порвалась, оставив в их руках клочья ткани, а я свалился на палубу. Вскочил и подбежал к Ладе, выползающей из-под гетмана. Девушка увидела меня и задергалась, отпихивая мертвеца.
– Ты! – выдохнула она изумленно.
Я поднял Ладу на ноги, и тогда она попыталась ударить меня коленом между ног. Я отшатнулся, взмахнув ножом и едва не резанув ее по лицу. Разозлившись, схватил Ладу за плечи, развернул, прижал к себе спиной и сжал ее шею.
– Не дергайся! – выдохнул я в ухо девушке, показывая ей нож.
Дизель смолк. С треском по палубе пробежали трещины, доски стали взрываться, выстреливая фонтанами щепок. Нос дирижабля задрало к небу, лучи прожекторов прыгнули вниз. Лопались и со свистом проносились над бортами перетягивающие газовую емкость тросы, а потом у гондолы отвалилась корма. Объятая пламенем, она держалась в воздухе на одном баллоне, раньше висевшем у правого борта, и быстро плыла к грузовику, стоящему на краю ущелья. Крутилась бобина в открытом кузове, сматывая толстый канат. Черные фигурки людей прыснули от машины во все стороны.
Палуба стала почти вертикальной, и мы с Ладой покатились к рубке. Послышались вопли сорвавшихся с дирижабля людей.
Сжимая запястье девушки, я всадил в доску плавник катрана. Лада закричала. Под дирижаблем ярко полыхнуло пламя, от грохота заложило уши. Нас обдало горячей волной – это загарпуненная корма с газовым баллоном, долетев до земли, накрыла грузовик.
Останки дирижабля плыли над ущельем. В небо взвились осветительные ракеты.
Я потащил Ладу к борту, втыкая нож в палубу и упираясь носками сандалий в изломанные доски. Девушка постанывала, отталкиваясь одной рукой от досок, помогала мне.
Когда я схватился за лист брони рядом со спасательной корзиной, за спиной раздался голос воеводы:
– Альбинос!
Крики и лязг смолкли, лишь стоны раненых звучали на палубе дирижабля. Я подтянул Ладу к себе, развернувшись, обхватил ее рукой с ножом.
Воевода, направив на меня револьвер, привалился спиной к чудом не разбившемуся лобовому окну рубки. Левой рукой он держался за бок, между пальцами сочилась кровь. Лицо в ссадинах, длинный седой чуб растрепался.
– Альбинос! – прохрипел Лонгин, опустив пистолет. – Спаси ее!
– Отец! – Лада дернулась к нему, и я крепче прижал ее к себе.
– Нет! – прокричал Лонгин. – Не иди сюда… Альбинос, спаси ее!
Он зашелся кашлем, ноги подкосились, и старик съехал по окну. Сбоку от дирижабля одна за другой стали взлетать ракеты, часть почему-то сразу гасла, оставляя в небе светящиеся дымовые пятна, другие ярко вспыхивали.
– Отец! – Лада снова попыталась вырваться.
Я подхватил ее на руки и сунул в спасательную корзину. Запрыгнув следом, перегнулся через плетеный борт, ощупал короб с надписями. И получил удар в ушибленный бок.
– Да чтоб тебя! – Схватив девушку за волосы, я дернул ее вниз, прижал коленом к стенке. – Я тебя спасаю, между прочим!
Лада засопела, а потом укусила меня. Я сквозь зубы замычал от боли, шаря рукой по борту в поисках кольца. Пальцы скользнули по гладкой крышке короба с фосфоресцирующей надписью. Другой рукой я отвесил девушке затрещину, а потом отпихнул от себя.
На склоне, до которого было уже совсем близко, защелкали выстрелы, пули с чавкающим звуком стали врезаться в газовую емкость дирижабля. Над головой раздалось шипение.
Отпрянув, я сел и принялся ощупывать стенки корзины. Когда под пальцами оказалась изогнутая железная дужка, без раздумий рванул ее. За бортом громко хлопнуло, корзина дернулась, соскочив с зацепов, взмыла вверх. Три мгновенно раздувшихся черных шара заслонили звезды над головой, и эвакуатор стал удаляться от остатков дирижабля.
Я выпрямился, глядя через борт, под которым сжалась Лада.
С земли опять выстрелили осветительными ракетами. С шипением рассекая воздух, две оранжевые точки с треском врезались в газовую емкость. Я присел, обхватив всхлипывающую Ладу за плечи.
Емкость взорвалась с оглушительным звоном, по небу разлилось бело-голубое сияние. Эвакуатор подбросило, корзина со скрипом закачалась под шарами, и все стихло. Внизу больше не стреляли, на склонах ущелья стало темно. Ветер доносил слабый запах пороховой гари, но он вскоре исчез.
Глава 7
– Мразь! – Лада Приор попыталась ударить меня по лицу, но я перехватил тонкую руку. – Убийца!
Оттолкнув ее, я спросил:
– А ты чего хотела? Чтобы я смирно ждал, когда меня казнят?
Лада сидела на железном ящике, натянув разорванный подол ночной рубашки на колени. Я устроился напротив, расставив полусогнутые ноги, упирался подошвами в борт. Справа его рассекла трещина – того и гляди, наше ненадежное укрытие лопнет, и мы посыплемся вниз, как грязное белье из корзины.
Три воздушных шара над головой будто слиплись боками и образовали темную бесформенную массу, круглая маленькая гондола под ними слабо покачивалась, скрипя вантами, в порывах ветра. Приподнявшись, я выглянул за борт. Снаружи из трещины торчала кривая железка с оплавленными краями – кусок обшивки, воткнувшийся на излете после взрыва. И как он корзину насквозь не пробил? Мог ведь проткнуть меня или Ладу, как копье, или в шары угодить. Лежали бы мы тогда сейчас на дне ущелья…
Перегнувшись через борт, я поплевал на ладони и вцепился в железку. Пошатал из стороны в сторону, потом вырвал с громким вдохом. Швырнул вниз и снова уселся на дно.
– Пить хочешь?
Взяв девушку за плечо, я добавил:
– Привстань.
– Не трогай меня!
– Почему?
– Ты убийца!
– За свою жизнь я вряд ли убил больше людей, чем твой отец.
Ладу затрясло – то ли от злости, то ли от холода.
– Не смей говорить о нем! Он солдат! А из-за тебя погибло столько невинных…
– О ком это ты, о гетманах? – удивился я. – По-моему, «невинный гетман» звучит примерно как «травоядный катран».
Она с бешенством глядела на меня.
– Привстань, – повторил я и подвинулся в сторону. – А лучше пересядь сюда. Мы высоко, тут холодно и сильный ветер. Быстро замерзнем.
Она презрительно фыркнула, но послушалась. Втиснулась между мной и стенкой, поерзала, устраиваясь поудобней.
Я перехватил нож в левую руку, почувствовал плечом, как дрожит Лада. Напряжение боя отпускало – пальцы, сжимавшие рукоять, подрагивали, тело пробирал легкий озноб. Потянувшись к ящику, на котором только что сидела девушка, я приподнял крышку. Скрипнули ржавые петли. Внутри лежал сверток, тыквенная фляга, две жестяные баночки, рулон бинта и склянка с фитильком.
Вода была затхлой, похоже, небоходы давно не обновляли спасательные запасы в корзинах. Я передал флягу Ладе, она сделала несколько глотков, заткнув горлышко пробкой, отвернулась к стенке.
На дне ящика нашлась зажигалка из винтовочной гильзы, с ее помощью я запалил фитилек спиртовки. Слабые синие отсветы заиграли на стенках корзины. В свертке оказались два куска вяленого мяса. Желудок уже сводило от голода, и я вгрызся зубами в твердый ломоть. Другой сунул Ладе, но она отпихнула мою руку и вдруг потянулась к ящику. Сжав мясо зубами, я схватил ее за кисть, так как не знал, что еще там лежит помимо баночек и бинтов. На дне могло быть оружие, я его не заметил, а девчонка о нем знает да как схватит сейчас…
Лада снова презрительно фыркнула.
