Там возникло что-то новое. Не точка, даже не пятно — почти треть экрана с той стороны, где был провал, побелела. Светлая область полукругом наползала на монитор. И она всё росла.
— Это чего? — удивился Малик, перегнувшись через спинку сиденья.
«Панч» въехал в расселину, по левую руку потянулся склон, на котором лежала скальная глыба, по правую — стена из камней, отделявшая расселину от провала. Вдруг что-то свалилось на кабину. Сквозь шум двигателя донесся вскрик, стук… Мимо лобового стекла пролетел не удержавшийся наверху человек в черном. Грузовик качнулся, переехав его.
— А, тварь! — крикнул Малик. — На каменюку эту перелез с башни танкера и нас дождался. Не вышло, гад!
— По звуку — вроде их двое прыгнуло, — вставил Леха.
Эти слова стали последними в его жизни.
За окном водительской дверцы показалась перевернутая голова в черном шлеме. Макота и Стопор отреагировали первыми — повернулись, вскидывая оружие. Но у одного был карабин, а у другого автомат, ими нелегко манипулировать в кабине, куда набилось несколько человек. Макота завозился, привстав, ствол автомата поднялся.
Сержант-шеф Альф Сыман висел вниз головой, зацепившись ногами за стрелковую башенку. Обеими руками он держал большой маузер и целился в окно.
Он выстрелил трижды. Стекло разлетелось, Дерюжка съежился под рулем, втянув голову в плечи. Одна пуля вошла Лехе в шею, вторая попала в стойку на другой стороне кабины, третья угодила в плечо Стопора. Тот все еще пытался развернуть громоздкий карабин. Макота полоснул очередью по окну — но Сыман уже исчез.
— Танкер впереди! — крикнул Малик.
— Стопор, в сторону! — страшным голосом заорал атаман, отпихивая бандита, врезал ему кулаком под дых, заставив согнуться в три погибели, полез по его спине к правой дверце.
На крыше кабины Альф Сыман, стоя на четвереньках, сорвал с пояса гранату и выдернул чеку. Омеговец медлил: если кинуть слишком рано, бандиты могут успеть выбросить гранату обратно. Ему надо было подождать несколько мгновений, пока прогорит запал.
Распахнув дверцу, Макота встал на подножке. Светало, грузовик ехал по расселине вниз, от бездны его отделяла каменная насыпь, пока еще совсем невысокая. Конец спуска приближался, и оттуда, из тупика, двое в черном, стоящие на башне танкера, стреляли по кабине «Панча».
— Танкер! Танкер! — орал, как заведенный, Малик.
Макота, высоко задрав ногу, поставил ее на квадратный капот «Панча» и ухватился за край дверцы.
Последнее мгновение истекло — и Альф Сыман, упав животом на крышу кабины, размахнулся, чтобы швырнуть гранату в окно.
Сжимая автомат левой рукой, атаман выпрямился на капоте и увидел омеговца, лежащего боком к нему.
Альф Сыман бросил гранату. Макота выстрелил.
Очередь пробила затянутую в черную кожу спину, разворотила лопатку, ключицу, превратила в костяное месиво верхние позвонки.
Граната ударилась о край оконной рамы, подпрыгнула, вращаясь, словно балансируя на узкой железной полоске, — и упала под колеса.
Макота соскочил обратно на подножку, выпустив автомат, схватился за дверцу. На башне танкера впереди мелькали вспышки. Пули визжали вокруг кабины, били в броню, в ребристые листы железа, закрывающие стекло сверху и снизу.
Под «Панчем» грохнул взрыв.
Появившийся из отсека Захар оттолкнул Малика, перегнулся через спинку сиденья и пятерней ударил по трем тумблерам.
Белая область заняла уже половину экрана, и автоматика направила два снаряда в провал, лишь один достался танкеру.
Макота широко раскрыл рот, когда ударная волна стартующих ракет хлопнула по барабанным перепонкам. Пара снарядов ушла по дуге вбок, пронеслась над стеной из камней, свернула вниз. Третий полетел прямо и вломился в башню танкера.
От взрыва гранаты «Панч» качнуло, он накренился, разворачиваясь к провалу, кабина врезалась в каменную стену, смяв капот. Дерюжку швырнуло на руль.
Грузовик встал.
Оглушенный Макота выпрямился на подножке, моргая. Во время удара он присел за дверцей, и она защитила атамана от разлетевшихся камней, но теперь его все равно шатало. Голову будто горелой ветошью набили, болели уши. Сглотнув, Макота огляделся. Кабина грузовика, своротив камни, торчала над провалом, внизу раскинулась бездна. Светало, и постепенно взгляду открывалось то, что висело между каменными склонами.
Запричитал Дерюжка, расквасивший нос о руль. Выругался Малик. Захар деловито сказал:
— Так, валим отсюда. Все в отсек, вылезаем через люк в днище и назад ползком.
Малик, потирая ушибленный лоб, присел над Лехой. Стопор стал расстегивать на себе потемневшую от крови рубаху, Дерюжка приоткрыл дверцу и опасливо высунулся.
Глаза его стали большими-пребольшими.
— Хозяин! — позвал бандит. — Слушай, это… Там оно…
— Спокуха, молодой, — сказал атаман, понимая, что творится сейчас в непутевой башке Дерюги. — Остынь. Давай вылазить.
Но Дерюжка не слушал.
— Что это? — шептал он, тыча вниз пальцем, и голос его становился все выше, пронзительнее, истеричнее. — Что это такое?! Что там лежит?! ЧТО ЭТО, ХОЗЯИН?!
Глава 22
От непривычного острого запаха сильно запершило в горле, и Туран сел, едва не стукнувшись лицом о лоб Ставро, который склонился над ним. Великан завинтил склянку, убрал ее в котомку с лекарствами и сказал:
— Молчи пока. Ты приложился башкой, будет тошнить, но не сильно. Так, чтоб сразу все ясно было: ты нас спас, трос задержал машину. Он порвался, но скорость уменьшил и развернул нас. «Крафт» стало мотать, о склон все же ударились, но боком. Застряли.
— За… стряли, — повторил Туран, еще мало что понимая. Сквозь разбитые окна лился серенький утренний свет и задувал прохладный ветерок. Пол сильно накренился. Макс и Тим Белорус стояли у окна на другой стороне рубки и глядели наружу.
— Вроде того, — кивнул Ставро. — Оболочки не лопнули, вот в чем наше счастье. Мы влипли прямиком в большую трещину на склоне. До края обрыва не добраться, слишком высоко. Тросы порвало, рули смялись. Гондола сместилась. Ее-то несложно поправить, а вот как с рулями быть… Ладно, разберемся. В каюте сзади дыра, туда тумбочка выпала, от которой ты ножку отломал. Но шкаф целый, и кровать, я даже удивился. Люк заело, вылезать будем через окно. Ты в себя пришел? Тур, эй!
Туран зажмурился, прижал к вискам пальцы и надавил. Похлопав себя по щекам, встал, с трудом удержав равновесие. Перехватило дыхание, голова закружилась. Ставро придержал его за плечо, но Туран оттолкнул его руку и схватился за покосившийся штурвал.
— Не надо… сам.
— Как хочешь. Ладно, пора вооружаться. — Широко расставив ноги и нагнувшись, Ставро подковылял к ящику у стены, сдвинул крышку.
Поправив чехол с топориком на боку, Туран спросил:
— Вы видели трубу? Такую железную… или это было не железо? Большая, вся в каких-то шипах. Это
