимается?
Он взял ее за подбородок, заглядывая ей в глаза.
— И что же вы выяснили?
Энн попыталась вырваться. Но у нее не вышло.
— Вы знаете мою историю. С тех пор я недолюбливаю контрабанду.
Раздался топот бегущих ног. Это был Дэйви.
— Хью просил передать, что порох накрыли брезентом…
Он запнулся, когда понял, что Айден не один. Напуганный тем, что проговорился в ее присутствии, мальчик стал пятиться назад к скалам.
— Простите, лэрд…
— Ступай, Дэйви. Ложись спать, — отрывисто сказал ему Айден.
Мальчишка побежал прочь. Энн была поражена.
— Значит, майор Ламберт был прав. Вы действительно планируете восстание.
— Это не то, что вы подумали.
Он попытался было взять ее за руку, но она стряхнула его ладонь и отодвинулась от него.
— Итак, вы храните порох в скалах. Где именно? В пещере? Вы в своем уме? Вы вообще понимаете, что сделает с вами майор Ламберт, если узнает? Что сделает он со всеми нами?
Он крепко схватил ее за руку выше локтя:
— Тихо, весь Кейтнесс разбудите.
— А мне показалось, будто я только что видела весь Кейтнесс здесь, на пляже, — они вам помогали. — Она покачала головой. — Как вы могли впутать сюда еще и Дэйви?
— Я его не впутывал, Энн. Он пришел вместе с братьями.
Она практически взорвалась:
— А их матери об этом известно? Если с ними что-то случится, ее же это буквально убьет!
— Знаю, — произнес он голосом, в котором не было обычной уверенности.
— Айден, вы так говорите, словно осуждаете подобные действия.
— Да! — Это слово пулей вылетело из него, словно он слишком долго держал его в себе. — Но у меня нет выбора. И я не надеюсь даже, что вы, Энн, меня поймете.
— Хотя бы постарайтесь объяснить. Что именно заставляет вас участвовать в восстании?
Он уселся на камень, за которым она пряталась.
— Энн, я честно пытался остаться в стороне. Но Дикон прав. Вы сами видели Ламберта. Он жаждет моей крови независимо от того, виновен я или нет.
— За то, что вы делаете сейчас, он спокойно мог бы вас повесить, — сухо заметила она.
Ее слова неожиданно вызвали у него смех, который был ей непонятен.
— Что тут смешного?
— Я понял, что вы правы. — Он встал. — Вы ведь слышали об «очистках» земель, не так ли?
Она пожала плечами.
— Нет.
— Что ж, кто-то называет это «оптимизацией», — сказал он с сарказмом. — Землевладелец дает своим арендаторам неделю, чтобы убраться с участка. Независимо от того, съезжают они или нет, дома их сжигают, а землю отдают под пастбища.
— Но зачем?
— Потому что выгоднее держать на ней овец, нежели людей.
— И куда идут люди?
— А кому какое дело? По крайней мере, идея такова. Кто-то всей семьей переезжает на новое место, кто-то отправляется в Ирландию, а некоторые вынуждены эмигрировать еще дальше.
Нахмурившись, она уставилась в песок, осмысливая то, что он сказал.
— Мне кажется, если они арендуют землю, то должны быть готовы к тому, что рано или поздно их попросят съехать…
Она отказывалась верить, что люди способны так поступать с другими людьми.
— Я и забыл, что у вас английское мышление, — мягко сказал он. — Энн, людей выживают с насиженных мест, потому что они бедны. Но семьи их жили на этих землях еще задолго до того, как появился род Тайболдов.
— И эти люди сейчас жаждут восстания?
— Да, люди, которые ненавидят англичан.
Из-за облаков показалась луна. Ее свет посеребрил гребни волн. Как же здесь красиво! Сложно было представить, что это все можно уничтожить.
Она взглянула на него.
— Айден, скажите, эти самые «очистки» угрожают членам вашего клана?
— Нет. Пока я в состоянии за них постоять. Мое богатство всегда отделяло их от таких «оптимизаторов». А вот семья Дикона потеряла все.
— Пусть они с братом и борются, если они так глупы. Так вот почему он пытался меня выжить! — Она продолжила, не дожидаясь ответа: — Не дайте им вовлечь в это себя! Слишком многое поставлено на кон!
— Энн, уже слишком поздно. Долгие годы я пытался жить сразу в двух противоположных мирах. С одной стороны, в мире других джентри[7], многие из которых по менталитету скорее англичане, нежели шотландцы. С другой — в мире моих товарищей из клана. Вам сложно будет понять связь между мной и ими, связь, выходящую за рамки социальных классов. Это давняя история. И я больше не могу их игнорировать. Но я сказал им, что помогу только с порохом. На этом мое участие закончится.
— Не закончится, ведь они и дальше будут в вас нуждаться. Так же, как тот контрабандист нуждался в моем отце.
— Вы не понимаете. Я должен это сделать.
— Зато я понимаю, что будет, если вас осудят за измену и признают виновным. — Его упрямство доводило ее до отчаяния. — А вы? Вы представляете, к чему все это приведет?
— Энн, это мое окончательное решение, — произнес он с каменным лицом.
— Вы же погибнете!
— Возможно. Но таков мой выбор.
От этих слов сердце ее сжалось, будто в тисках. Она сделала шаг назад. Действия его были действиями изменника. Власти его повесят.
Она согнулась пополам, словно от боли; страдания, обрушившиеся на нее, были невыносимы.
Он шагнул к ней.
— Энн?
— Нет, даже не прикасайтесь ко мне! Я же вас люблю! — Она отшатнулась от него. — А вы собираетесь уничтожить себя и все, что здесь есть. Замок, людей, все, что вы сами построили… Это не игра, Айден. И не приключение, чтобы взбудоражить кровь, как выслеживание дичи или охота на дикую кошку. — К глазам подступали слезы. Слова, которые она собиралась сказать, душили ее, застревали в горле. — Этого всего не станет… всего… не станет.
— Нет, если я буду осторожен…
Она оборвала его на полуслове.
— Это неизбежно. И я не могу смотреть на то, как это произойдет.
Она развернулась и побежала прочь.
Он звал ее, но она не остановилась. Она не могла. Энн вот-вот готова была расплакаться, а слезами горю не поможешь. Он сам выбрал свой удел. Он отказался от нее.
Детская туфелька слетела с ноги. Она подняла ее и побежала дальше, не замечая камней под ногами.
