пулеметы.
Занятые своими крупномасштабными задачами, военные, как это нередко случается, не думали о положении страны в целом. Рабочим, вкалывающим по двенадцать часов в сутки, тоже некогда было предаваться размышлениям. Часть населения, вернувшись домой после рабочего дня, отправлялась патрулировать в составе отрядов местных добровольцев, стоять вахты со службой воздушного наблюдения, участвовать в работе Вспомогательной пожарной службы или помогать полиции. Люди на добровольных началах обслуживали машины скорой помощи, работали в женской добровольческой организации или в службе оказания первой помощи — всего и не перечислишь. Роль руководящего Центра играло министерство внутренних дел. С ним были связаны министерства транспорта, здравоохранения, пищевой промышленности, тяжелой промышленности, труда и пенсионного обеспечения. Национальная гражданская оборона традиционно подчинялась системе комитетов, функционирующих через массовые добровольные службы. Эти организации, как правило,[175] возглавлялись немногочисленным оплачиваемым персоналом. Руководство службы воздушного наблюдения, от которого могло зависеть благополучие целого района, часто состояло из одного служащего. Сплошь и рядом этот чиновник не имел представления, как действовать в экстремальных обстоятельствах. Он и его подчиненные психологически не способны были к принятию быстрых решений в военной обстановке. Иногда начальник городской полиции брал шефство над наблюдателями, но его методы часто казались неприемлемыми городским административным службам. Эти службы просто не воспринимали его приказов, придравшись к командному тону или якобы слишком суровым для гражданских лиц требованиям. За работу службы обычно отвечал какой-нибудь управленец, который должен был вербовать добровольцев для работы в пределах вверенного ему участка. До падения Франции ощущался недостаток в рабочей силе. Когда же над головами мирных жителей загудели самолеты Кессельринга, в районные службы хлынули толпы волонтеров. Однако за имеющийся короткий промежуток времени их можно было обучить лишь кое-каким элементарным действиям.
Впрочем, каждый ощущал потребность “участвовать”. Многие патриотически настроенные граждане добровольно возлагали на себя обязанности защитников национальной безопасности. Если кто-то случайно пользовался фонарем при затемнении или, упаси Бог, говорил с иностранным акцентом, тут же расползались слухи и поступали сообщения о зловещей пятой колонне. Когда 31 мая убрали сигнальные посты, чтобы затруднить высадку десанта, вице-адмирал Рамсей, по горло занятый эвакуацией из Дюнкерка, получил огромное количество донесений, авторы которых требовали незамедлительно информировать Адмиралтейство о бесчисленных актах саботажа в Дувре и окрестностях: протечках коммуникаций, случаях неправильной парковки автомобилей или перепродажи имущества по завышенным ценам.
Никто из “верхов” не мог точно сказать, как поведет себя недисциплинированное гражданское население, столкнувшись с разрушительными бомбежками и появлением вражеской армии на английской земле впервые за много веков. Во Франции беженцы перекрывали дороги и задерживали передвижение войск, поэтому в Великобритании было строго запрещено покидать дома, но требовалось “оставаться бдительными”.[176]
Уже первые незначительные июньские воздушные налеты вызвали волны спонтанных перемещений обезумевших от страха людей. Трудно было даже сказать, как будет работать оборона Королевских ВВС, профессиональная, но не прошедшая проверки в бою, тем более никто не мог требовать эффективных действий от добровольцев-”любителей”. У городских служб не было никакой уверенности в том, что будет функционировать связь, а также доставляться и распределяться еда. Все понимали, что голод или болезни могут быстро подорвать обороноспособность городов, расположенных на побережье.
Промышленное производство было подорвано ночными воздушными налетами. Нарастающее давление противника и постоянно усиливающееся напряжение выявили недостатки работы муниципалитетов. Но когда 19 июня военное командование рекомендовало осуществить передачу большей части функций гражданского самоуправления в руки одиннадцати региональных комиссаров (назначенных на пороге войны для обеспечения спокойной работы административного аппарата во время ненормальных условий), правительство отвергло это предложение. Не решаясь тревожить население и молясь о том, как бы не опрокинуть сложившуюся иерархию, правительство взяло на себя ответственность за риск полного коллапса системы управления и позволило продолжать работу существующим местным административным учреждениям, запуганным и запутавшимся в хитросплетении мирных и военных задач.
И первая проверка этой, сложившейся впопыхах, системы произойдет 19 июня, когда разведывательные операции Кессельринга уступят место дневному наступлению больших воздушных формирований.[177]
V. Испытание
Для взволнованных наблюдателей на Британских островах и для персонала радарных станций воздушная деятельность врага, проявившаяся в небе вскоре после рассвета в среду, 19 июня, казалась похожей на разведывательные полеты Кессельринга в предыдущие 2 недели. Мерцавшие точки на экранах радаров показывали несколько одиночных самолетов, приближавшихся на большой высоте; радиосообщения от вспомогательных морских сил говорили о движении других самолетов, летевших вблизи поверхности и недоступных радарному обнаружению; затем с наблюдательных постов стали поступать сообщения об отдельных двухмоторных самолетах, совершавших пролеты на малой высоте над берегами, — видимо, в целях ознакомления с местностью, — что они, кстати, и делали в действительности. Немцам, готовившимся осуществить вторжение менее чем через месяц, очень не хватало хороших разведывательных данных, и важнейшей задачей для них стало сфотографировать как можно больше районов, являвшихся целями предстоящей операции, не забывая, разумеется, и про предполагаемые[178] места высадки. Перехватчики 11-й авиагруппы к тому времени совершили несколько “вылазок” из Биггинхилла, Мэнстона и Хоукинга, но их действия ограничивали строгие инструкции Даудинга, который понимал, прослушивая переводы радиопередач немецких ВВС, что сражение только начинается. В течение битвы Даудинг должен был очень внимательно изучать радиопереговоры летчиков врага, хотя и он, и вышестоящее командование не могло полностью опираться на сведения, полученные таким образом. В этом англичане оказались правы.
Большинство мест боевых действий были изолированы и находились близко к морю. То тут, то там дальние разведчики “Do.17P” падали, окутанные дымом, или скрывались в облаках или в низко висящем утреннем тумане. Время от времени можно было услышать отдаленный шум стрельбы авиационных пулеметов — это “спитфайры” и “харрикейны” собирались убивать.
Но в 06:00 внимание операторов, работавших у радаров, было привлечено необыкновенно большим числом мерцающих точек, показывавших массивный перелет авиации через Па-де-Кале; такого наблюдатели не видели со времени напряженных дней битвы за Францию. Вскоре стало очевидно, что эти воздушные формирования держали курс на Па-де-Кале, где в тот момент в западном направлении двигался конвой, охраняемый вооруженным траулером и двумя миноносцами. С аэродромов были подняты эскадрильи истребителей, в то время как резервные самолеты занимали свои позиции. За прошедшие две недели, пока подразделения Даудинга восстанавливались, им приходилось сталкиваться только с малыми формированиями врага, и они несли лишь небольшие потери. Но сегодняшний враг казался очень сильным.
В течение двадцати минут истребители, быстро набирая высоту, видели над и перед собой плотные группы Bf.109 и Bf.110, прикрывающие двадцать шесть бомбардировщиков Do.17, которые выстраивались для атаки на колонну судов[179]. Английские
