проживал в Виндхуке и благодаря своей профессии сделался ученым, специалистом по древней Африке. Получив от Брила приглашение, Смит с нетерпением ожидал встречи с ним, как наиболее важного для себя события за все путешествие. У англичанина имелись уникальные арабские сочинения о работорговле, а также их переводы, сделанные за его собственный счет. Возможность познакомиться с подобными документами представляется раз в жизни. Свою книгу он не мог бы без них написать. Поэтому Смит и отправился в Виндхук.
«О чем бы написать сейчас? — подумал Смит. — О катастрофе и о том, что произошло после?.. Нет, об этом не стоит».
Он отвинтил колпачок авторучки, коснулся пером уголка страницы и убедился, что чернила есть. Об их злоключениях он напишет позже, когда с помощью своих спутников уточнит подробности.
Смит перелистал несколько пустых страниц тетради-календаря и начал с понедельника. Он писал, чувствуя, каким непривычным и тяжелым стало для него это занятие. Руки плохо повиновались, приходилось делать большое усилие, чтобы буквы выходили четкими и ровными.
«Я голоден. Все мы постоянно чувствуем голод. Что-то едим, но не считаем это за пищу. Со времени катастрофы с самолетом я пишу в первый раз. Сейчас мы находимся в каньоне, в пещере. Каждый день ожидаем, что прилетит самолет. Стюрдевант ушел за помощью, взяв с собой канистры с водой. Гриммельман считает, что его попытка равносильна самоубийству. Пески ужасны. Но ведь Стюрдевант не безумец. Должен же он понимать, какой опасности себя подвергает?
Почему здесь нет верблюдов? Кто-то говорил, что в небольшом количестве их держат в Бечуаналенде и используют для полицейского патрулирования в Калахари. Может быть, и мы оказались недалеко от этой пустыни. Ни на минуту не теряем надежды. Верблюды пришли из Аравии. Пользовались ли ими работорговцы? Надо проверить. А может быть, их привезли в Калахари англичане? Нужно выяснить, как использовали верблюдов работорговцы в Сахаре. Без верблюдов невозможно ни пересечь Сахару, ни попасть из Черной Африки в Марокко. Верблюдов следует обвинить в пособничестве работорговле.
Откуда же пришло сюда рабство? Из Средней Азии? От турок? Хотелось бы мне сейчас иметь все шницели по-гамбургски, которые я в состоянии съесть, жареный картофель по-французски и побольше соли. Если мы выберемся отсюда, я вернусь в США и буду только тем и заниматься, что есть. Черт с ней, с историей! Куплю огромный песочный клубничный пирог и буду есть его, отламывая куски руками. Печеный картофель! Хлеб! Стоп. Не надо об этом больше.
Больных среди нас нет. Был, правда, болен Бэйн, но сейчас он выздоравливает. Хороший парень. Детьенс погиб при катастрофе. Его похоронили около самолета».
Некоторое время Смит сидел не двигаясь, потом захлопнул дневник и отложил его в сторону. Ему следовало бы захватить с собой из самолета какую-нибудь книгу. Сейчас было бы совсем неплохо что-либо почитать.
Стюрдевант встал и, приладив свою ношу так, чтобы она удобно лежала на плечах, снова пошел вперед. Солнце коснулось ровной линии горизонта. Да, пора было идти.
Он шел на запад. Вода плескалась в канистрах и этот звук доставлял ему удовольствие. Он шел уже четыре ночи, четыре долгие безмолвные ночи под звездным небом по плоской пустыне, лишенной всякой жизни и необъятной, как море. Стюрдевант брел по ночам, а с восходом солнца начинал искать себе убежище от жары. В первый день он вырыл в песке яму, накрыв ее своим тюком и курткой. Там пилот пролежал весь день. Он едва не задохнулся, но зато был укрыт от безжалостных лучей. Никогда ему не приходилось переживать такого нескончаемого дня, никогда не казалась такой желанной холодная ночь.
На следующий день идти стало легче: показались отроги гор. Стюрдевант укрылся в тени длинной скалы, основание которой было изъедено и разрушено ветром и песком. В песке пилот обнаружил следы бушменов — наконечник стрелы и разбитый кувшин с коническим дном. Потом он снова пошел вперед… Предпринятый Стюрдевантом поход представлял собой весьма рискованную затею, и о ней не следовало особенно задумываться. Нужно было только идти, все время двигаться, не останавливаясь. Покрывать пространство и расстояние. Пилот подумал о белых пятнах, все еще зияющих на картах, о тех местах, где неделями можно бродить одному и в конце концов погибнуть. Австралия, Бразилия, Аравия, Ливия, Канада, многие районы Азии, Африки и даже Соединенных Штатов Америки (к примеру, Невада, Аризона и Нью- Мексико).
Пилот должен идти и выйти куда-нибудь, иначе они все погибнут. Никто и никогда не станет их искать. Они, шестеро, должны рассчитывать только на себя.
Через два часа он остановился на отдых, съел дыню и сделал глоток драгоценной воды. Пока она оставалась еще сносной…
На рассвете Стюрдевант подошел к началу длинного и пологого склона. Светало… Внизу он разглядел небольшие заросли колючего кустарника и пошел к ним, держа ружье наготове. В кустарнике он найдет тень и укрытие; может быть, там окажется дрофа или жирная зебра. Среди кустов возвышались покинутые термитники — несокрушимые замки насекомых. Некоторые из них достигали высоты в десять футов.
Однако никакой дичи пилот не обнаружил. Через час он уже устал. Солнце поднималось все выше, стало жарко. Найдя подходящий термитник, под которым он мог скрываться в тени, Стюрдевант положил рядом на землю свой тюк и ружье. Внимательно осмотрев подножье термитника и не заметив ни скорпионов, ни змей, он напился воды, втиснулся в него и закрыл глаза.
«Хорошо, что я не остался там, в каньоне, — подумал он. — Здесь больше шансов спастись или хотя бы попытаться это сделать». Выносить бесконечное ожидание и предаваться беспочвенным надеждам на спасение он более не мог.
Солнце поднялось высоко, но Стюрдевант был защищен от его лучей. Ноги уже не ныли так сильно. А ведь он так устал сегодня, так устал…
Тюремное судно.
Непроглядный мрак смердящего трюма, до отказа набитого телами, приглушенный шепот. Мы уже готовы, еще час и пароход тронется. Слышен голос Алистера, пытающегося найти своего друга в темноте.
Стюрдевант сбил два самолета и один уничтожил на земле, а потом его самого сбили в Ливии. Он выбросился с парашютом и попал в итальянский лагерь для военнопленных в Бенгази. Каждый пленный разрабатывал свой план побега, но лагерь хорошо охранялся, и никому так и не удалось бежать.
Потом им стало известно об отправке в Италию. В ту же ночь за проволочным заграждением застрелили двух австралийцев.
Спустя неделю пленных, словно скот, погрузили на судно. Толкаясь и отвешивая зуботычины друг другу, каждый пытался устроиться поудобнее. Ночью Алистер нашел Стюрдеванта. Они кого-то подкупили и договорились, что люк будет открыт, а часового на месте не окажется. Готов ли он бежать? Да! Все, что угодно, только бы выбраться из этого мрака. Может, он попадет в ловушку? Внезапно вспыхнет свет и заработает пулемет? Но он рискнет. Ночной побег с адского корабля стоит риска.
— Ты дурак, — послышался голос какого-то кокни [14].
— А вас кто-нибудь ждет на пристани? — спросил другой.
— Те два австралийца тоже кого-то подкупили, там в лагере, — произнес еще кто-то.
Все эти разговоры не внушали уверенности, но Стюрдевант все же решился. Он, Алистер и еще несколько пленных, незнакомых ему. Открыл одну дверь, потом вторую, держась за линь вылез через потайной выход за борт и уплыл под покровом ночи.
Побег удался. А через десять дней он уже летал снова. И узнал, что ему крупно повезло. Тюремное судно торпедировали. Никто не спасся.
Когда стемнело, Стюрдевант поднялся. Ноги так по-настоящему и не отдохнули. Выпив воды, он приладил на спине свои канистры и двинулся через обширную плоскую равнину, белую и какую-то призрачную в свете луны.
Среди ночи пилот вдруг начал истерически хохотать. Сначала звук этот напугал его, сделав окружающий мертвый мир еще более призрачным, а одиночество — более острым. Но вскоре от смеха ему
