появление ребенка всегда так или иначе меняет поведение людей. Как только появляется ребенок, какой- нибудь закоренелый хулитель семейных уз впадает, например, в восторженный маразм. Стоит появиться ребенку, и семейный круг… зачастую порочный круг…
–Мне всегда казалось, что выбраться оттуда нелегко, прошептала она, думая о чем-то своем.
– Откуда? Из порочного семейного круга?
– Я имела в виду бродяжничество.
– Это попросту невозможно,– твердо сказал я.– Совершенно невозможно, за исключением редких случаев. Демесси в его несчастье нашла удача, вот и все. Мне нужен был человек, обладающий определенными качествами. У Демесси эти качества были. У других клошаров – тоже, но он был самый симпатичный из них, его легче всего было спасти.
– Вы были тогда в Армии Спасения?
– Я был тогда частным сыщиком, как и теперь,– усмехнулся я,– но входил в некую организацию, занимавшуюся спасением заслуживающих внимания бездомных бродяг.
– Вы нашли ему работу?
– Да.
– И это была… гм…– Она на мгновение заколебалась.-…Это была честная работа?
– Это была честная работа,– сказал я, слегка покривив душой.– Почему вы об этом спрашиваете?
– Не знаю. Видите ли, он никогда по-настоящему не рассказывал мне, каким образом вы отвадили его от этой бродяжьей жизни. Разве могут быть секреты между людьми, которые… которые любят друг друга, вместе живут?
– Зря вы беспокоитесь,– заметил я.– Все это давнишняя история.
И так как она подозрительно глядела на меня, я решил дать ей разъяснения, которые на деле, правда, таковыми не являлись.
– Речь шла о работе, связанной с моей профессией. Организация по спасению бродяг, достойных лучшей участи, о которой я вам говорил,– это было своего рода развлечением. Так вот, речь шла о легкой и хорошо оплачиваемой работе, причем платили наличными. Это немаловажно, если хочешь поставить человека на ноги. Нечего и думать спасти кого-то от бродячей жизни с помощью милостыни. Только глупцы могут вообразить себе такое, те, кто никогда не видел истинной нужды, то есть нищеты самого настоящего дна. Я нашел ему работу, которая позволила ему снять комнату и купить кое-что из одежды, чтобы иметь достаточно приличный вид в любой конторе по найму, если он действительно хотел получить постоянную работу и окончательно встать на ноги. Что, кстати, он и сделал. Тут я тоже ему подсобил, потому что он этого заслуживал. Я направил его к кое-кому из моих знакомых. Но все это, повторяю вам, давнишняя история. Вернемся, однако, к сегодняшнему дню. Демесси бросил вас, и вы хотите, чтобы я вернул его вам? Так ведь?
– Да.
– Я вам его верну.
– Спасибо, месье,– сказала она, словно я уже собирался вытащить его из собственного кармана.
– Он ведь работает?
– Работал,– уточнила она.– К вам я обратилась, когда уже совсем отчаялась. Но прежде я провела маленькое… как бы это сказать…
– Расследование?
– Вот именно. Началось это, стало быть, во вторник…
Она принялась считать на пальцах:
– В понедельник он пошел на работу… Он работает чернорабочим на «Ситроене», в листопрокате, на набережной Жавель… Вернулся он после работы как обычно. А во вторник – ушел и не вернулся. Тогда в среду, так как он все не приходил, я пошла справиться на заводе. Там они тоже его больше не видели. Меня это не очень удивило. Если он намеревался бросить меня, не станет же он оставаться на той работе, о которой я знаю, верно?
– Он взял расчет?
– Нет.
– Вы ходили еще раз на завод?
– Вчера.
– И каков результат?
– Он так и не появлялся. Тогда я позвонила вам.
– А полиция?
– Полиция?
– Вы сообщили туда?
– Нет,– смущенно ответила она.
Я не стал настаивать.
– Вы расспрашивали его товарищей по цеху? – спросил я.
– Нет. Я решила поставить в известность вас. Я подумала, что вы с этим справитесь лучше меня.
– Безусловно.
– И потом, мне было немножко стыдно. И немножко страшно. Там полно арабов.
– Если бы вы могли назвать мне одно-два имени…
– Этих арабов?
– Людей, с которыми он общался.
– Ну, есть месье Фроман, тоже рабочий с «Ситроена». Это один из наших соседей. Он живет в соседнем доме на последнем этаже. Я спрашивала, не знает ли он чего. Мы соседи, немного знакомы; с ним мне говорить легче, чем с другими. Но он ничего не знает.
– А его товарищи по… по конвейеру?
– Я не знаю их имен.
– Неважно. Я разберусь.
– Мастера его зовут Рьессек, может, вам это пригодится…
Я записал скудные сведения: имя соседа, имя мастера, номер цеха листопроката и так далее, потом спросил:
– Могу я взглянуть на его вещи? Если он их не унес…
Если же он их унес, значит, хотел сбежать от Ортанс и ее чада. Это было бы не слишком красиво, но. в общем-то, гораздо лучше (разумеется, для его здоровья), чем если бы он их не взял. Ибо если он их не взял, стало быть, с ним что-то стряслось. Хотя, по правде говоря, я плохо себе представлял, что могло случиться с чернорабочим, который относится скорее к разряду малоимущего слоя, чем к числу богатых наследников. Правда, встречаются бродяги, готовые рискнуть своей шкурой меньше чем за тысячу монет.
– Проходите,– сказала женщина.– Все наши вещи в спальне – и его, и мои. Их не так много.
Мы прошли в спальню.
Я проверил карманы пиджака, штанов, годных на выброс, залатанной спецовки и так далее, и все без толку. Обследовал тумбочку у кровати – вещицу в пейзанском стиле с отделением для ночного горшка. В ящике обнаружил грязный носовой платок, тюбик аспирина, градусник в футляре, шариковую ручку, две потрепанные книжицы и школьную тетрадь. Обе книжки были по механике, а в тетрадке – записи и рисунки, имеющие к ней отношение.
– Он чернорабочий или механик? – спросил я.
– Чернорабочий,– ответила женщина.– Но около года назад он взялся за изучение механики. Ему надоело быть чернорабочим, хотелось подняться повыше. Не знаю, как получилось, только он провалился. Хотя по этой части он наверняка не так уж плох, потому что ему случалось помогать типу, который держит мастерскую по ремонту машин и мотоциклов в двух шагах отсюда, у заставы Ла Плен.
Я еще раз перелистал тетрадь.
Было бы преувеличением сказать, что я не способен отличить гайку от прищепки для белья или коробки скоростей, хотя что-то такое, конечно, есть, недаром я всегда путал распределитель зажигания с похожим по звучанию названием какой-то краски. Поэтому торопливая проверка этих записей и набросков ни в коей мере не просветила меня относительно талантов Демесси в области механики. Но чтобы отыскать
