говорит Розанна, — преждевременная по отношению к чему? В отношении кого? Кто тот человек, в сравнении с которым моя смерть была бы преждевременной? Я знаю этого человека? Интересно, как его зовут? Не понимаю, о ком ты говоришь, отвечает мне Розальма издалека.
По Аппиа Антика можно ехать до самого Дженцано. С правой стороны дорогу окаймляют густые заросли акации, мешая любоваться пейзажем. Если б не эти заросли, с дороги открывался бы вид на всю долину до самого моря. Можно было бы увидеть и дома Павоны, и зеленые или красные, в зависимости от времени года, виноградники, и посадки оливковых деревьев. А вот по вине этих зарослей акации ровно ничего не видно.
Розельда говорит: ты невнимательно прочитал по карте, тут написано «Бывший пороховой склад». Будем считать, что склад бывший, я не очень-то доверяю этим военным топографам, они часто ошибаются. Там вполне могло остаться немного динамита или пороха.
Проходим еще метров сто и сразу натыкаемся на кучи мусора: пластмассовые и жестяные банки, картонные коробки, ржавая проволока, разбитые бутылки; жители Дженцано тайком сваливают сюда все это «добро» ночью, когда их никто не видит. Они устроили здесь, возле Аппиа Антика, огромную свалку, зловоние которой ощущается еще издали. Сразу за свалкой возвышается железобетонный столб, на котором изображены череп и две скрещенные кости. Надпись на табличке гласит:
ОСТОРОЖНО! СМЕРТЕЛЬНАЯ ОПАСНОСТЬ!
Это, видно, линия высокого напряжения. Достаточно притронуться к проводам пальцем, и может наступить конец всему — и этой истории, и ее протагонисту.
Я подхожу и трогаю столб рукой. Тут нужна лестница. Если я не найду лестницу, то не смогу умереть, если только не взберусь наверх, к проводам, помогая себе руками и ногами, как это делают крестьяне. Но для чего мне так стараться?
Я даже не знаю, приятно ли умереть от удара током. Смотрю на череп и две скрещенные кости — предупреждение нешуточное. Мимо промчался «фиат», за ним — фургончик, груженный репой, вероятно, на дженцанский рынок. Ноги сами понесли меня дальше, я удаляюсь от столба. Избежал еще одной опасности.
КОГО Я ДОЛЖЕН БЛАГОДАРИТЬ?
С вашего позволения, умер и Джузеппе-мухолов из коммуны Альбано. Крестьянин из села Чеккины ровно в шесть утра проходил под мостом Аричча, он вез на рынок в Дженцано мешок репы. Под мостом проходит Аппиа Антика. Небо было ясным, но это ничего не значит, оно вполне могло быть хмурым — ничто бы не изменилось.
Вдруг я услышал в воздухе свист, рассказывал крестьянин из Чеккины, точь-в-точь как во время последней войны, когда падали американские бомбы. Я этот свист, хоть много лет прошло, до сих пор помню, он у меня в ушах звучит. Я посмотрел вверх и увидел, что с моста несется человек на черном велосипеде. Казалось, будто он летит стремительно, словно птица.
Мост Аричча, никого не предупредив, с адским грохотом рухнул в ночь на семнадцатое января. В войну его взорвали немцы, а потом его вновь построили — плохо, из камня и бетона, а должны были бы построить из железобетона, мост-то, с вашего позволения, ведь высотой в шестьдесят метров. В свое время его выстроили по велению Пия IX, в подражание древнеримским мостам с тремя рядами арок. Знаменитые арки, которые видны были издалека. Теперь уже не видны — они тоже рухнули.
Тут, продолжал свой рассказ крестьянин из Чеккины, я остановился, а потом побежал к камням — они были забрызганы кровью; разбитый череп, разорванное на части тело, сплющенные руки и ноги, колеса погнутые, рама исковерканная, руль валялся в стороне. Я вернулся на дорогу, и меня вырвало — так рассказывал крестьянин из Чеккины, который проезжал под мостом Аричча в шесть утра с грузом репы.
Джузеппе-мухолов отлично знал, что мост Аричча уже рухнул, значит, он свалился не случайно, а сам бросился вниз. На главной дороге поставлены даже стрелки-указатели и написано: «Сворачивайте вправо на дорогу к Чеккине, а затем — на Дженцано». Все до единого должны были ехать в объезд. Да и у самого моста стоит большой указательный знак с надписью:
ПРОЕЗД ВОСПРЕЩЕН.
Указательный знак красного цвета, и виден он издали.
Поэтому не убеждайте меня, что и в этот раз речь идет о преступлении: Джузеппе-мухолов сам бросился вниз. А может, случилось несчастье: он не заметил знака, без очков он почти ничего не видел. Его сын говорит, что он покончил жизнь самоубийством из протеста, ну, то есть в пику коммуне Альбано, которая не захотела купить ему насос с мотором, но я этому не верю. Человек может покончить жизнь самоубийством из-за чего угодно, но из-за насоса с мотором — это уж слишком. Сын потому так говорит, что у него зуб на коммуну Альбано. Но разве коммуна виновата, что кругом в долгах и не знает, как свести концы с концами, беднягам приходится экономить на любой мелочи, даже на насосе с мотором.
За десять дней до того, как он бросился с моста, Джузеппе отравился, а такого с ним не случалось за все годы работы мухоловом. Он стал качать отравленную патоку против ветра, и потом его нашли полумертвым, он лежал в миртовых зарослях: лихорадочно вытаращенные глаза, пена у рта, распухший, вывалившийся язык.
В санитарной машине, которая везла его в больницу, он беспрестанно бредил. Говорил: этот гул в ушах, уберите его, не хочу его видеть. Кто выкрасил воздух в ярко-красный цвет? Куда и зачем вы меня везете? Этот свет в глаза — почему он никак не замолчит? Что это за запах? Покрасьте воздух в другой цвет. Нет, сказал он, это не жужжание мух. Это
ГУЛ РАСШИРЯЮЩЕЙСЯ ВСЕЛЕННОЙ,
индусы всегда слышат его: Джузеппе-мухолов попал в Индию военнопленным.
Объясните мне получше, каков он с виду, этот гул, сказал священник из Павоны: он был отчаянно любопытен. Ну, точно облака, бегущие по небу, сказал Джузеппе. Не понимаю, сказал священник из Павоны. Ну, как хруст тонких цепей на лугу, сказал Джузеппе, или как нити света при безветрии, или как лучи солнца, пронизывающие летом тополиную рощу.
Я слышу таинственный знак вселенной, слышу его в воздухе, сказал Джузеппе-мухолов. Он лежал в городской больнице Альбано и в бреду все повторял: — Уверен, что центр земли находится тут, рядом, скорей всего в районе Павоны.
На священника этот бред произвел огромное впечатление, и он сказал: — Почему бы вам не изобразить на листе бумаги тот знак, который вы слышите в воздухе?
Джузеппе дрожащей рукой написал карандашом:
ОМ.
Теперь я понимаю не больше, чем прежде, сказал священник из Павоны. ОМ Хлинг Сваа, сказал Джузеппе. Хандарп ОКАТ. ОКАТ означает — Объединенный кооператив автобусников и трамвайщиков Рима, с недоумением сказал священник, осуждающе взглянув на Джузеппе. А тот сказал (но уже санитарам больницы): — Осторожнее, вы меня раздавите, не рвите мои крылья. Принесите мне немного варенья или разлагающийся труп. И еще немного патоки, только не отравленной.
Когда его выписали из больницы и отправили домой, он с виду был вполне здоров и рассуждал как и прежде — иными словами, вполне здраво. Однажды утром он сел на свой черный велосипед и поехал к мосту Аричча. В то же самое время под этим мостом проезжал крестьянин, который вез репу на рынок в Дженцано. Было это ровно в шесть утра.
