– Не забудьте о пневматической почте,– напомнил я.
– Не беспокойтесь, ваш петушок получит свою цыпочку,– заверил он.
Спустя полчаса хозяин ресторана вынужден был выставить за дверь таких замечательных клиентов, как мы.
– Пора закрываться,– извинился он.
На улице мы едва не передрались.
Пылая любовью к бывшим военнопленным, журналист и славный мэтр жаждали любой ценой оказать мне гостеприимство. Я решительно ответил: нет, и тут выяснилось, что я тверже стою на своем, чем на ногах. Я настроился на возвращение в палату. Истинная причина была не в этом, ибо я получил разрешение ночевать вне госпиталя. И хотя время отбоя давно уже миновало…
– В таком случае я провожу вас,– объявил Монбризон.
– И я… и я,– бормотал Марк.– Прогулка пойдет нам на пользу.
Мы распрощались метрах в десяти от строения с красным крестом на фасаде.
У ворот какой-то фанфарон, усомнившийся в моем праве разгуливать в штатском, прочитал мне нотацию и предупредил, что в следующий раз мне придется просить новое разрешение. Не чувствуя себя в силах перемахнуть через ограду, я ограничился саркастическим замечанием в его адрес.
На своей кровати я нашел письмо и чемодан, вид которого отчасти протрезвил меня. У письма, равно как и у чемодана, был один отправитель: Эдуард. Он находился в Кастельнодари и на четырех страницах распространялся о своем хорошем самочувствии, выражал надежду, что его письмо и меня застанет в добром здравии, а также сообщал, что пересылает мне мое достояние.
Я открыл чемодан.
В нем я недосчитался двух пачек табака, пары носков и кальсон, однако из нетронутого потайного отделения, изготовленного еще в концлагере на случай обыска, я извлек нетвердой рукой то, ради чего так хотел вернуть себе свой багаж: отпечатки пальцев и фотографию впавшего в амнезию заключенного.
Я отправил эти два документа в надежное место: в боковой карман рубашки. Затем влез в холодные простыни, закурил трубку и самонадеянно вознамерился поразмыслить.
Глава VI
Ложный адрес
Внезапно я почувствовал, что кровать моего соседа зашаталась и над ней возникла Грета Гарбо. Она направилась ко мне с явным намерением заговорить, как вдруг остановилась, устремив взгляд на дверь, которая медленно отворилась, пропустив девушку в макинтоше, все еще сжимавшую в руке револьвер. Я выпрыгнул из кровати, бросился к девушке, обезоружил ее. И как оказалось, вовремя. С кровати номер 120, до сей поры пустовавшей, поднялся больной. Он был в костюме и в руках держал ювелирный саквояж. Это был Джо Эйфелева Башня. Под угрозой наведенного на него револьвера он открыл саквояж, извлек роскошное жемчужное колье и повесил его на шею шведской актрисе. Позволив ему завершить эту операцию, я выстрелил. Он стал оседать на пол, изрытая проклятия, но, упав, преобразился. Это был уже не грабитель, а Боб Коломер. Тем временем через дверь просачивалась цепочка журналистов, постепенно заполнивших палату, которая была уже не палатой, а залом ресторана. Я увидел Марка Кове и Артура Берже; оба были сильно навеселе. Я уже собирался подойти к ним, как вдруг комиссар Бернье преградил мне дорогу. «Не стоит сваливать в одну кучу тряпки и салфетки,– изрек он.– Отныне профессии будут отделяться друг от друга водонепроницаемыми перегородками. Репортеры – по одну сторону, частные детективы – по другую». Громким голосом я обозвал себя идиотом.
– Прогулки по городу вам явно не на пользу,– мягко пожурила меня медсестра.– Вы очень возбуждены. Выпейте-ка настоя. Вам полегчает.
Я разлепил глаза. Палата была залита грязноватым дневным светом. Моя трубка скатилась на пол, оставив на одеяле пепельную дорожку. Горло пересохло. Я послушно выпил настой.
Потом побрился. Душевые работали, и я принял душ. Полегчало. Обойдя стороной канцелярию, где выдавали разрешения, я направился к кухне и, улучив мгновение, в один миг очутился на улице.
Какой-то бар приютил меня. Я открыл телефонный справочник и выписал пять фамилий.
Было слишком рано, чтобы начинать поиски. Коротая время, я прогуливался по набережным с трубкой в зубах. Было холодно, но терпимо. Едва пробило десять, я принялся за работу.
Поначалу я отправился к некоему Паскалю, проживавшему по улице Креки в глубине темного двора. Встретивший меня субъект представился «секретарем» и был как две капли воды похож на гориллу. Несмотря на введенное у нас обязательное среднее образование, он показался мне человеком, не умеющим ни читать, ни писать. Он начал с того, что принялся назначать мне время встречи. Его манера изъясняться в сочетании с его «секретарским» обликом окончательно определила мое отношение к этому заведению. Не вдаваясь в объяснения, я пообещал позвонить и вышел. Все говорило за то, что господин Паскаль промышлял шантажом. Мне же нужно было совсем другое. Я вычеркнул его имя из списка.
Затем повидался еще с тремя так называемыми частными детективами, которые устроили меня не больше первого. Один показался мне чересчур себе на уме, другой – недостаточно смышленым, третий – слабоумным.
Утро было на исходе, когда на одной кокетливой улочке по соседству с Тэт-д'Ор я напал наконец на rightman[16], того, с которого мне надо было бы начать, но который, как водится, замыкал список.
Им был некто по имени Жерар Лафалез, молодой и энергичный, который мне сразу понравился. Помещения, где он производил свои глубокомысленные дедукции, были опрятны, секретарша – миловидна; она напомнила мне мою собственную – Элен Шатлен.
– Меня зовут Нестор Бюрма,– представился я.– Вам уже, наверное, известно из газет, что один из моих сотрудников по фамилии Коломер был убит на Перрашском вокзале.
– Ну… ну, разумеется,– пробормотал он.
– Вот что мне от вас нужно,– неспешно продолжал я, давая ему время прийти в себя от удивления.– Маловероятно, чтобы Коломер, носившийся одно время с идеей основать агентство, аналогичное парижскому, сблизился с сотрудниками местных служб. И тем не менее мой несчастный друг, который, по свидетельству очевидцев, вел уединенный образ жизни (что неудивительно: он был малообщительным человеком), все же мог попытаться войти в контакт с лионскими детективами. Надеюсь, вы просветите меня на этот счет. Вряд ли он встречался с кем-нибудь из сотрудников вашего агентства; в этом случае ваша порядочность,– он поклонился, польщенный,– побудила бы вас немедленно сообщить об этом в полицию, и все же нельзя исключать того, что он завязал отношения с кем-то из ваших коллег.
– Я сделаю все возможное, чтобы помочь вам, заверил меня Жерар Лафалез.– Не каждый же день к нам обращается Динамит Бюрма.
– И еще,– сказал я. -В нашей профессии приходится быть физиономистом. Знакома ли вам эта девушка? Может быть, вы ее где-нибудь видели? Она впечатляет.
Он оторвал взгляд от фотографии и настороженно посмотрел на меня.
– Весьма впечатляет,– ответил он довольно сухо.– Но я не понимаю, что означает ваша шутка. Ведь это фотография Мишель Оган.
– Да. Я разыскиваю девушку, которая удивительно похожа на эту актрису. За неимением оригинального фото, я воспользовался открыткой. Все лучше, чем ничего. Ну, так как же?
– Нет,– вздохнул он с облегчением.– Если бы мне когда-нибудь повстречалась девушка, похожая на эту актрису, то, смею вас уверить, я бы этого не забыл…
– А ваша секретарша? Или кто-нибудь из агентства?
– Сейчас выясним.
Он нажал кнопку вызова машинистки и поинтересовался, не встречалась ли она во время своих путешествий по городу с девушкой, поразительно похожей на Мишель Оган.
– Нет,– ответила она, возвращая фотографию. Сын ее молочницы похож на Фернанделя, а…
