Он потребовал от “Кригсмарине” сделать все возможное, чтобы удовлетворить требования Армии. Одновременно он предупредил командование сухопутных сил, что следует быть готовым к необычному сражению, которое будут вести перемешанные случайным образом соединения. Гитлер сказал, что штурмовые части не будут высаживаться первыми. Когда они подойдут к берегу, там уже приземлятся парашютисты, поэтому английские силы также будут дезорганизованы. Зато прекрасно подготовленные немецкие штабные офицеры, используя тактически гибкую и продуманную организацию германских войск, смогут создать из перемешавшихся при высадке войск полноценные боевые группы. Так был разрешен “эскадренный строй”, прозванный капитан-лейтенантом Ф.Руге, командующим тральными и эскортными силами в Проливах, “стадом свиней”. Как ни странно, эта неправдоподобная тактика сработала.
После череды боев в Норвегии, Голландии и Бельгии немецкие воздушно-десантные части были направлены на отдых и переформирование. Седьмая парашютная дивизия получила третий полк, который приступил к усиленной боевой подготовке. Двадцать вторая посадочная дивизия пополнилась транспортными самолетами: ко дню вторжения немцы подготовили не менее пятьсот Ju.52 и несколько четырехмоторных Ju.90 (не все они были полностью боеспособны).[107]
Кроме воздушно-десантных войск, к операции привлекались и другие подразделания специального назначения, в том числе — принадлежащий абверу полк “Бранденбург-800”, укомплектованный профессиональными диверсантами, знающими английский язык. Во время сражений во Франции, Бельгии и Голландии это элитное подразделение ничем особенным себя не проявило, и теперь личный состав полка ждал нового вторжения, мечтая, наконец, продемонстрировать все свои возможности.
Предполагалось также использовать специалистов из лейб-штандарта “Великая Германия”, обученных управлять знаменитым “Шторхом”. Этот легкий моноплан с полностью механизированным крылом мог совершить посадку на полосу, едва превышающую его длину, скрытно доставив на территорию противника до пяти человек. [108]
Для высадки с моря были выбраны 17-я пехотная дивизия и 6-я горнострелковая дивизия[109] ; им предстояло высадиться на берег западнее Фолкстоуна и затем подняться на скалы между Фолкстоуном и Дувром. Многое здесь зависело от навыков солдат в скалолазании.
Семнадцатая дивизия имела в своем распоряжении тяжелое вооружение, в том числе — танки Pz.III и Pz.IV. Тридцать два[110] специально приспособленных Pz.III предназначались для атаки из-под воды — они могли двигаться по дну на глубине до 8 метров. Все танки предполагалось перевозить на специальных десантных баржах с носовыми аппарелями[111].
В июне — начале июля немецкие войска приступили к активным тренировкам на морском побережье. Научившись быстро спускать на воду штурмовые резиновые лодки и управлять ими на спокойной воде рек и каналов, солдаты перешли к отработке действий в зоне прибоя, приливно-отливных течений. Армия и флот стремились разобраться в проблемах друг друга, разрешить все трудности и наладить взаимодействие.
После отработки индивидуальных навыков начались тренировки в составе тактического соединения. Очень скоро стало ясно, что в “День Звезды”[112] командирам десантных судов придется столкнуться с тяжелейшими, едва ли разрешимыми проблемами. Люди работали круглые сутки, пытаясь справиться с нарастающими, как снежный ком, трудностями; если они и не стали подлинными профессионалами в амфибийных операциях, то, во всяком случае, проявили в преддверии решающих испытаний отвагу и изобретательность.
С конца июня началось размещение германской тяжелой артиллерии на побережье Ла-Манша. Для непосредственной обороны берега предназначались 105-мм полевые гаубицы [113] дальностью 10700 м и более мощные 150-мм орудия дальностью 13300 м. Двухсотдесятимиллиметровые орудия должны были прикрывать десантные суда в случае появления в проливе легких сил неприятеля.
Кроме этого “стандартного набора” полевой артиллерии, на берегах Пролива удалось разместить еще 29 дальнобойных орудий[114] (часть из которых устанавливалась на рельсах) калибра от 170 до 380 мм. В их задачи входил обстрел противоположного берега пролива, контрбатарейная стрельба, разрушение укреплений Дувра, Фолкстоуна, Хайта, наконец, борьба с Королевским флотом. Предполагалось, что огонь этих орудий вызовет панику, если не в рядах английских войск, то, во всяком случае,— среди гражданского населения.
Потребности операции с самых первых дней превзошли возможности транспортной сети, сильно пострадавшей во время Французской кампании. Немцы прилагали все усилия, чтобы восстановить работоспособность мостов, железных дорог (и прежде всего — сквозных магистралей, ведущих в Германию) и портовых сооружений.
Далее, наступила очередь приведения в порядок аэродромов, промежуточных баз, шоссейных магистралей. Параллельно происходила сортировка снаряжения и оборудования, брошенного союзниками на полях сражения; речь шла не столько об использовании этой амуниции в интересах германской армии (хотя, разумеется, подобная задача имелась в виду), сколько о том, чтобы оружие не попало в руки будущих партизан.
Когда немцы осознали, что побежденные народы утратили волю к сопротивлению, оккупационный режим был несколько смягчен. Это позволило, в частности, использовать для обеспечения боевой деятельности вермахта местную рабочую силу. Французы и действительно были лояльны; жители Бельгии и Голландии сохранили, пожалуй, больше желания жертвовать собой во имя идеалов западных демократий.
Как бы то ни было, немцы разрешили весь комплекс проблем, связанных с передислокацией войск и подготовкой тыла к 5 июня 1940 года. После того, как группы армий Рунштедта и Бока рванулись на юг, их снабжение было переключено на Парижский узел железных дорог. Отныне все организационные структуры, созданные немцами в портах Ла-Манша, были ориентированы на нужды операции “Морской лев”.
Определив необходимые для операции ресурсы, руководство ОКВ отдало распоряжение перейти к детальному планированию. Для координации действий, которые должны привести 16-ю армию[115] в Англию, были выделены Буш, командующий этой армией, Кессельринг, возглавляющий Второй воздушный флот и Лютьенс, вице-адмирал, один из ответственных командиров “Кригсмарине”[116]. Гитлер был удовлетворен уровнем планирования операции. 5 июня он приказал Кейтелю оформить директиву, которая положила бы начало открытым действиям по подготовке “Морского Льва”. Двумя днями позже фюрер подписал “Директиву № 16”, которая, между прочим, дала окончательное название операции (в предварительных разработках она обозначалась просто “Лев”). Документ определял задачу операции как “устранение всякой возможности использования территории Англии в качестве базы для продолжения войны против Германии, при необходимости Британских островов”. Директива требовала:
1. “Люфтваффе” должны достигнуть абсолютного превосходства в воздухе. Это рассматривается как необходимое условие для захвата парашютно-десантными войсками плацдарма, расположенного в глубине обороны противника, но достаточно близко к участкам высадки сухопутных сил. С момента десантирования “Люфтваффе” будут использованы в качестве “воздушной артиллерии”, ориентированной на непосредственную поддержку Армии и “Кригсмарине”; кроме того, к задачам ВВС относится обеспечение коммуникаций между плацдармом и французским побережьем.[117]
2. Армия осуществляет неожиданную для противника высадку на узком, приблизительно двадцатимильном фронте между Дилом и Хайтом, имея перед собой следующие задачи:
а) соединиться с воздушно-десантными частями;
б) установить контроль над портами Фолкстоуна и Дувра;
