– Понятно, это ваша страна, ваша жизнь. Мы действительно не собираемся заставлять вас играть под нашу скрипку, – если Ковалько переходит на «вы», стоит ждать подвоха. – А что вы дальше собираетесь делать с вашей страной? Чем лично вы, Денис Владимирович, занимались до того, как попали в поле зрения нашей ячейки?
– Вам хорошо так говорить. Вы живете в могучей, богатой, счастливой стране. Вы можете себе позволить надеяться на закон, знаете, что ваша страна всегда вас защитит, всегда и везде. Вы можете себе позволить с высоты своей удачи снисходительно фыркать при виде наших несчастий. Но это моя страна. И если правительству глубоко наплевать на народ, если его в первую очередь интересуют рост ВВП, общая численность электората и стабильность вертикали, то мне лично мой народ небезразличен. Я боролся, борюсь и буду бороться. Я работал, работаю и буду работать ради своих, ради русских. Ты это понимаешь?
– Он – нет, а я понимаю, – вступил в разговор Дэн. – Алексей Петрович, представьте себя на месте местных патриотов.
– Мы и так не на месте, а вместе с нашими товарищами, – заметил Гадюка. – И давайте по маленькой, за успех нашего безнадежного дела.
– Какой еще успех? Ты не понял, что наш кандидат отказывается от проекта?
– Это уже не наш проект. – Губы Дэна тронула легкая улыбка. – Руководство сменилось, и нас об этом вежливо проинформировали.
– Молодой человек повзрослел и требует к себе серьезного отношения. Теперь его за водкой не пошлешь. Так что? Я разливаю? Денис, где у тебя стаканы?
– Слава, нам пора. Денис Владимирович, лимит времени. Не будем мешать человеку выздоравливать, тем более после вашей эскапады самочувствие может ухудшиться. Если есть желание, дерябнем вечерком, чтоб смыть стресс.
– Брат, подожди. – Дэн положил руку на плечо близнеца.
Ковалько недовольно зыркнул на Панфилова, но, подчиняясь легкому толчку Гадюки, покинул палату. Панфиловы молча стояли, глядели друг другу в глаза и ухмылялись. Слова им были не нужны.
«Ты решил?» – читалось во взгляде Дэна.
«Да. Не останавливай меня. А если можешь, помоги, но не пытайся играть на свое начальство. Мы не будем колонией», – ответил Денис, мигнув и пошевелив бровями.
«Будем держаться. Я это ты».
«Я это ты. Но у меня своя жизнь, своя родина».
«Понимаю».
Наконец Дэн опустил руку и отстранился от близнеца. Проклятое плечо ныло. Нельзя долго стоять. Надо возвращаться в постель.
– Выздоравливай, брат. Катюша обещала к тебе вечером заглянуть.
– Ты сам как? Дома что?
– Растем. Потомок уже головку держит. Шебутной пацан. За две минуты распеленывается.
– Весь в тебя.
– А ты откуда знаешь?
– Оттуда.
– Ах ты! – рассмеялся Денис, с самим собой же разговаривает.
– И знаешь, я отправлю своему руководству обычный отчет. Поговорю еще со Славой и Алексеем, попрошу не поднимать бучу раньше времени. Генералам рано нервничать. Рано знать, что ты оказался настоящим человеком. – Дэн знал, что совершает серьезное служебное нарушение, но отнесся к этому спокойно. Иногда надо брать на себя ответственность и покрывать нужного человека. Ради дела и ради себя тоже, разумеется. Да, ради своего второго Я.
Как Дэн и ожидал, Ковалько так просто мятеж Кандидата не забыл. Пришел вечером, в сопровождении Славы Антонова и Жени Боровика. Разговор вышел скомканным, на повышенных тонах. Дэн с удовлетворением отметил, что Слава и Женя безусловно симпатизируют местному Панфилову. Гадюка уже сейчас готов сменить правила игры, Боровик еще сомневается, но не сегодня, так завтра дозреет. Хуже было с Ковалько.
Алексей Петрович негодовал. Было от чего. Денис Панфилов не просто декларировал свою независимость, он за последние дни успел оборвать и перезамкнуть все финансовые связи «Политрона» и других своих фирм так, чтоб выйти из зависимости от прогрессоров. К двоим агентам Ковалько в «Чистом небе» подходили серьезные ребята скинхедовской внешности и вежливо просили подумать о смысле бытия и своей верности идеалам Движения. Да еще сам Панфилов позавчера встречался с губернатором, о чем они говорили, одному черту известно. К рапорту Дениса теперь следует относиться с изрядной долей осторожности.
Но зато с отцом Сергием у бунтующего близнеца прекрасные отношения. Появляются знакомства с коллегами клирика. Если так будет дальше продолжаться, выйдет хороший контакт с митрополитом, а это возможность заручиться поддержкой внутрицерковной оппозиции. Владыка ведь известен своими не слишком либеральными взглядами и трениями с патриархом. Стоит отдать должное Панфилову, церковный раскол и дружба с православными традиционалистами Движению выгодны.
– Так что тебя не устраивает? – полюбопытствовал Дэн.
– Он нас отодвинул в сторону. Грамотно, технично отстранил от операции. Это катастрофа.
– Не вижу повода для беспокойства. Операция идет по плану. Движение ширится, число сторонников растет. Влияние появляется. – Муромцев про себя подумал, что отныне Ковалько из товарища превращается в проблему. Не успокоится ведь. И официально он старший, хоть за работу с Кандидатом отвечает только Муромцев, и никто больше.
После выписки из больницы придется Дэну лететь в Питер, проходить через портал и лично докладывать генералу Шнитке обо всех изменениях на поле боя, убеждать командование отпустить Кандидата в свободное плавание. Это единственный вариант. Брат чувствует свою силу, чувствует, что может изменить ситуацию к лучшему, он видит свет в глубине туннеля, и теперь его не остановить.
Если же попытаться надавить, то дело кончится войной. Бойцы Панфилова быстро дискредитируют прогрессоров, заставят их эвакуироваться. Огласки, конечно, не будет, нормальный человек просто не поверит в гостей из параллельного мира, еще меньше поверят рассказам про выживший, победивший и процветающий Советский Союз. Местная пропаганда постаралась, сумела убедить людей, что распад СССР был неизбежным, дескать, законы исторического развития действуют, не выдерживает социализм конкуренции с капитализмом. Такая вот сказочка для взрослых.
– Операцию уже можно отменять, – не сдавался Алексей. – Потеря контроля над главным фигурантом игры означает полное фиаско нашей группы.
– Ерунда, – заявил Слава.
– Извини, сержант, но я опытнее тебя буду. Это у меня не первая операция на невидимом фронте.
– А у меня не первый бой в окружении, без поддержки, против превосходящего противника, – парировал Гадюка.
– Леша, подумай. Наша задача – провести в президенты нашего человека. Мы должны были придумать прикрытие, помочь человеку набрать популярность, создать сильное движение. Где здесь провал?
– Ты уже забыл, что твой двойник говорил?
– А как бы ты поступил на его месте?
– Я бы послал тебя далеко-далеко, – тихо молвил Женя Боровик.
– Ладно, товарищи, хватит спорить. – Дэн попытался поднять руки в умиротворяющем жесте и тихо зашипел от боли, его лицо исказила мученическая гримаса.
– Что ты предлагаешь?
– Оставим все, как есть, и будем наблюдать. Мы ведь наблюдатели. Вот и будем резервом. Не более того. Давайте лучше думать, что писать в отчет.
На следующий день в далеком Санкт-Петербурге еще более далекого «Мира-00» трое облеченных немалой властью товарищей обсуждали два странных документа. Стандартные, полученные по электронной почте и переданные через портал с нарочным отчеты полевых агентов.
– Он что себе позволяет?! – громыхнул генерал Шнитке, швыряя перед собой листки отчетов.
