представление по следующему опыту. Инструментом, состоящим из нескольких пластинок, вложенных ступенчато друг за другом в деревянный держак, экспериментатор отрезал легко, двумя-тремя взмахами ивовые и березовые ветви диаметром восемь миллиметров. В час он отрезал 1300 веток. Односторонним каменным ножом-пластинкой с прямым лезвием он действовал еще быстрее, потому что для срезки полусантиметровой или сантиметровой ветки ему достаточно было сделать одно, реже — два движения. А вот нож с выпуклым острием себя не оправдал. Тонкие ветки он скорее ломал, а ветки диаметром более полусантиметра не брал.
Первенство, завоеванное ручным рубилом в соревновании со своим булыжниковым «коллегой» — чоппером, удерживалось им вплоть до неолита. Земледельцы должны были рубить деревья в несравненно большем объеме (выжигание леса, строительство деревянных домов), и поэтому они изобретали более совершенные орудия. Они изготовляли их шлифовкой, а некоторые и сверлением преимущественно метаморфических горных пород. Готовые топоры насаживали на деревянные топорища. Знаете, чем завершилось их соперничество с ручным рубилом? Уважение к древнему орудию, которое сопровождало человека сотни тысячелетий, заставляет нас с содроганием выдать эту тайну. Впрочем, ничего не поделаешь, тем более что ваше любопытство уже так подогрето: молодая ольха диаметром 10 см пала под ударами кремневого ручного рубила за 10 минут, тогда как неолитический нефритовый топор расправился с ней за одну минуту.
Соревнование, однако, на этом не окончилось. Полукилограммовым медным топором (медь означала наступление века металлов) экспериментатор срубал сосну диаметром четверть метра за 5–6 минут. Топором из зеленого сланца ту же операцию он заканчивал через 15 минут. В последующих экспериментах сравнивалась продуктивность каменного, медного и стального топоров. Она была в 2–3 раза выше у медного в сравнении с каменным и в 1,5–2 раза выше у стального в сравнении с медным.
Появление металлических орудий означало не только ускорение производственной деятельности, но и одновременно повышение ее качества. Ведь лезвие каменного инструмента должно было быть довольно массивным, учитывая свойства камня (иначе оно легко бы повреждалось), а это приводило к необходимости наносить удары по стволу нискось (лезвие образовывало со стволом угол приблизительно в 40 градусов), чтобы лезвие вообще проникало в древесину. По существу таким образом ствол перерубался, по форме напоминая заточенный ножом карандаш (часть ствола при этом практически уничтожается). Подобным образом поступают бобры. Более тонкие лезвия металлических инструментов, наоборот, позволяли врубаться в дерево и при углах, близких к 90 градусов.
В Северной Европе первые земледельцы оставались верны главным образом кремню, поскольку там он встречается на каждом шагу. Он намного тверже метаморфических горных пород, причем настолько, что почти не поддается сверлению. И кроме того, его твердости сопутствует относительная хрупкость. Обитатели северных широт по-прежнему изготовляли топоры техникой раскалывания и шлифования и вставляли их в рукоятки с утолщением на конце. Реплики этих орудий использовали датские экспериментаторы, когда решили воссоздать неолитические приемы сведения леса. В 1952 году они выбрали участок площадью 500 кв. м, лес на котором соответствовал неолитическому типу. В целом они срубили 41 дерево (дуб, береза, липа, ель, ольха и пр., диаметр самого крупного ствола составлял 75 см). Два года спустя они вырубили дубовый лес. На срубку среднего по высоте дерева с диаметром ствола от 10 до 15 см один лесоруб затрачивал около 10 минут. Дубы с диаметром более 35 см датчане не рубили, а делали на их стволах круговую зарубку и оставляли их высыхать. Хорошо зарекомендовал себя рабочий прием, заключавшийся в ударах, наносимых по стволу не прямо (хрупкость кремня приводила к поломке топоров), а наискось. Дерево перерубалось уже описанным выше, так сказать, «карандашным» способом. Зарубки на стволе делались на высоте колена.
Эксперименты были проведены и в Чехословакии, но при этом использовались сверленые топоры, изготовленные из актинолит-амфиболовых сланцев. Инструменты из этого сырья были повсеместно распространены в неолитической Центральной Европе. Отверстие давало возможность легко насадить топор на топорище (оправдали себя дубовые и ясеневые ветки). Для плотного прилегания достаточно было вбить маленький деревянный колышек и погрузить топор в воду, чтобы дерево разбухло. На одном из топорищ не было ни намека на повреждение после срубки 60 высоких деревьев. Укрепление несверленых топоров было, очевидно, делом более трудным и менее надежным. Топор либо вставлялся непосредственно в утолщенный конец топорища, либо всовывался в роговую капсулу, которая затем закреплялась в деревянной рукоятке.
Мы использовали четыре топора, покоившихся 6 тысяч лет в земле и 50 лет в экспозиции музея в городе Часлав. Ни у одного из экспериментаторов не было опыта работы дровосека. Всего было срублено 100 деревьев. Дело спорилось тогда, когда удары наносились по стволу наискось. В процессе рубки продольная ось инструмента составляла со стволом углы в 35, 40, 45, 60 град., а в заключительной фазе использовался угол и в 90 град. глубина зарубки от одного удара, зависевшая от формы и веса топора, силы и угла удара и твердости древесины, колебалась от 5 до 30 мм. В ходе эксперимента, по мере того, как мы набирались опыта, мы уже были в состоянии срубить большую сосну с диаметром ствола 130 мм (имеется в виду один лесоруб) всего за 45 секунд, а стомиллиметровый дуб — за 40 секунд. Время, тратившееся на такую операцию, разумеется, возрастало с увеличением диаметра ствола и твердости древесины. Сосна с диаметром ствола 400 мм сопротивлялась нам 21 минуту. Ну а как реагировал каменный топор? А никак! Одним из топоров мы срубили 170 деревьев, и на его острие была заметна — кроме рабочих следов в виде тончайших, с волосок, косых царапин — одна перемена: большая заточенность режущей кромки.
Столь производительный инструмент (его вес с рукояткой — 1,58 кг, длина топорища — 1 м) вызвал интерес даже у специалистов факультета лесного дела, которые захотели проверить, как покажет себя каменный топор в соревновании с современными инструментами — стальным топором (вес — 2,28 кг), лучковой пилой, механической пилой. И вот мы сообща отправились в лес в районе Брно-Собешице. Экспериментатор, на которого пал выбор (44 года, рост 186 см, вес 92 кг), отнюдь не слабак, но уже и не юноша, имел о работе лесоруба лишь теоретические представления. Для рубки мы выбрали дубы, ибо в наших краях именно с ними, как правило, имели дело неолитические люди. Сначала наш дровосек взялся за каменный топор. В начале девятой минуты, после 289 ударов дуб диаметром 135 мм рухнул на землю.
Стальным топором наш экспериментатор срубил дуб диаметром 130 мм 65 ударами за 157 секунд. После 91 двойного тяга лучковой пилой, на которые потребовалось 73 секунды, свалили дуб с диаметром ствола 170 мм. С помощью механической пилы приблизительно такое же дерево было повалено за 44 секунды.
Запись частоты сердечных сокращений позволила нам сделать вывод, что во всех четырех случаях речь шла о высокой физической нагрузке. Продуктивность же труда была, конечно, различной. По отношению к каменному топору она была выше у железного топора в три-четыре раза, у лучковой пилы — приблизительно в девять раз, у механической пилы — более чем в двадцать раз. Не исключено, впрочем, что наше умение обращаться с каменным топором было не самым эффективным. Вероятно, неолитические люди использовали при рубке леса и какие-то иные практические приемы и уловки, которые нам неизвестны.
Один из таких возможных приемов приходит на ум при наблюдении за работой лесорубов на Юконе в Канаде. Местные жители рубили деревья следующим способом: сначала вырубали по периметру ствола кольцо, а потом дерево валили. При обтесывании елей каменный топор зарекомендовал себя даже лучше, чем стальной инструмент.
Вышеописанный способ можно также комбинировать (особенно у крупных деревьев с твердой древесиной) с постепенным выжиганием по кольцу. Ведь мы знаем, что скорость рубки каменными орудиями резко падает при повышении твердости древесины и увеличении диаметров ствола. Например, в Западной Африке местные жители отваживаются валить даже пятидесятиметровые деревья, от твердого ствола которых безнадежно отскакивает и стальной топор, для чего они сначала вырубают у основания ствола кольцо и закладывают в него огонь. За шестьдесят часов основание прогорает, и дерево можно завалить.
Эти примеры с очевидностью доказывают, сколь заблуждались бы мы и удалялись от доисторической действительности, если бы посчитали тот ил иной способ рубки единственно возможным. Однако благодаря экспериментам мы решительно отбросили в сторону утверждения (а их защитником был, например, выдающийся археолог Гордон Чайлд) о том, будто бы каменный топор вряд ли переживал срубленное им
