скрипнул зубами. — Каждый день, проведенный там матерью, она должна была выслушивать эти слова.
— Твоя мать была сильной женщиной. Она сделала то, что следовало сделать. — Маленькая ручка Холли опять коснулась его руки. — Мне очень жаль.
Не сознавая, Кол взял ее руку, играя тонкими пальцами.
— Поэтому я преследую Мосса, — быстро проговорил он, гладя ее ладошку и не поднимая глаз. — Не за то, что он сделал со мной, а за то, какую боль принес моей семье. Он убил Стива и мою мать. Я не могу оставить его в покое, Холли. У меня осталась только месть. Только это я могу для них сделать.
— Не мне судить, но… — Ее встревоженные глаза вопросительно смотрели на него. — Мне кажется, что ты сделаешь для них гораздо больше, если останешься в живых. Только тогда могут осуществиться справедливость и правосудие.
Он выдавил улыбку, думая, как легко может мужчина потеряться в этих огромных голубых глазах.
Но все было не так просто.
— Рано или поздно ты обнаруживаешь, что тебе не для чего жить, поэтому какая разница, существует правосудие и справедливость или нет? — Он поднял на нее глаза. — Справедливость и правосудие — для людей с деньгами и будущим. А для меня существует только месть.
— Ты говоришь так, будто у тебя нет никакого близкого человека, ради которого стоит жить, — прошептала она, сжимая его руку.
— У меня никого нет, — горько улыбнулся он. — У меня была семья, была жена. Но когда Мосс арестовал меня, она ушла. Сказала, что не желает провести полжизни в ожидании моего возвращения из тюрьмы. Еще не начался суд, она уже развелась со мной.
Кол смотрел на Холли, крепко сжимая ее пальцы.
— Я женился на ней, мечтая получить то, чего у меня никогда не было. Я все еще не знаю, что искал, но с ней я этого не получил. И думаю, что и она не обнаружила во мне то, что ей было нужно.
— Но ты любил ее? — мягко произнесла Холли, следя за ним.
— Я думал, что любил. Или просто искал кого-то, кто будет дома ждать моего возвращения.
Она опять кивнула, нахмурившись, и Кол загляделся, как пламя зажигает ее щеки. Холли вся светилась в отблесках огня, волосы переливались, и Кол не мог отвести от нее глаз. Он знал, что должен подняться и уйти, пока еще может сдерживать свое желание.
— Я поняла, что у вас с женой не было детей, — спросила Холли, откидывая голову назад и глядя на него. — Это, конечно, к лучшему — раз вы расстались. Но ты так хорошо умеешь ладить с ними; надеюсь, что у тебя они будут.
По ее лицу скользнуло сожаление, и Кол знал, о чем она подумала: его может не быть в живых через неделю — какие уж тут дети.
Кол не понял, как сильно сжал ее пальцы, пока не увидел, что она поморщилась. Он тут же отпустил ее руку и провел пальцами по волосам.
— Почти, — горько усмехаясь, отозвался Кол. — Мы почти завели ребенка. Она была беременна, когда меня арестовали. Мне казалось, что я могу стать настоящим отцом. Потом… — Он нахмурился, обнаружив, что воспоминания все еще причиняют боль, и опять уставился на ее руку. — Она сделала аборт. Через две недели после моего ареста. Она сказала, что не хочет иметь ребенка от… убийцы.
— О, Кол, — сочувственно вздохнула Холли. — Мне так жаль! — Ее пальцы погладили его по щеке, он едва ощутил их прикосновение, повернул голову и поцеловал ее ладошку.
Пальцы продолжали поглаживать его щеку, Кол слегка отодвинулся и поднял голову, чтобы ее увидеть. Глаза Холли оказались так близко, что он мог бы различить все оттенки голубого цвета. Они были широко открыты, мягкие и чуть удивленные, спокойно смотрели на него, замерли на его губах, затем опять заглянули ему в душу.
Это был один из тех моментов, когда время не существовало. Все ее чувства читались на лице: жажда, желание, стремление к нему. Ему нужно было только протянуть руку, и она не оттолкнет его.
Но мгновение пролетело, и он им не воспользовался.
Холли мигнула, ошеломленная, и отвела взгляд.
— Уже поздно, — спокойно сказал он, ставя чашку и поднимаясь на ноги. — Спасибо за ужин, после четырех лет тюремной еды это было прекрасно.
— Я… я рада, что тебе понравилось.
Она хотела, чтобы слова прозвучали легко и беззаботно, но Кол уловил напряжение в ее голосе. Холли знала, подумал он, знала, что ее чувства опасны и неблагоразумны. Она была смущена и обеспокоена, и на секунду Кол пожалел, что не может просто взять то, что было совсем рядом.
Ведь после четырех лет тюрьмы можно забыть о чести, достоинстве, нежности. Обо всем, что не нужно убийце, отчаявшемуся человеку.
— Я сменила простыни, — вдруг сказала она, беря обе чашки. — И положила чистые полотенца. Если тебе нужно еще что-нибудь — просто спроси.
Он знал, что ему нужно, но решил оставить это при себе.
Она сошла с ума, спокойно решила Холли, убирая блузку, которую только что отгладила. Уже почти полночь, а она гладит. Перед тем она вытирала пыль. Она практически никогда этим не занималась. Но сегодня она вытерла пыль во всех уголках спальни, включая нижние ящики и двери, начистила дверные ручки до блеска.
Холли вымыла свою ванную, вытерла пыль и там. И не стала пылесосить, только потому, что боялась разбудить детей.
Сноубол, Джетдаун и серый котенок сидели в ряд на кровати и с беспокойством следили за ней. Она закончила гладить воротник последней блузки и повесила ее, затем выключила утюг, спрятала его и убрала гладильную доску. Можно было бы заняться шкафами. Или разобрать полки с бельем. Самое время, скоро состоится распродажа.
Нет. Глубоко вздохнув, Холли вошла в сверкающую чистотой ванную. Она не будет разбирать шкафы. Конечно, сон все еще бежал от нее, но она не станет начинать это новое дело среди ночи.
Она сейчас примет горячую, успокаивающую ванну, затем заберется в постель с новым фантастическим романом в руках, который вот уже две недели пытается прочитать, и все будет в порядке.
Холли наполнила большую старинную ванну до краев, бросила горсть ароматических солей и даже несколько капель розового масла и, повинуясь мгновенному капризу, зажгла полдюжины душистых свечей. Их пламя посверкивало в душном влажном воздухе, отражалось тысячами блесток в зеркалах и бронзе. Она вытянулась и попыталась расслабиться, успокоить тревожащие ее мысли.
Вздыхая, Холли подняла ногу из мыльной пены и полюбовалась ее стройной формой в блеске свечей, медленно втирая душистое мыло. Она провела рукой по плечам, закрывала глаза, кожу ее чуть покалывало. Подумала о Коле, о его сильных руках, что почувствует, если он дотронется до нее…
Сердце ее сильно билось. Холли села. Вода и мыльные пузырьки стекали с ее плеч. Нет. Это смешно. Она взрослая женщина, мать двоих детей, а не глупая девчонка, влюбившаяся по уши в одноклассника. И не собирается лежать здесь при свечах и мечтать в Коле.
Холли вышла из ванны, думая о прозаических вещах, таких как список продуктов, которые нужно купить, о том, что Дэнни нужны новые туфли и что надо закончить инвентаризацию магазина Билла.
Ощущая себя полной идиоткой, она погасила свечи. Свечи! Не осмеливаясь взглянуть на себя в зеркало, Холли вытерлась и намазалась лосьоном, затем напудрилась розовой пудрой — но только для себя самой, а не для какого-то воображаемого любовника.
Она должна взять себя в руки, пока не поздно. Конечно, весь вопрос в сексе. Видимо, все ее чувства, которые, как она думала, умерли вместе с Риком, просто отступили на время. И ожили от одного лишь присутствия Кола в доме.
На какое-то мгновение Холли была охвачена желанием просто пойти к нему, и пусть случится то, что должно случиться. Конечно, он не будет возражать. Она поможет им обоим. А сейчас каждую минуту их охватывает такое сильное желание, что они просто не могут думать ни о чем другом.
