— Профессия неплохая, — степенно ответил Паша. Гошкины слова его разочаровали. — Профессия неплохая, требует большой выдержки и смелости. А ты что же, уже изменил космонавтике?
— Я?! Ну, знаешь, если бы ты не был мне друг, я б тебе такую оплеуху залепил! Ну, так и быть, объясню. Во-первых, это будет не основная профессия, а хобби космонавтов. Знаешь, что такое хобби?
Паша презрительно фыркнул.
— Так вот, — продолжал Гошка, — у каждого современного человека должно быть хобби, понял? А кроме того, это совсем не измена космонавтике, а совсем даже наоборот. Ну-ка, пошевели мозгами. Думаешь, прилетишь на какую-нибудь планету, а там тебя встречают на космодроме и рапортуют по всей форме: «С прибытием вас, дорогой товарищ Павел Сергеев. Планета Альфа готова к принятию советских космонавтов!» Так, думаешь, будет? Да, может, там даже и космодрома никакого не будет, может, один только дикий лес, может, какой-нибудь паук с тигриной головой ка-а-к выскочит на тебя… Ну, что ты будешь делать, скажи? А если ты дрессировщик, сразу контакт с ним устанавливаешь. Потому что твое хобби дрессировка зверей, и тебе это раз плюнуть.
— Да, Гошка, — сдался Паша, — чего-чего, а насчет космонавтики у тебя голова работает. Ну, что же ты предлагаешь?
— А вот что. Мы устраиваем цирк зверей.
— Цирк зверей? А где возьмем зверей?
— То есть как это где? Как это где? А по-твоему, Бемби — это что, не зверь? Мой Пират — это не зверь? А Васька, а Ленкин попугай Риорита, а ваш кот Мишка, да мало ли наберется в одном только нашем доме! Нет, ты только представь: устраиваем мы концерт, приглашаем весь двор. Я объявляю: «Дорогие товарищи, начинаем наш концерт!» Тут оркестр играет марш, выходят на сцену все участники, по росту, делают круг почета…
— Постой, а почему ты объявляешь и где ты возьмешь оркестр?
— Фу ты господи! Что ты перебиваешь мою мысль такими пустяками! А магнитофон на что! Так вот, выходят, значит, все по росту. Первый — твой Бемби, потом все остальные, и обязательно все на задних лапах идут.
— Ну не знаю, пойдет ли мой Бемби на задних лапах…
— О господи! А для чего же репетиции, тренировки! Конечно, пойдет.
— И потом, ты представь, когда он встанет па задние лапы, он чуть не до потолка будет, малыши его испугаются.
— Да ну тебя, Пашка, с тобой невозможно придумать ничего интересного, вечно ты: то нельзя, это нехорошо. Ну и характер у тебя! Как только с тобой живут твои родители, просто не понимаю!
— Мучаются, наверное. Зато у тебя в голове вечно какие-то бредни.
— Ах так, ну, знаешь, я пошел…
— Постой, Егор, так не годится. Мы еще ничего не начали делать, а уже поссорились. Давай садись, я беру лист бумаги, и мы составляем план действий. Во-первых…
Гошка с надутым видом уселся на стул, но через минуту глаза его уже горели огнем.
— Слушай, я придумал такой номер, такой номер! Все просто упадут…
Скоро о цирке зверей узнал весь двор, да какое там двор, пожалуй что, и вся улица, а может быть, даже и весь район.
К Паше и Гошке приносили и приводили самых разных животных. Владельцы расхваливали понятливость и таланты своих подопечных.
Больше всего, конечно, было котят, но Паша и Гошка отказывали им решительно и безоговорочно. Приводили кое-кого и поинтересней — черепаху Тортилу, морскую свинку Маринку, лисенка Рыжика, медвежонка Машку, бесчисленное количество собак. Один мальчик принес даже аквариум с золотыми рыбками. И этот мальчик доказывал, что они прекрасно поддаются дрессировке и могли бы принять участие в представлении.
В отборочную комиссию вошли, кроме режиссеров-постановщиков Паши и Гошки, еще хозяйка попугая Риориты — Лена Плясуля и еще другая Лена, с соседнего двора, — хозяйка фокстерьера Чарли. Комиссия строго и беспристрастно просматривала номера зверей, желающих стать актерами.
Очень, конечно, всем хотелось принять лисенка Рыжика и медвежонка Машку. Но, когда их привели на репетицию, остальных зверей обуял ужас.
Кот Мишка выпрыгнул в окно (хорошо еще, что репетиции проходили у Паши, который жил на первом этаже), великан Бемби, трусливо поджав хвост и жалобно заскулив, пытался забраться под низкую тахту, под которую и кошка едва бы протиснулась. Пират тихо-тихо ретировался на кухню. Только бесстрашный фокстерьер Чарли вцепился лисенку в нос. Ко всему этому неописуемому ужасу Рыжик и Машка подрались между собой. Нервная Риорита от страха выдала весь запас своих знаний.
— Алешка, — кричала Риорита старушечьим визгливым голосом, — немедленно вставай, в школу опоздаешь! Шляешься до двенадцати ночи, а потом дрыхнешь. — И тут же, без передышки, Риорита перешла на ломающийся баритон, изображая какого-то оболтуса Алешку. Потом Риорита залилась звонким смехом, потом тоненьким детским голоском прокричала: — Дяденька, подай мячик, он к вам на кухню залетел. — И тут же, снова переходя на густой бас: — Я вот те подам такой мячик, у, хулиганы!
Когда дым сражения рассеялся и хозяева немного утихомирили разбушевавшихся питомцев, комиссия продолжила работу.
— К сожалению, вам придется отказать, — сказал Паша владельцам лисенка Рыжика и медвежонка Машки. — Вы сами видите, что ваши актеры не вживаются в наш коллектив. Если бы у нас было больше времени, я по сомневаюсь, что мы бы перевоспитали их дикие инстинкты, но представление уже назначено на конец месяца, так что сами понимаете… — И Паша развел руками.
Все очень расстроились. А Паша сказал:
— Конечно, мы потеряли двух великолепных актеров, зато нашли одного такого, какой нам и не снился. Комиссия непонимающе смотрела на Пашу.
— Неужели вы не поняли, какая у нас победа! Ведь Риорита под действием страха заговорила то, чего она никогда не говорила. Лена Плясуля, скажи, говорила Риорита раньше все это?
Лена Плясуля решительно замотала головой.
— Вот видите, даже Лена не знала, что Риорита прекрасно говорит целыми фразами. Я думаю, что Риорита вполне сможет взять на себя роль ведущего.
Все согласились, что это будет здорово.
Репетиции продолжались.
Вокруг Пашиного дома постоянно дежурили несколько десятков любопытных, пытаясь подсмотреть в окна или подслушать у двери, что там творится. Но двери были плотно закрыты, а окна плотно занавешены.
Ребята, у которых совсем никаких зверей не было, предлагали свои услуги в качестве музыкантов, оформителей, клоунов, осветителей и даже уборщиков. Но Паша был неумолим. Он выходил во двор, чтобы утихомирить страсти толпы, и говорил:
— Труппа уже укомплектована. Все остальные примут участие в представлении в качестве зрителей.
…И вот наконец настает день генеральной репетиции. Актеры показали себя как сплоченный, дружный и работоспособный коллектив. Комиссия устроила последнее решительное совещание. Где же все-таки устраивать концерт?
— У нас нельзя, — сказала Лена, хозяйка фокстерьера Чарли, — у меня папа работает дома.
— Ну, значит, ты отпадаешь, и точка, — заявил Паша.
— А у меня мама сейчас болеет, — сказала Лена Плясуля.
— И у нас нельзя, — сказал Паша, — к нам в воскресенье тетя с дядей из Южно-Сахалинска приезжают. Придется, Егор, у тебя! И комната у вас как раз большая, небось метров тридцать.
— Тридцати нету, но не в этом дело: ты что же, забыл про Боровкова? Да его инфаркт хватит.
— Инфаркт — это его личное дело. Нам важно не нарушать законные правила. Что сказано в Положении о правилах поведения жильцов в коммунальных квартирах? Разве там сказано, что нельзя устраивать цирк зверей?
— Нет, вроде бы не сказано, — сказал Гошка.
