Это было лицо предводителя, за которым люди будут готовы идти на смерть. Лицо учителя, за право сидеть у ног которого бились бы самые почтенные мудрецы. Лицо короля, перед которым склонятся миры, — лицо примарха.
Гнев же придавал ему звериный облик. Ярость изуродовала его, подобно раковой опухоли. Из-за этого глаза примарха казались пустыми желтыми провалами в черепе, благородные черты исказились, а рот оскалился, обнажив зубы.
И все-таки лицо это казалось неуловимо знакомым, ведь сейчас перед Кхарном стоял его повелитель, по образу которого и создавались все Гончие Войны. В этой бронзовой коже, в расположении глаз, в форме нижней челюсти и черепа десантник узнавал своих братьев. Но при этом в голове продолжало метаться назойливое воспоминание о битвах Легиона против безумных ксеносов, чьи маски позволяли сплетать из света издевательские пародии на лица Астартес.
Захват стал сильнее, и Кхарн задался вопросом, не может ли Ангрон читать его мысли, — поговаривали, что некоторые из обнаруженных примархов обладают этой способностью. Гигант медленно поднес вторую руку к голове Кхарна. Даже при столь скудном освещении Астартес мог видеть растрескавшуюся корку запекшейся крови, покрывавшую пальцы примарха. Ладонь сжалась в дрожащий от напряжения кулак, который, казалось, нависал над десантником целую вечность, прежде чем раскрыться в подобие птичьей лапы.
Кхарну не составило труда понять, как именно будет нанесен удар: в его глаза вонзятся пальцы, достаточно сильные и крепкие, чтобы проломить кости глазниц и проникнуть в мозг, а большой палец тем временем проткнет гортань. Затем примарх сожмет ладонь и одним движением выдернет всю лицевую часть его черепа, а то и оторвет голову целиком. Конечно, кости Астартес довольно крепки, и хватит ли Ангрону силы проделать этот трюк? Рассудив, Кхарн решил, что, скорее всего, хватит.
Но удара так и не последовало. Вместо этого примарх пригнул голову; его оскаленное лицо горгульи все приближалось и приближалось, пока губы гиганта не оказались возле самого уха десантника.
— Почему? — В шепоте могучего воина слышался лязг танков, идущих по гравию. — Я же вижу, для чего ты рожден. Ты создан, чтобы проливать кровь, так же как и я сам. Ты рожден ничуть не более обычным человеком, чем я. — Раздался протяжный озлобленный рык. — Так почему? Почему у тебя нет Триумфальной Веревки? Почему нет оружия? Почему вы умираете столь безропотно? Ты хоть понимаешь, какая кровь течет у меня в венах?..
Прижимаясь к щеке десантника, примарх не мог не обратить внимания, что тот улыбнулся, и отшатнулся, чтобы посмотреть на Кхарна. Глаза Ангрона на мгновение сузились, превратившись в узкие щели, а затем вновь широко, гневно распахнулись, и гигант вновь с силой впечатал воина в стену. Кхарн почувствовал, что сжимающие его горло пальцы дрожат от едва сдерживаемой ярости.
— Что такое? Почему ты скалишь зубы? — Очередной удар об стену. — Почему смеешься?
В конце фразы голос Ангрона вновь сорвался на всесокрушающий рев, от которого зазвенело даже в ушах Кхарна, даром что они были куда крепче человеческих. Пытаясь прийти в себя, десантник вдруг понял, что вопрос вовсе не риторический. Ангрон ждал ответа.
— Я… — Кхарн и сам услышал, насколько хрипло и слабо звучит его голос, — я горжусь собратьями по Легиону.
Десантник сглотнул, чтобы попытаться смягчить пересохшее горло, перед тем как продолжит говорить, но раньше, чем он успел сделать вдох, его оторвали от стены и отбросили в сторону. Описав в полете длинную дугу, он упал на чей-то остывший изуродованный труп. Набрав воздуху в легкие, воин ощутил сильный смрад крови и кишок. Определить, кому принадлежит тело, Кхарн не сумел.
В такт рычащему дыханию зашлепали по каменному полу босые ноги Ангрона. Затем примарх прыгнул и приземлился на корточки возле пытающегося подняться десантника. На сей раз могучая ладонь сжалась на лице Кхарна и заставила того принять полувертикальное положение так, чтобы он мог смотреть примарху прямо в глаза.
— Гордишься? — Ангрон пошевелил губами, будто что-то пережевывая. — Твои братья. Не воины. Никто из вас не желает сражаться. Почему… вы… — Схватившись одной рукой за голову, Ангрон с трудом выдавливал из себя слова: — Как… ох-х… как может… н-н-н…
Схватив Кхарна за тунику, он поднял его и снова бросил на пол. Чьи-то изодранные останки брызнули кровью, когда Астартес упал на них сверху.
— Никакой гордости! — проревел Ангрон, и Кхарну подумалось, что примарху и голоса вполне хватит, чтобы окончательно переломать ему все кости. — Не было никакой гордости в тех безмозглых и безвольных братьях, что приходили сюда! Тупые, отрешенные взгляды, точно у волов на бойне! Ни один не сражался! А мои братья… мои братья и сестры, ох…
Рука, сжимавшая грудь Кхарна, убралась, и, когда в его глазах немного прояснилось, он поднял взгляд. Ангрон больше не смотрел в его сторону. Примарх сидел на корточках, прижимая ладонь к лицу. Он что-то говорил, но его голос, хотя все такой же громогласный, стал неразборчивым, и в нем прорезался четкий акцент. Кхарну пришлось напрячься, чтобы разобрать слова.
— Мои бедные воины, — бормотал Ангрон, — мои утраченные братья.
Опустив руку, примарх посмотрел Кхарну в глаза. Во взгляде гиганта все еще читалась ярость, но теперь она была сдерживаемой, подобно огню в печи, а не пылала прежним алым пожаром.
— Твои братья, — устало произнес Ангрон, — не похожи на моих, кем бы вы ни были.
«Кем бы вы ни были». Кхарну понадобилось несколько секунд, чтобы эти слова дошли до его сознания и оформились в понимание: Он не знает. Но как это может быть? Не поднимаясь с пола, Гончий Войны судорожно вздохнул:
— Мое имя Кхарн. Я воин…
— Нет! — Кулак Ангрона впечатался в пол рядом с головой Кхарна. Осколки растрескавшегося камня вонзились в щеку десантника. — Не воин! Нет!
— …одного из Легионов Астартес, великого союза боевых братьев, стоящего на службе…
— Нет! Мертвы! — взвыл Ангрон, запрокидывая голову, и на шее его вздулись вены. — О-ох, все мои воины мертвы, мои братья, мои сестры…
— …возлюбленному Императору, — продолжал Кхарн, стараясь говорить уверенным, спокойным голосом и подавляя в душе предательское желание умолять и плакать, — владыке Человечества, нашему командиру и предводителю, чьей…
Услышав про Императора, Ангрон затрясся в ярости и, вновь запрокинув голову, завыл во тьме, подобно дикому зверю, заставив Кхарна испуганно замолчать. Потом, двигаясь со скоростью змеи, примарх схватил его за лодыжку и легким движением руки подкинул в воздух.
Времени, чтобы извернуться в полете или хотя бы приготовиться к падению, не было. Кхарн только и успел, что обхватить голову руками, прежде чем врезался в стену и комом повалился на пол. Сквозь красновато-серый туман в голове он слышал, что Ангрон продолжает сотрясать зал оглушительным бессловесным воем. Кхарн чувствовал, как у него внутри все покалывает и подергивается, — дополнительно имплантированные органы пытались починить его тело. По всей видимости, Ангрон что-то серьезно ему повредил. «И для лечения этих травм наверняка понадобится помощь Апотекариона, — подумал Гончий Войны. — Если, конечно, не выйдет так, что им останется только гадать, какие из этих останков принадлежат именно мне». Он мысленно мрачно улыбнулся. Это придало ему сил, чтобы со стоном приподняться на локтях и коленях.
Тут же на его спину, точно кузнечный молот, обрушилась нога Ангрона, вынуждая Кхарна снова рухнуть на пол. Раздавленная грудина взорвалась болью, и, попытавшись сделать вдох, десантник почувствовал, как скрипят его ребра, сращенные так, чтобы образовывать броню.
— А тебя не так-то и просто покалечить, да, жалкий ты чистокожий? — послышался голос возвышавшегося над ним Ангрона. Примарх отрывисто выплевывал слова одно за другим: — И кому же пришло в голову создавать воинов, не желающих сражаться? Твоему паскудному, сволочному полководцу — вот кому.
Организм Кхарна ощутил нехватку воздуха в легких и подстроил метаболизм под сложившиеся условия, чтобы более экономно расходовать кислород. Десантник почувствовал, как сжимается третье легкое, переходя на новый режим, и мягкий жар в животе, когда оолитовая почка заработала быстрее, стремясь вывести избытки токсинов из крови.
