приветствующего своего императора, до того потрясли мою душу, что я залилась слезами и долго еще не могла успокоиться. «Государь благополучно возвратился из Москвы в Царское Село, и ныне ожидаем его в город. Он останавливался во втором карантине на Ижоре и потому опоздал. Холера в Москве уменьшается; 19-го числа от нее умерло только 70 человек, а выздоровело 450, следовательно, перевес на стороне здоровья». — Не успели мы отслужить благодарственный молебен, как от батюшки было получено новое известие… «Между тем, в Одессе показалась холера, но доселе не сильная: она там почти встречается с чумою. Эти две заразы, обе восточные, хотя из разных краев и разными путями, пришли к нам, благодаря нашему месту стражей просвещенной Европы против азиятских варваров…» — И снова между нами встала холера, батюшка выехал, но ему дозволено не заезжать в Москву, и по всей вероятности он возьмет свой путь на Тулу, Смоленск и Витебск; ужасный крюк, особливо в настоящую пору года, но авось-либо хоть крюком, хотя и по грязи, он дотащится к нам в начале ноября. Мы его ждем с нетерпением. «Дорога моя идет вокруг Москвы, большим крюком, и во Пскове или в Твери будет перерезана карантином, который продолжится дней четырнадцать. Но, слава Богу, мор заметно пошел на убыль и к Рождеству ожидается его полное исчезновение…» — Итак, физическая холера, как батюшка называет ее, уменьшилась на нашем Востоке: но зато моральная зараза уже добиралась до нас с Запада и, еще скрытая от нас всех, готовила России другого рода беды, которых последствия горько отзываются на нас и до ныне. Аминь!..
ТЫ СЛЫШИШЬ, ОНИ ЖИВЫ, ОНИ ЖИВУТ В ТЕБЕ, НЕ ЗАБЫВАЙ ИХ, ПОМНИ О НИХ, МАРИЯ!
XL
Облегчение, наступившее сразу вслед за этим, сообщило окружающему ее миру глубину и объем. — Значит, во мне не я одна? — едва слышно проронила Мария. — И я все помню? — Отчасти. — Голос Ивана Ивановича звучал уже в ней, а не рядом. — В какой-то степени. — В какой же? — Ровно в той, чтобы держать ответ. — За что? — За все. — И за них тоже? — И за них, и за тех, что будут после. — Перед кем? — Перед Богом. — Когда? — В судный день. — Это скоро? — Может быть, уже сейчас. — Значит, все это — расплата? — Да… — А что дальше? — Другая жизнь. — Где? — Здесь же… Окружающее вдруг сузилось для нее до размеров оконного проема, и в нем, в этом прямоугольном фокусе, перед нею обозначилась нескладная фигура знакомого ей прыщеватого курсанта, переминающегося с ноги на ногу в бледной тени лесополосы. Он явно маялся от жары и безделья, сонно смаргивая в пространство перед собой. «Шел бы спать, — с досадливой жалостью мысленно посетовала на него Мария, — кто там за ним следит!» — Значит, — возвратилась она в свое — можно начать все сначала? — Нужно. — С чего же начать? — Подумайте. — Кто подскажет? — Сердце. — А Бог? — Он в нем… Мария, трезвея, огляделась. Ивана Ивановича не было. Наверное, он и не появлялся здесь. Было лишь забытье, наваждение, болезнь, сквозь которую она прошла, и, пройдя, обрела какое-то неведомое ей дотоле знание, враз определившее, что ей сейчас делать и как дальше жить. И тогда она вздохнула и поднялась.
Примечания
1
Трюм — карцер. Жаргон.
2
ОБХС — Отдел борьбы с хищениями и спекуляцией. — Ред.
3
Дорогой, твоя болезнь мне (груз.).
4
Амханако — товарищ (груз.).
5
Умбон — центральная металлическая часть щита (древнерусск.).
6
Под Корсуном Владимир поклялся в случае победы крестить Русь.
7
Феня — жаргон.
8
Бессрочка — детская воспитательная колония (жаргон).
9
«Две петельки», «три карточки» — мошеннические трюки (жаргон).
