написано такое торжество, что Вотша подошел, чтобы внимательно рассмотреть находку.
На ладони у изверга лежал белесый камешек с неровными, словно обкусанными краями, мимо которого Вотша прошел бы, не обратив внимания. Он скептически хмыкнул и спросил:
— И что примечательного в этом камешке?
— Смотри! — снова воскликнул Сафат, выхватил нож и поскреб поверхность камня. Белесый слой осыпался пылью, и из-под него проглянула небесная голубизна.
— Это — феруза, небесный камень! Правда, этот не очень большой, но, похоже, талая вода вымыла пласт, надо здесь как следует пошарить!
Сафат опустил найденный камешек в заплечную сумку и снова принялся бродить среди камней, внимательно глядя себе под ноги. Однако Вотша остановил его:
— И эта твоя феруза хорошо обменивается?
Темноволосый изверг посмотрел на Вотшу и улыбнулся:
— Неплохо, особенно ее любят обменщики с юга. Но, конечно, прозрачные камни в обмене ценятся гораздо выше, только найти их очень трудно — редкость они большая!
— Прозрачные… — протянул Вотша себе под нос. — Поищем прозрачные!
Сафат в ответ только хихикнул.
Теперь они оба медленно бродили по осыпи, внимательно глядя себе под ноги. Скоро и Вотше попались два осколка ферузы, один из которых был довольно крупным.
Осыпь была очень большая, и ребята бродили по ней уже больше двух часов, когда Вотша вдруг почувствовал на себе чей-то тяжелый взгляд. Он медленно выпрямился и, стараясь двигаться медленно, огляделся. Метрах в сорока выше осыпи, почти полностью сливаясь с нагромождением камней, стоял очень крупный ирбис. Он был совершенно неподвижен, и только кончик длинного хвоста чуть заметно подрагивал, словно от нетерпения. Многоликий сразу понял, что высокий белоголовый изверг его заметил, недовольно рыкнув, он начал спускаться вниз, осторожно ставя лапы на камни. Через пяток минут здоровенная светло- серая, покрытая пятнами кошка остановилась в паре метров от Вотши и уперлась в неподвижную фигуру изверга тяжелым немигающим взглядом круглых желтых глаз. Несколько секунд длилось молчание, а затем Вотша поклонился и чуть дрогнувшим голосом проговорил:
— Приветствую тебя, многоликий. Пусть твоя охота будет удачной, а добыча обильной!
— Обильной… Обильной… — неразборчиво прохрипел ирбис, а затем уже отчетливее спросил: — Много нашел, изверг?
— Нет, многоликий, — покачал головой Вотша. — Я первый раз ищу.
— Покажи! — потребовал ирбис.
Вотша скинул с плеча мешок, положил на камни и, опустившись на одно колено, выложил свои находки.
Многоликий бросил быстрый взгляд на два камешка, лежащих на темном мешке, и отвернулся. Затем, дернув хвостом, он рыкнул, обращаясь будто бы и не к Вотше:
— Прозрачные ищи… Прозрачные!
Еще раз недовольно дернув хвостом, многоликий начал осторожно спускаться к также прекратившему поиски Сафату. Вотша снова уложил найденные камешки в мешок и медленно двинулся вверх по осыпи, к темнеющей скальной расщелине. Оглянулся он только тогда, когда оказался в тени скалы, нависшей над каменной россыпью. Сафат стоял на коленях перед многоликим, который разглядывал находки изверга, разложенные на мешке. Вотша вздохнул и вошел в расщелину, вошел не в поисках самоцветов, а в остром желании скрыться от взгляда ирбиса.
В расщелине, прорезавшей тело скалы, словно удар огромного топора, было сумрачно, прохладно и сыро. Вотша прошел в глубь этого разлома и вдруг увидел у себя под ногами несколько странных камней черного цвета. Они настолько выделялись среди светло-серого нагромождения, что вначале он подумал, будто это некие странные растения, а может быть, и животные. Однако, наклонившись, он убедился, что это просто камни, правда, когда он взял один из этих камней в руку, он снова удивился — камень был необычно тяжел.
Вотша подбросил камень несколько раз на ладони, ему почему-то было приятно ощущать его тяжесть, его… основательность! Затем он еще раз, уже гораздо внимательнее оглядел расщелину. Создавалось впечатление, что дальний ее угол размыло снеговой водой и именно этот размыв вскрыл гнездо странных черных камней — в глубине расщелины, в самой узкой ее части, они лежали очень часто и довольно крупные, а чем дальше, тем они становились реже и мельче. Вотша хотел было набрать полную сумку таких камней, но затем передумал, надо было сначала выяснить, что это такое.
Он вышел из расщелины. Сафат, по-прежнему стоя на коленях, собирал свои камни в мешок, а многоликого не было видно. Вотша спустился вниз и, присев рядом со своим другом, спросил:
— Ты такое когда-нибудь видел?
Тот взглянул на протянутую Вотшей ладонь, осторожно дотронулся до находки приятеля пальцем, взглянул на Вотшу и достал свой нож. Взяв из Вотшиной руки черный камешек, он осторожно поскреб его поверхность лезвием, черная корка, оказавшаяся очень тонкой, отпала и в соскобе блеснуло матово- белым!
— Это не камень! — неожиданно заявил Сафат.
— А что?! — удивился Вотша.
— Тебе лучше знать, — усмехнулся Сафат. — Ты же у нас… кузнец!
Вотша забрал из рук друга свою находку, потер пальцем место соскоба и взглянул на Сафата:
— Ты думаешь — это металл?
— Я же сказал — тебе лучше знать, — пожал плечами маленький изверг, поднимаясь с колен. — Давай-ка делом займемся, а то придется возвращаться домой с пустыми мешками.
Изверги снова начали обшаривать осыпь, но Вотша был слишком рассеян. Он постоянно доставал из мешка черную находку и подолгу ее рассматривал, тер соскоб, подбрасывал «камешек» на руке.
Когда солнце опустилось к вершинам окружающих гор, изверги пустились в обратный путь, но вернуться в айл им удалось только в сумерках. Вотша успел к ужину. Вагат, уже сидевший за столом, увидев тощий мешок подручного, улыбнулся:
— Да, Бамбарак, невелика твоя добыча!
— Зато есть одна штука… — начал было Вотша, возвращая улыбку и развязывая мешок, но кузнец остановил его:
— Давай сначала поужинаем, а уж потом ты будешь хвастаться своими находками.
После ужина, когда жена Вагата освободила стол от посуды, кузнец хлопнул рукой по столешнице и предложил:
— Ну, Бамбарак, показывай свое богатство!
Вотша развязал мешок и сначала выложил на стол четыре небольших куска найденной им ферузы. Вагат повертел каждый обломок в почерневших от въевшейся окалины пальцах и вздохнул:
— Да, такая добыча тебя не обогатит. Вот если бы ты нашел пару лалов или сросток прозрачной зелени, тогда — да!
— Зато я нашел вот что! — улыбнулся Вотша и протянул Вагату свой черный камень.
Тот осторожно взял его в руку, покачал, словно определяя вес, и, положив на стол, посмотрел на Вотшу долгим взглядом:
— И где ты его откопал? — в голосе кузнеца чувствовалась легкая насмешка, и ее сразу же уловил Вотша.
— Так… в расщелине, на той же россыпи, где мы ферузу собирали.
— Ясно… — медленно протянул Вагат и, прежде чем продолжить разговор, долго смотрел на Вотшину находку. — У нас этот камень называют… — Он откровенно усмехнулся. — Се-брось!
— Как-как?! — не понял Вотша.
— Это было сказано давно… Очень давно. Сейчас сказали бы — брось это. Не бери, — пояснил Вагат. — Понимаешь, это — металл, довольно мягкий и ни к чему не пригодный. Хотя из него можно было бы делать посуду, украшения, но он никому не нужен. Обменщики его не берут.
— Почему?! — удивился Вотша.
— Кто его знает, — пожал плечами кузнец. — Так сложилось. Сложилось настолько давно, что в
