влияния западных спецслужб в нашем правительстве, если бы он был, не смог бы нанести столько вреда.
В делах НТР наступил очередной виток в реализации «моей личной космической программы». И опять через источников в Японии. Это было мое последнее вложение в космические дела и, можно сказать, в дела по линии НТР вообще.
В начале девяностых годов со страниц ведущих газет и в сообщениях ТАСС исчезли сообщения о запусках спутников серии «Космос». К этому времени общее число запусков подходило к трем тысячам. И только в начале девяносто седьмого года в СМИ прошла информация: едва стартовав на космодроме Плесецк, взорвалась ракета со спутником серии «Космос».
А в шестидесятые и семидесятые годы запуски «Космосов» шли с интервалом в два-три дня. Миллионы «оборонных» денег «выходили» на орбиту в виде спутников-шпионов, делали свое дело в интересах космической разведки над территориями США и стран НАТО в Европе. Затем они сгорали в верхних слоях атмосферы, успев вернуть на Землю контейнеры с фотопленками, запечатлевшими изменения на потенциальных театрах военных действий. Естественно, в прессе об этих задачах «Космосов» ничего не сообщалось.
Думаю, американские спецслужбы, специализирующиеся на анализе открытых источников информации нашей страны, должны были обратить внимание на тот факт, что в конце семидесятых интервал запусков увеличился фактически в три раза.
Что же произошло в нашей военно-космической программе? Более мощные ракеты выводили большее количество фотопленки? Едва ли — ракеты были поточного изготовления. Может быть, оборудование усовершенствовалось? Последнее было близким к истине, но…
В конце семьдесят шестого года ко мне обратился мой торговый коллега из Главного инженерно- технического управления Минвнешторга. В задачу ГИТУ входили закупки технологии и оборудования «строгого эмбарго». Обращение было не случайным: по линии прикрытия мне вменялось в обязанность возглавлять в «своем» внешнеторговом объединении группу новой техники, которая занималась заданиями ГИТУ по товарам эмбарго.
— Анатолий, есть дело, и щепетильное, — начал Олег. — Закрытое НИИ работает над весьма значительным для военного космоса проектом. Конкретнее сказать пока не могу — еще сам не разобрался. Ясно одно — нужна фотопленка. Ты уже занимался подобным делом — фотопластинками для космоса…
Многолетний опыт работы с ГИТУ показывал: с таких разговоров начинались дела, частенько выливавшиеся в сложнейшие задачи торгового характера с участием НТР.
Предположения оправдались. Спустя несколько дней разговор был продолжен в кабинете шефа ГИТУ (он же шеф «третьего добывающего ведомства»).
— Дело не просто в космической разведке — в принципиально новом решении проблемы с материальными выгодами в масштабе страны. Подробнее поговорите с заказчиком — оборонным НИИ.
— Мои отцы-командиры из НТР сопротивляются работе с вашим добывающим ведомством. Придется перед своими прикрываться работой по «крыше».
Заказчик не заставил долго ждать себя. Директор НИИ, главный конструктор и еще один специалист приехали в Минвнешторг. Институт испытывал трудности в разрешении проблемы — «вписать» в стандартные фотоприборы спутника-шпиона серии «Космос» больший объем пленки. Требовалась принципиально новая фотопленка на более тонкой основе, с более тонким слоем фотоэмульсии при более высокой разрешающей способности.
Изучив мировую практику, в том числе материалы разведки, НИИ пришел к выводу, что ни одна страна, даже США с ее «Кодаком», не решали эту проблему — ни в интересах космоса, ни ширпотреба.
Я напомнил, что недавно по линии спецгруппы МВТ по заданию ВПК проходило задание по добыванию из США фотопленок из серии экспериментальных, причем того же «Кодака».
— Мы их получили, но нужна еще тоньше, — сказал специалист. — Основа у нас есть — от «Агфа- Геварт» из Бельгии. Это шесть микрон полимерной пленки, а вот эмульсии нет ни в США, ни в Японии, ни в ФРГ или Бельгии.
— И как вы видите разрешение этой задачи? — спросил я, все более увлекаясь предстоящим сложным делом.
— Соединение разных технологий разных фирм…
— И разработка принципиально нового? — начинал понимать грандиозность замысла. — Какие есть идеи?
Директор, главконструктор и специалист переглянулись и воззрились на шефа «третьего добывающего ведомства».
— Говорите, говорите, — подбодрил он. — Ведь и полимерная пленка из Бельгии, фотопленки и фотопластинки для космоса, да и кодаковские пленки — это все дело рук Анатолия Борисовича.
— Нас не устраивают даже шесть микрон. Мы решаем принципиально новую задачу — создать пленку, у которой эмульсия будет основой, хотя бы частично.
— Но ведь «Космосы» летают чуть ли не каждый день.
— А сколько они стоят! Миллион за один полет. Мы хотели бы продлить съемки в космосе раза в два. Нужно собрать в один «куст» — на одной из фирм Запада — сведения о самых современных фотопленках.
Итак, мне, как представителю разведки, отводилась роль гаранта и организатора решения этой задачи на конспиративной основе. Нужно было найти среди иностранных связей человека, который не только согласился бы на такую работу, но и смог выйти на фирму-проектировщика и изготовителя оборудования. Нужно было найти такую фирму, получить ее согласие на работу по фиктивному контракту в обход запретов КОКОМ. Наконец, найти каналы комплектования оборудования и вывоза в Союз, минуя рогатки контроля.
Я остановился на Японии, имеющей свои возможности в США. Диапазон возможностей с позиции Японии был значительно шире: тонкие пленки для фотоматериалов, оборудование и отдельные узлы для производства и, наконец, спецфотоэмульсия для авиакосмических пленок.
У меня была заветная папочка — обобщение опыта. Что греха таить, любил посидеть и поразмышлять над фактами и случаями из оперативной жизни, превращая их в схемы и таблицы. В то время, в семьдесят шестом, папочка содержала всего несколько листочков, но каких! Например, один с заголовком: «Япония — канал для “эмбарго”». На нем несколько тезисов:
• Япония активно занята ПШ — промышленным шпионажем во всех областях науки и техники, причем во всех регионах мира;
• закона, запрещающего ПШ, в стране нет;
• ПШ — удел отдельных фирм и корпораций;
• «японское ЦРУ» — ИИБ (исследовательское информационное бюро) при кабинете министров, в его составе всего около ста человек, включая представителей от разных министерств;
• связи с США: через ТНК, наднациональные фирмы, путем слияния фирм, филиалы, международные организации;
• отделения и филиалы в США, Европе, СССР и соцстранах;
• особенность: японцы необычный объект интереса как люди, коммерсанты, специалисты и ученые.
На листочке делалось обобщение по каналам добывания информации и образцов: США, Европа (Англия, Италия, Франция, ФРГ), международные выставки, затем через Японию в СССР.
Я остановил внимание на красочной схеме. Условные знаки рассказывали мне об источниках и их связях на фирмах. Эта схема была самым ценным материалом в моей «коллекции». Она вобрала в себя более десятка полезных источников и полтора десятка подисточников, которые имели, выход на десятка три компаний — торговых, производственных, японо-американских и других. Они имели связи и отделения, а иногда филиалы, в двух десятках стран на всех континентах. По этим каналам уже не однажды поступала информация, которой источники обладали сами или могли получить по заданиям разведки через подисточников, чаще всего «втемную».
В цепочке: источник-подисточник-фирма-производитель фотооборудования прослеживалась связь со США и Англией. Там источник «Касандр» — имеет опыт работы с заданиями по скрытой поставке в Союз