изготовить его в достаточном количестве.
– А вот это мы посмотрим, – сказал я. В комнату вошел Томсон.
– Ничего мы смотреть не будем, – зло бросил он. – Только что во время допроса погиб ваш Магистр. У него под кожей головы оказалась вшита взрывчатка, и заряд превратил его мозг в кровавую кашу. Это ваших рук дело?
Я пожал плечами.
– Проклятые фанатики! Ничего, мы еще доберемся до этого вашего “ММ-79”! А с вами разговор будет очень длинный. Не надейтесь, что вам удастся так же легко отделаться, как вашему Магистру. Обыскать его!
В комнату ворвались трое людей в полицейской форме и схватили меня. Темин оказался зажат в стороне. Пока меня обыскивали, в комнату зашел еще один человек. Он тоже был одет, как полицейский, но когда я посмотрел на его лицо, я чуть не рассмеялся от радости. Это был Шелест.
Пшик! – и Джексон сполз на пол, схватившись рукой за грудь. Пшик-пшик-пшик! – трое полицейских неуклюже развалились на полу возле меня. Шелест держал в руке пистолет с глушителем и подмигивал мне. Я поднял запястья, демонстрируя наручники. Пшик! – и я свободен.
Темин молча смотрел, как мы уходим.
– Я боюсь, – сказал он мне в спину. – Боюсь, что выйдет по-вашему.
– Я тоже вначале боялся, – ответил я. – Перемены всегда страшат.
Хитиново-черный, как панцирь жужелицы, остов Штурмового вертолета лежал среди обломков бетонных Плит на окраине недостроенной взлетной полосы. Где-то позади, среди плотного строя стальных башен города курились дымы от попаданий ракет – угнав боевой вертолет, Шелест успел израсходовать почти все боеприпасы и продемонстрировать, что не зря учился пилотажу на компьютерном симуляторе.
Шелест и Лекс стояли возле сбитого вертолета. Вдалеке стонали полицейские сирены, трещали винтами геликоптеры, торопливо рассаживались по машинам оперативники из группы захвата. Бессолнечное осеннее небо дышало моросью мелкого дождя, и земля, взрыхленная сломанными лопастями, быстро обращалась в грязь.
– Я убил Магистра, – сказал Лекс.
– Ты сделал для него единственное, что мог сделать, – ответил Шелест. – Он уже был мертв с того момента, как попал в руки к ним. Если бы они раскололи его и получили коды “ММ-79”, все наше дело пошло бы прахом. А теперь у нас есть шанс довести борьбу до конца. Идем, Лекс-второй. Мы должны торопиться, до ближайшего входа в подземку совсем не близко, а уйти от ищеек мы сможем только там, в подземном лабиринте. Идем.
– Я не второй, – задумчиво ответил Лекс. – Теперь я – первый. Того, другого, больше нет. Как и любой обычный человек, он испугался борьбы и предпочел сдаться. И знаешь, что означает эта моя победа над самим собой? Что мы с тобой тоже победим в нашей борьбе. Потому что человек только тогда становится человеком, когда стремится к идеалам, а без этого он – просто животное, не заслуживающее уважения. Мы правы, и остальные это поймут рано или поздно. Идем. Нам еще надо многое сделать, но одно я знаю точно – мир уже никогда не станет прежним. Благодаря нам и таким, как мы. И однажды человечество – новое человечество – скажет нам спасибо.
– Мы за спасибо не работаем, – криво улыбнулся Шелест.
– Верно, – задумчиво произнес Лекс. – Я согласен на памятник. Посмертно, разумеется.
Они оба сдержанно рассмеялись, как люди, знающие цену своей жизни и готовые эту цену заплатить. Если понадобится, то заплатить за весь мир.
– Да, кстати, – сказал Лекс. – Для конспирации нам нужно сменить имена. У меня есть знакомый, который сделает новые документы. Не возражаешь против того, чтобы называть меня Мирославом? Мирослав Меченов. По-моему, звучит неплохо.
