– Хм-м... Знаете, я не хотел вас пугать...
Она не отозвалась.
– Конечно, я затронул тягостные воспоминания...
Тихий всхлип. И все.
– Если я правильно понял, Кабироль был именно таким типом, да? С темпераментом, как у кролика. Сдвинутый на идее растления несовершеннолетних, он хотел...
– Я вас умоляю... – прошептала она.
– Послушайте, малышка, Мне нужно знать. Я тоже более или менее замешан в этой истории.
Я придвинул себе стул и уселся напротив блондинки.
– Итак? Да или нет?
– Да.
– Но он не довел дело до конца? Он вас только поцеловал?
– Да.
– Тогда вы схватили валявшийся на столе нож для бумаг и ударили его.
От внезапно залегшей тени ее глаза из серых стали темно-свинцовыми, как грозовое небо. Она пристально взглянула на меня:
– Это ужасно!..
Я пожал плечами и отечески похлопал ее по коленке:
– Не стоит преувеличивать. Со многих точек зрения Кабироль был гнусным и довольно злонамеренным типом.
Она почти закричала:
– Но вы, значит, не понимаете, господин Бурма?! Я... я не делала этого!
– Вы не убивали его?
Она отрицательно покачала головой. Я улыбнулся:
– Ну что ж, в таком случае, он, вероятно, не был таким уж законченным негодяем. Он еще оказался чувствителен к угрызениям совести. И, чтобы наказать себя за свое поведение по отношению к вам, он сам пронзил себе сердце.
Она замотала головой, и ее волосы разлетелись в разные стороны.
– Вы жестокий...
Закрыв лицо руками, девушка наклонилась вперед, опершись локтями о колени. Сквозь пальцы глухо донесся ее голос:
– ...Он меня... да, он меня поцеловал... крепко, очень крепко... и прижал к себе... я вырвалась... я оттолкнула его... и убежала, сгорая со стыда...
– И на лестнице встретились со мной?
– Я... да... возможно... не помню.
– Я помню. И помню, что вы вернулись... Может, не специально для того, чтобы наградить меня тумаком по затылку... но, так или иначе, я его получил.
Глава шестая
Одетт говорит
Ладони ее скользнули вниз по щекам. Мгновение она их разглядывала, словно не зная, что с ними делать, потом предоставила их собственной участи и они упали вниз. Но и там не задержались, а скользнули к подолу юбки и стыдливо потянули за него. Между тем, юбка открывала немногое.
Одетт Ларшо вскинула голову и грустно взглянула на меня.
– Вы ведь не верите в то, что говорите? Это невозможно.
Я промолчал.
– Это не я.
– Но вы ведь возвращались?
– Да.
– Зачем?
Она заломила руки и пожаловалась:
– Вам доставляет удовольствие меня мучить. Да, я знаю, преступниц всегда мучают... Но я не преступница!.. Боже мой! Что я должна сделать, чтобы вы мне поверили?
– Просто рассказать мне свою версию происшедшего, – подсказал я. – Это не должно быть очень сложно. И я обещаю больше вас не прерывать.
Она послушалась. Рассказ получился длиннее, чем я ожидал. Не потому, что был так уж сложен, но его отличали сбивчивость и непоследовательность, перемежали молчания и жалобы, он пестрел повторами и
