- Ага, - улыбаюсь я. - Некоторые северяне даже читать умеют.
- Это корабль Братьев Суккора, - говорит она. - А я хожу в школу Сестер Ясности.
- А кто это - Сестры Ясности? - спрашиваю я.
- Я думала, ты все знаешь, - едко отвечает она. Я не реагирую, и она говорит: - Сестры Ясности - это сестричество Ордена Небесной Гармонии.,
- Понимаю, - говорю я, глядя как корабль скользит вниз по реке.
Она все так же едко добавляет:
- Небесная Гармония - первый из Навигационных орденов.
- А они ходят к материку?
- Конечно, - отвечает она покровительственно.
- А сколько стоит проезд пассажиром? И нанимают ли они грузчиков, или бухгалтеров, или еще кого- нибудь?
Я знаю ответ заранее, но от вопроса удержаться не могу. Она пожимает плечами:
- Я не знаю, я только учусь. - И снова,с хитрецой: - Я учусь чертить.
- Это чудесно, - бурчу я себе под нос.
Проезд отсюда - моя главная забота. Но никто не имеет права работать на судне, если он не член Навигационного ордена, а ни один орден «е собирается нанимать белобрысого северянина ни с того ни с сего. Проезд пассажиром дорог.
И даже еда не спасает меня от подавленности.
Гости начинают прибывать сразу после заката, пока небо еще индиговое на западе. Я вместе с двумя женщинами, прислуживающими за столом, нахожусь в трюме. Я парюсь в своей куртке, женщины блаженствуют в синих платьях. Я играю простенькие мелодии. Барок подходит и говорит:
- Спой северную песню.
- Я не пою, - отвечаю я.
Он смотрит сердито, но я не собираюсь петь, а заменить меня он теперь не может, так что так оно и будет. Но я чувствую себя виноватым, и потому очень стараюсь, выдавая трели и некоторые песни, которые, как я полагаю, будут им незнакомы.
Ужин небольшой, людей всего семеро. Важных, впрочем, людей* потому что к нашей лодке причалены еще пять. Или людей богатых. Южан мне Понять трудно: у них свои обычаи, и я не понимаю их поведения. Например, южане никогда не говорят «нет». Поначалу я думал, что они просто скользкие типы, но наконец я, научился различать «да», которое «да», и «да», которое «нет». Это нетрудно: если спрашиваешь у лавочника, есть ли у него огородный проякапити, а он говорит «да», значит, есть. Если он начинает нервно хихикать, потирать руки, значит, он не хочет, чтобы ты знал, что у него этого самого проякапити нет, и ты улыбаешься и говоришь, что зайдешь позже. Он знает, что ты врешь, и ты знаешь, что он знает,и вы оба испытываете колоссальное облегчение.
Но эти люди улыбаются и лоснятся маслом, и Барок улыбается и лоснится маслом, и я не знаю, в чем дело, но если бы напряжение было едой, я бы его мог резать ломтями из воздуха и обжираться.
Женщин нет, кроме служанок. Я не знаю, бывают ли женщины за столом на торжествах у южан, потому что сам на нем впервые. Если южанин пьет за здоровье другого южанина, тот не может не выпить, потому что иначе уважения к нему будет как к холощенному стабосу. Поэтому вина льется много. У меня постепенно складывается впечатление, что человек в зеленом, тощий, как хорек, и тот, что в желтом, на пару стараются напоить Барока. Если один пьет за здоровье Барока, через несколько минут то же делает второй. Барок пил бы вдвое больше их, но он и сам неоднократно пьет за своих гостей, особенно за хорька, так что трудно сказать. Кроме того, Барок толст и вина Может вместить много.
Но вот служанки прекратили подавать на стол и убирать, и Барок уже почти багровый, и тут он стучит по столу, прося тишины. Я перестаю играть и нащупываю рукоять обнаженного меча у себя за спиной под столиком - так просто, проверить, что он здесь.
Барок очищает место на длинном и узком пиршественном столе и хлопает в ладоши. Входит Хальци, одетая в платье цвета школьной формы, но руки и голова у нее закрыты согласно приличиям. Очень приятный вид, если бы не лицо, которое в присутствии дяди кажется мрачным и полоумным.
Она кладет на стол два свитка бумаги, оборачивает подбородок вуалью и кланяется как приличная девушка; Барок разворачивает первый свиток, и я вытягиваю шею, чтобы рассмотреть, пока головы сидящих над ним не сомкнулись. Я успеваю увидеть только волнистые каракули Хальци с какими-то надписями. Вокруг стола приглушенный оживленный говор. Человек в желтом спрашивает:
- Что это?
- Побережье Калгора, - показывает Барок^. Острова Лезиан и Колдор, и пролив Лилиана.
Карты? Навигационные карты островов? Как сумел Барок… или как смогла Хальци их начертить… Но ведь она учится рисованию в Ордене… Так это Хальци начертила карты? Двоюродные ведь продали Навигационным орденам волшебство, которое гарантирует, что студенты не вынесут ни клочка бумаги. Как же она вытащила это из школы?
Хорек плюет на деревянный настил, и я вздрагиваю.
- А что еще у тебя есть? - спрашивает он резко и грубо.
- Только проливы Лилиана и бухта Хеккер.
- Бухта Хеккер! - говорит голубоглазый. Это я у любого рыбака могу купить.
- А ты сравни вот эту карту со своими картами бухты Хеккер и посмотри, какой у меня источник. А будут и еще, это я тебя уверяю.
Барок просто лучится честностью.
- У этих такой вид, будто их чертил любитель, - говорит хорек. Хальци надувает верхнюю губу и морщит брови. Мать ей нужна, чтобы научила ее так не делать.
- Хочешь красоты, пойди на рынок и купи картину, - отвечает Барок.
- Мне не художество нужно, а точность!огрызается хорек. - Откуда я знаю, что ты не у рыбака срисовал Хеккер?
Черный рынок навигационных карт! Может, Барок направит меня к кому-нибудь, кто их провез контрабандой или как еще добыл. Я мог бы отработать проезд отсюда…
- Хотелось бы побольше знать о твоем источнике, Барок, - говорит хорек, постукивая себя по зубам.
- Он из Орденов, - сообщает Барок. - Больше ничего сказать не могу.
Тот; что в желтом, спрашивает:
- Ты мне говоришь, что член ордена продает карты? Несмотря на наложенное заклятие?
- Я не сказал «член ордена», - отвечает Барок. - Я сказал «человек из ордена».
- Что-то тут нечисто, - замечает хорек, и я безмолвно соглашаюсь.
Барок пожимает плечами:
- Не хотите - не берите.
Но купол его лысины блестит и лоснится в свете лампы.
Хорек поднимает глаза на Барока. В этой комнате хорек - сила: остальные ждут, что он скажет или сделает, Барок обращается к нему, желтый у него шестеркой. Эти люди приплыли на лодках. Лодки, которые куда-то плавают, на этих островах означают деньги, а также, быть может, влияние в Навигационных орденах. А Барок - Барок живет в трущобе. Мелкое ничтожество, пытающееся что-то продать крупным хищникам. Хет, ну и влип же я!
Хорек думает, остальные ждут.
- Ладно, Я их возьму на проверку. Если эти окажутся точными, поговорим насчет следующего комплекта.
-
- А если я просто заберу карты? - интересуется хорек.
- Ты моего источника не знаешь, - в полном отчаянии отвечает Барок.
- Да? И кому же ты их еще сможешь продать? Орденам? - спрашивает хорек скучающим голосом,
- За Лилиану - две сотни, - упрямо повторяет Барок. Хорек сворачивает карты.
- Это вряд ли, - отвечает он ласково.
