пятнадцать английских истребителей и два легких бомбардировщика “бленхейм” (во время разведывательной миссии у берегов Бельгии).
Подсчитав потери, Министерство воздушных путей сообщения, равно как и Морское министерство Великобритании перестали настаивать на том, что перемещение судов по Ла-Маншу в дневное время суток должно продолжаться и впредь. Выгодные для врага цели должны были быть ограждены от него, самолетам RAF запретили вступать в бой, если складывается тактически невыгодная обстановка, а Королевский флот отныне входил в Ла-Манш только ночью.
Даудинг настоял на своем. Количество колонн судов должно быть уменьшено, и корабли должны форсировать Па-де-Кале только ночью. Перехват вражеской авиации будет осуществляться исключительно над районами сухопутного вторжения, чтобы избежать опасности сражения над водой. Одновременно с этими решениями морское министерство Великобритании неохотно вывело свои миноносцы из Дувра и направило их в Портсмут. Это, как правильно отметил довольный и весьма оптимистически настроенный Кессельринг, было “тактической победой высшей степени важности”. Уход миноносцев и очевидное нежелание истребителей Королевских ВВС вступать на следующий день в сражение над проливом предоставили и авиации Германии и ее флоту полную свободу действий в Па-де-Кале в дневное время. И самое главное: раз немецкие корабли днем передвигались по проливу по своему усмотрению, они могли выставлять большое количество[200] мин заграждения. Теперь подводные лодки и самолеты могли сконцентрироваться на установке мин непосредственно в английских водах. Активные заграждения, выдвинутые к побережью, изматывали британские тральные силы.
Отступление из Ла-Манша означало, что, хотя сбор немецких кораблей в бельгийских и французских портах еще не был обнаружен англичанами (чьей разведке препятствовали немецкие истребители), вторжение становилось все более и более вероятным. Наконец, пришло осознание возможностей врага: англичане поняли, что, даже своевременно узнав о вторжении, могут быть сломлены грубой силой.
Хотя мир и изучал уроки “первой битвы при Па-де-Кале”, как эта серия взаимосвязанных боевых столкновений называется сейчас, отнюдь не были забыты значительные события, происходящие на Средиземном море. После того, как Италия завершила свою бесславную и безрезультатную кампанию против Южной Франции, все ожидали, что итальянцы обратят свои наступательные возможности против Великобритании. Вышло, однако, совсем наоборот: англичане атаковали итальянцев. Они подвергли бомбардировке их фабрики в Милане и Турине, установили с помощью всего трех эскадрилий вышедших из употребления истребителей “гладиатор” непробиваемую оборону Мальты от безрезультатных налетов “Реджия Аэронаутика”. Английский флот сохранил преобладание на море — к замешательству итальянского ВМФ, которому приходилось отстаиваться в портах. Итальянские сухопутные силы терпели поражение за поражением в Восточной Африке и в Киренаике[201]. Нигде итальянцы не претендовали на инициативу. Поэтому вице-адмирал Форс X. Соммервилл, который прибыл в Гибралтар 1 июля, мог свободно проводить операции там, где ему угодно.[202]
Надо было решать, что делать с французским флотом, который дислоцировался преимущественно в портах, контролируемых правительством Виши (небольшое количество кораблей отстаивались в английских гаванях).
Когда прошел июнь и немецкая угроза Великобритании стала нарастать, подавление этой могущественной военно-морской силы стало необходимым хотя бы для того, чтобы обеспечить свободу действий британских кораблей. Конечно, оставалась и пугающая перспектива использования французских кораблей немцами[203].
Даже если бы английское правительство знало об инструкциях адмирала Дарлана своим капитанам (согласно этим инструкциям французские корабли должны были быть затоплены при угрозе их захвата немцами), оно не могло бы оставаться спокойным. 27 июня англичанами было без особой радости принято решение о превентивных действиях. 3 июля они начали операцию, и
Случилось нечто гораздо более опасное для перспектив войны, чем потопление линкора, нанесение тяжелейших повреждений линейному крейсеру и некоторым другим кораблям и убийство тысячи с лишним французских моряков. Чувства французов были сильно ущемлены, и национальная симпатия к Великобритании была потеряна[207]. 5 июля Франция разорвала дипломатические отношения с правительством Черчилля. Но американское общественное мнение, как и позиция многих нейтральных государств, осталось благоприятным для Англии; действия Соммервилла были признаны осуществлением тягостного нежеланного решения, храбро принятого англичанами. Это решение воспринималось как смелое выражение национальной решительности сражаться изо всех сил, невзирая на риск повторить судьбу минувших и развалившихся союзов. Несмотря на традиционное чувство сострадания к Франции, общественное мнение США при этих известиях склонилось на сторону Великобритании. В то же время английское Адмиралтейство вздохнуло с облегчением: его военные силы в Средиземноморье могли теперь сконцентрироваться на очистке моря от итальянских кораблей, будучи уверенными в том, что французский флот не осмелится свободно покидать порты. Если первую битву при Па-де-Кале можно было назвать фиаско, то начальный этап Средиземноморской кампании представлял собой уверенную победу англичан.[208]
VI. Предположения и планы
Ганс Ешоннек, начальник штаба ВВС Германии, 30 июня встретился с Кессельрингом на командном пункте Второго воздушного флота, расположенном среди утесов Виссанта. На эту встречу был приглашен и Шперле, командующий Третьим воздушным флотом.
Наблюдая Ла-Манш и бушевавшее вдали сражение, высшие командиры “Люфтваффе” обсуждали текущую ситуацию и проблемы подготовки ВВС к вторжению. К их удивлению, Кессельрингу было почти нечего им продемонстрировать. Колонна английских судов ночью пересекла пролив, но утренняя разведка показала, что корабли избегали Па-де-Кале и отплывали в другие воды. Над Хайтом немецкие самолеты попали под удар английских истребителей и понесли потери, причем англичане показали абсолютное нежелание преследовать “мессершмиттты” до дома, что раньше было их привычкой. В результате этого боевого столкновения немецкие истребители прекратили “свободную охоту”.
Радиопеленгационная наблюдательная служба генерала Г.Мартини перехватила сообщение диспетчеров RAF, которые приказывали своим летчикам прерывать сражения.[209]
— Необходимо, — заявил Кессельринг, — обнаружить новые цели, которые враг будет вынужден защищать.
С этим никто не спорил, однако Ешоннек опасался, что слишком явное давление встревожит англичан и демаскирует подготовку вторжения. Конечно, рано или поздно все раскроется, — буквально через пару дней к западным портам двинется колонна транспортных кораблей. Но пока следовало приложить все силы
