– С тех самых пор, как покинул Францию.
– Любопытно… Что же вынудило вас на этот шаг?
– Предательство, мадемуазель, предательство королевы!
– Так вас она тоже предала!– вырвалось у девушки, и Маскарди внимательно посмотрел на собеседницу.
– Вижу, мадемуазель де Монтрей, что я могу вам открыться,– проговорил он задумчиво.– Я бежал из Франции и теперь скрываюсь. Дело в том, что я убил графа де Суассона.
– Вы? Суассона? Бог мой! Франческо! Каким образом?
– Ах, это долгая история, мадемуазель.
– А я никуда и не тороплюсь,– ответила девушка и, заметив, что юноша колеблется, попросила:– Пожалуйста, расскажите.
– Вы знаете о том, что во Франции мятеж и что принц де Конде убил моего отца и моего лучшего друга?
– Да,– скорбно подтвердила Изабелла,– тетушка мне писала об этом.
– Так вот, королева задумала помириться с принцами и отправила к ним с этой целью епископа Люсонского. А мадам Галигай поручила мне его сопровождать.
– Я ничего не слышала о епископе Люсонском,– перебила его Изабелла.– Кто он такой?
– О, это очень умный, хитрый и ловкий человек. Представляете, ему удалось убедить принцев сложить оружие.
– Мне это кажется невероятным,– проговорила Изабелла, недоверчиво глядя на Маскарди.
– И тем не менее, это так!– подтвердил юноша.– Кроме того, Люсону удалось заставить принцев подписать брачные контракты Людовика и его сестры принцессы Елизаветы. Королева уже объявила о предстоящих свадьбах.
– Да он просто волшебник, ваш Люсон! Жаль, что я его не знаю,– воскликнула девушка с искренним восхищением умного человека перед умом и ловкостью другого.
– Так вот, – продолжал Франческо,– после переговоров была прощальная трапеза. Именно тогда я и всыпал яд в бокал Конде. Убийца моего отца должен был погибнуть в жесточайших муках! Но судьба опять зло посмеялась надо мной. Граф де Суассон к тому времени был так пьян, что перепутал свой бокал с бокалом принца и выпил то, что предназначалось другому.
Я всего этого уже не видел, мы с епископом уехали раньше. Иначе я не допустил бы подобной несправедливости!
И вот в Париж после нашего возвращения приходит известие о том, что Суассон отравлен.
Королева вызвала меня, и я тотчас признался ей во всем. Она в память об отце обещала мне заступничество и поддержку. Но это она обещала мне, а Конде она обещала выдать мою голову.
Ночью, когда я спал, явились стражники и повели меня в Бастилию. Один из них сказал, что утром я буду обезглавлен по приказу королевы. Тогда я решил бежать. Когда мы проходили по мосту, я бросился в Сену и успел доплыть до берега раньше, чем там оказались мои преследователи.
Потом все было просто. Я покинул Париж в надежде вернуться на родину в Италию. Но путь мой, как видите, оказался весьма затейливым. Я хотел сбить со следа королевских ищеек. Сначала был в Испании, ну а вчера приплыл в Англию. И должен сказать, что Лондон мне по вкусу, хотя я и не намерен здесь долго задерживаться…
Вечером в лавке галантерейщика я встретил хорошенькую служаночку, которая изо всех сил старалась мне понравиться. Взгляд этой плутовки достаточно сильно растревожил мое любопытство, и я, конечно же, сразу завел с ней знакомство. Не знаю, мадемуазель, стоит ли мне говорить, что этой служаночкой оказалась ваша Эмма. Вот и вся моя история. И прошу прощения, мадемуазель, что потревожил ваш покой среди ночи.
Изабелла улыбнулась:
– О нет, Франческо, я очень рада видеть вас. Приятно встретить на чужбине кого-нибудь из старых друзей. Особенно, если родина так далеко от тебя. Кстати, вы очень подробно мне рассказали о Люсоне, но ничего о тех, кто поддерживает мятежников.
– Кто поддерживает? Да практически все дворянство,– ответил Маскарди.– Только лавочники, купчишки, да крестьяне стоят за королеву.
– А де Ла-Гард? Я слышала, будто он тоже примкнул к мятежникам?– солгала Изабелла, чтобы хоть как-то навести разговор на интересующую ее тему.
– Нет, это неправда,– махнул рукой юноша.– Граф, по-моему, сейчас больше чем когда-либо предан Марии Медичи.
Изабелла погрустнела. Сейчас ей хотелось, чтобы Анри был среди врагов королевы, как и ее отец.
– А правда ли, что у де Ла-Гарда красивая возлюбленная?– вновь стала допытываться девушка.
– У де Ла-Гарда? Не знаю. Ничего не слышал об этом. Впрочем, граф очень нравится женщинам.
Изабелла погрустнела еще больше, и Маскарди, заметив это, воскликнул:
– Мадемуазель, неужели я имел несчастье чем-то огорчить вас?
– О нет,– смущенно улыбнулась девушка,– просто я тоскую по Франции…
– Я знаю отличное средство развеять тоску. Сейчас я вам расскажу о том, какая забавная история приключилась со мной в Испании,– проговорил юноша, задорно улыбаясь.– Так вот, с детства я мечтал побывать в Мадриде. И вот теперь, когда судьба заставила меня скитаться, я решил осуществить свою мечту. Неподалеку от испанской столицы прямо у дороги я увидел трактир и, поскольку мой желудок давно напоминал, что обеденное время уже миновало, я решил зайти подкрепиться. Это обшарпанное заведение носило звучное название: «Трактир Боливареса».
Во дворе я заметил седого старика и очень красивую пышнобедрую девушку.
– Далеко ли до Мадрида?– спросил я, спешиваясь.
Старик, видимо, не расслышал меня и, подумав, что я спрашиваю о погоде, ответил, что в Мадриде всегда солнечно. А затем суетливо добавил:
– Вы пока идите в дом: Панчита вас накормит. А я сейчас же приготовлю для вас свежую лошадь.
– Ты бы лучше спросил у него про погоду в Венеции,– вмешалась красивая девушка.
Я был поражен ее проницательностью: вот так, сразу, видя меня первый раз в жизни, она угадала во мне итальянца.
– Ах, Панчита, налей-ка лучше гостю доброго вина,– ответил ей трактирщик.– Не то секретарь герцога Лермы решит, что старый Боливарес не отдает должного уважения правительственным курьерам!
Тут я сообразил, что меня принимают за другого, но улыбка Панчиты была такой обворожительной… И я не посмел признаться, что никогда не видел в глаза ни герцога Лерму, ни его секретаря.
После сытного обеда прекрасная трактирщица наливает мне вина. Оно мне так понравилось, что я попросил прелестницу еще раз наполнить мой бокал.
– Ах, сеньор,– отвечает красотка,– вино кончилось. Правда, в погребе осталось еще несколько бутылок. Может быть, вы поможете мне их принести?
Мы спускаемся в погреб, и вдруг Панчита бросается на меня и прижимает к стене своей упругой пышной грудью! Я никогда не уклонялся от вызовов на дуэль, но перед решительностью этой сеньориты, признаюсь, несколько струсил.
В самый разгар любовного поединка в погреб просунулась голова Боливареса. «Ну,– думаю,– сейчас он заставит меня жениться на соблазненной дочери». Правда, в данном случае, соблазненным скорее можно было назвать меня…
Но честь семьи, по всей видимости, ничуть не волновала старика.
– Панчита, это не он,– крикнул трактирщик вполне миролюбиво.– Поднимайся наверх!
– Как не он?– удивилась сеньорита и ослабила хватку.
Я сразу почувствовал, насколько легче мне стало дышать.
– Не он, я тебе говорю,– крикнул трактирщик и исчез.
Панчита с укором посмотрела на меня, одернула юбки и, не говоря ни слова, стала подниматься вверх
