Одному легче, не нужно тащить за собой обузу – ерунда! Одному сложнее, одному тяжелее жить и выживать. Обуза?! Это ты становишься обузой для самого себя, когда рядом с тобой нет твоих родных, нет товарищей, нет соратников. Ты один на один с целым миром. И ты имеешь столько свободы, сколько можешь защитить своим мечом. Не льсти себе, ты проиграешь любой сплоченной группе. Просто ты один, а их много. Тебя завалят массой, забьют толпой. Ты не тратишь свои силы и свою свободу на товарищей и родичей, но и тебя некому поддержать, тебе некому помочь. Ты один.
Василий подошел к столу, разлил мед по чаркам. Поднес чарки Гельмуту и Владмиру, взял со стола оставшуюся. Глебу он не предлагал. Язык жестов и поступков прост и доступен каждому, им многое можно выразить. Подняв чарку, Василий кивнул товарищам и пригубил мед. Его поняли. Пили молча, каждый за свое и одновременно вместе.
Глеб понял, что дело идет не так, как предполагалось. Он опять оказался отщепенцем, ему отказали в праве быть членом группы, соратником. Что ж, бывает. Барон Корбут спокойно относился к таким вещам. Разговор не окончен, Гельмут еще не сорвался с крючка, ученый всегда побежит вдогонку за знаниями, он не может иначе. В противном случае он перестает быть ученым. И молодые парни тоже никуда не денутся. Поспорят, поартачатся, попробуют торговаться, затем возьмут время на раздумья и согласятся. Глеб Корбут был в этом уверен.
– Что будет, если мы откажемся? – Владмир первым вернулся к разговору.
– Ничего, – усмехнулся барон. – Ничего не будет. Империя не повторяет свои предложения. Вы так и будете прозябать в захолустье и завидовать людям, летающим к звездам, покоряющим океанские глубины, изучающим соседние миры. Вам останется только завидовать. И вы будете знать, что могли все это взять, но сами отказались.
– Забавно. Я думал, что в случае отказа нас попытаются заставить замолчать навеки.
– Зачем? Вы не опасны Империи.
– А если и опасны, нам этого не скажут, – добавил Гельмут. – Так?
– Не так. Ошибаешься, ученый собрат. Ты и твои друзья не можете причинить нам вреда. То, что вы смогли выяснить, это мелочи. А большего узнать вы никогда не сможете. Империя не любит раскрывать свои тайны, мы не можем себе позволить разрешить вам выйти в космос или открыть мосты на соседние ветки. Так, кажется, в Вендии выражаются?
– Нам надо подумать, – произнес Владмир. – Значит, приглашение касается нас троих и наших ближних родственников?
– Жены и дети, – кивнул Глеб.
Все наконец пошло, как он и предполагал.
– Я недавно прикупил пару картин… – Гельмут провел ладонью по подбородку и обвел взглядом Владмира и Василия. – Хотите посмотреть?
– Природа или город? – спросил Владмир.
– Море, шторм, стихия Водного Владыки.
– На это стоит взглянуть.
Выйдя из деловой комнаты, Владмир плотно закрыл за собой дверь. Глеба никто не приглашал, да имперский разведчик и сам понял, что не картины смотреть они отправились.
– Имел я эту Империю во все дыры банником, – заявил Василий.
– Я так и думал, что вы, ребята, останетесь, – сказал Гельмут.
– Я венд, – произнес Владмир. – Моя земля, мой род, мой народ. Я остаюсь. И Корбута я…
– Остановись! – оборвал его Гельмут. – Не надо давать таких обетов, и не надо этого делать.
– Полагаешь оставить его живым? – прищурился Василий.
– Да, пусть живет. Владмир, ты забыл, что мы сидели с ним в одном окопе? Дрались против кайсаков. Проливали кровь. Барон Корбут уже искупил свою службу Империи службой Вендии.
– В Империю я не поеду, – упрямо процедил сквозь зубы Владмир. – Я не могу бросить своих людей. Я не могу оставить свою землю.
– Понимаю… А я поеду, – хоть говорил Гельмут тихо, слова походили на барабанную дробь. – Боримира и Ослябю оставлю, они почти взрослые, не пропадут, о младших позаботятся. С собой возьму только Милану. Куда боярину без боярыни?
– Почему? – вкинулся Воронов. – Ты же Брянский, ты вендский нарочитый боярин!
– Я ученый, и я венд. Поеду учиться и работать, а там, – Гельмут криво усмехнулся, – если Велес позволит, вырвусь из Империи, вернусь домой с секретами наших соседей.
– Дай-то Бог, – кивнул Владмир. – Я не забуду тебя, твой дом и твой род, прослежу, чтоб твои дети выросли достойными тебя.
– Благодарствую, братья должны присмотреть за детьми и домом, но и твоя помощь лишней не будет. Благодарствую, товарищ.
– Решил?
– Да, решил, – по лицу боярина было видно, что он все обдумал и не отступит от своего решения.
– А ты, Василий?
– Я венд, – отозвался друг неожиданно хриплым голосом, – это моя земля.
Василий давно все решил. И он знал, что не все потеряно. Отказ ничего не значит, согласие тоже ничего не значит, и он, и Владмир, и Гельмут будут делать одно дело. Вспомнился Ящер, ехидная морда древнего рептилоида. Тот бы не одобрил предательства. Одинокий обломок допотопных эпох слишком сильно ценит род и кровь, так же, как и ум, и верность, и умение держать слово, он точно не поймет, если Василий бросит найденных с таким трудом друзей, опять станет безродным пришельцем. А дружбу с Ящером Василий ценил. Ящер хоть и сволочь порядочная, но слово держит, предавать не умеет, долг помнит.
Трое товарищей переглянулись. Владмир молча протянул руку Гельмуту, тот ответил рукопожатием, сверху легла ладонь Василия.
– Мы вместе, – сказал боярин Брянский.
– Мы венды, – добавил Василий Квакшин.
– Мы одна кровь, – закончил Владмир.
Посовещавшись с Корбутом, друзья решили пока не портить близким праздник. Отмечаем Святки, гуляем, как следует, а уже потом Гельмут открывается своей жене, детям и готовится к отъезду.
Глеб Корбут и вида не подал, что он обижен отказом двух молодых провальцев из нужного Империи мира. Один сильный ученый – это тоже очень хорошо. А с провальцами можно работать и в Вендии. Он так и не понял, что это не он будет работать с Василием и Владмиром, а они будут обрабатывать его. Не те люди, чтоб играть по чужим правилам.
В конце зимы Гельмут Брянский уехал. Говорили, что решил посмотреть мир, навестить старых друзей в Риме. Только Василий, Владмир и Глеб знали, что Гельмут и Милана Брянские не вернутся. Жизнь продолжалась. У Владмира и Лены рос сын. Молодые люди задумывались о втором ребенке. Василий добился расположения и взаимности Лизы. Девушка оттаяла, поняла, что Василий изменился, стал серьезным, умеющим брать на себя ответственность человеком, и дала согласие.
Друзья держались вместе, одним кулаком. Они вросли в новый мир, стали тут своими, стали вендами. Иногда вспоминали свою прежнюю жизнь, но все реже и реже. Река времени неумолима.
Ящер, к слову сказать, одобрил решение Василия. Со своей стороны рептилоид пообещал помочь друзьям. В случае чего Ящер мог связаться с Гельмутом, да еще обещал подсказать путь на соседние ветки Древа, если вдруг найдет мостик, по которому люди могут пройти.
А летом Владмир получил письмо от Гельмута Брянского. Ученый устроился на новом месте. Писал он так, чтоб письмо прошло цензуру, но между строчками можно было понять: Гельмут добился своей цели, получил доступ к дорогам на соседние ветки и приложит все усилия, чтоб помешать Империи диктовать свою волю другим мирам.
