построить новый, но, как ни стыдно признавать, потерпел в этом полнейшее поражение. Это место оказалось полностью блокировано не только от пространственной магии, но и любой другой.
– Разве такое возможно? – Я растерянно взглянула на Шерьяна. – Ведь я же попала туда при помощи зеркальных чар. Разве они не относятся к колдовству?
– После нападения на меня блокировка пропала, – сухо пояснил Виррейн, не позволив храмовнику и рта открыть. – Именно поэтому мне удалось кинуть тебе и Дориэлии клич о спасении. Правда, ты ко мне успела раньше, чем она.
Я недовольно нахмурилась. Разгадка тайны оказалась настолько прозаической, что даже разочаровала меня. Выходит, Дория никакая не убийца. Просто спешила на помощь истекающему кровью Виррейну так же, как и я. Но интересно: почему он позвал именно нас? Почему не Гвория или Шерьяна?
– Потому что женщины более восприимчивы к телепатии, – мягко объяснил Владыка. – К тому же у тебя, к примеру, нет такой ментальной защиты, как у Шерьяна или Гвория. Я бы потратил слишком много сил, чтобы пробить ее. Поэтому предпочел не тратить зря драгоценное время и пойти самым простым путем. Конечно, решил перестраховаться и дотянуться сразу до обеих. Вдруг одна из двух не поверила бы моему зову.
– Это все замечательно, – несколько грубо оборвал дядю Гворий, который по виду уже оправился от недавно перенесенного унижения. – Но мы так и не узнали, каким именно образом на вас было произведено нападение. Это сделал человек? Эльф? Орк? И почему вы не воспользовались оружием?
– Каким? – с раздражением переспросил Виррейн, зло глянув на племянника. – Ты же знаешь, фехтовальщик из меня плохой, если не сказать больше – отвратительный. А любая магия, как я уже сказал, там оказалась заблокирована. Кстати, надеюсь, твои люди выяснят в ближайшие часы, каким образом это было сделано. Поэтому я оказался беспомощным, как новорожденный ребенок. Особенно если учесть, какая огромная тварь выступила против меня.
После последней фразы в комнате стало тихо. Под перекрестием множества тяжелых взглядов мне стало не по себе. По спине галопом пробежали холодные мурашки: сначала в одну сторону, потом в другую. Святые отступники, я не ослышалась? На Владыку напал зверь? Ах да, конечно, я же сама видела раны от когтей на его животе. Получается, опять я под подозрением. И плевать, что в этот момент я, как и несколько десятков высокородных эльфов, скучала в ожидании начала торжественного ужина. Еще чего доброго обвинят в том, что метаморфы могут при необходимости и для совершения преступлений создавать своих двойников. Чем не объяснение произошедшим в замке и его окрестностях загадочным событиям?
– Как выглядел этот зверь? – спросил Гворий и посмотрел на меня с таким красноречивым выражением, будто уже знал ответ Владыки.
– В темноте и суматохе я не очень понял. – Виррейн неопределенно пожал плечами. – Тяжело сохранить твердую память и ясный рассудок, когда из мрака на тебя вылетает нечто рычащее и начинает кромсать когтями. Но я бы сказал, что оно было весьма похоже на огромную разъяренную кошку. Тигра, если быть совсем точным.
Я покрылась холодным потом. Отступники, вот и пришел мой последний день на этом свете! Кажется, сейчас меня свяжут освященными веревками и отправят в темницу, чтобы на рассвете казнить. Ну или не казнить, а превратить в безропотную рабыню, не имеющую права даже на постороннюю мысль. Как там Шерьян сказал? Если хозяин запретит рабу дышать – тот умрет. Если Гворий прикажет мне открыть круг мертвых, я это сделаю. И плевать на слова Виррейна, что в таком состоянии нельзя служить проводником между двумя мирами. Главное, чтобы Гворий захотел проверить.
– Тигр, значит, – медленно протянула Дория, даже не пытаясь скрыть довольную ухмылку. – Или огромная кошка, что мне нравится намного больше. Шерьян, ты вроде рассказывал, что Тефна может резко увеличивать размеры тела за счет магической энергии. И убийства начались именно тогда, когда она появилась здесь. Подозрительные совпадения, не правда ли?
– Смею напомнить, что в момент нападения на Владыку я стояла в окружении множества эльфов прямо перед глазами Гвория, – сухо проговорила я, пытаясь не выдать дрожью в голосе свои истинные эмоции. – Как ты это можешь объяснить?
– Ну мало ли. – Дория небрежно поправила белокурую прядь волос, выбившуюся из прически. – Возможности метаморфов на самом деле очень мало изучены. Например, до сегодняшнего вечера лично я не знала, что вы умеете перемещаться в пространстве при помощи зеркальных чар. Вдруг вы так же умеете создавать великолепные иллюзии, полностью повторяющие ваш облик?
– Иллюзии… – задумчиво повторил Гворий. Как-то странно хмыкнул и искоса посмотрел на меня. – Тефна умеет создавать прекрасные обманки, не правда ли? Я уже убедился в этом на собственном опыте.
Я выругалась про себя, но не позволила и тени сомнения или испуга отразиться на лице. Да, лучше бы мне остаться сегодня вечером в покоях Шерьяна. Кажется, дело запахло паленым. Не стоило второй раз прибегать к помощи иллюзии, ох не стоило. Подумаешь, не попала бы на это злосчастное совещание, ну и что? Не так уж много потеряла бы. А теперь ломай голову, как выкрутиться, не подпалив усы или хвост.
– Не понимаю, о чем ты, – сказала я, старательно удерживая на губах безмятежную улыбку. – Вроде бы мы уже обсудили произошедшее и пришли к выводу, что твои стражники просто чересчур впечатлительные.
– Ну да, конечно, – с ядовитым сарказмом произнес Гворий. – И Владыке, наверное, просто почудилась здоровенная кошка. А следы от когтей сами возникли.
– Сбавь тон! – осадил его Шерьян, впервые с моего прихода сюда вмешавшись в разговор. – Если ты в чем-то обвиняешь мою жену, то говори прямо, без недомолвок. Считаешь, что это она напала на Владыку?
– А что я еще должен думать? – буквально взвился на месте Гворий. – В моем замке царили тишина и покой, пока сюда не явились вы. Я согласился предоставить Тефне убежище, но даже не подозревал, чем это обернется в итоге. Мои люди гибнут, Шерьян. Гибнут от лап какой-то нечисти. Знаешь, мне уже с трудом удается сдерживать некоторых от самосуда. И все чаще я начинаю задумываться – стоит ли жертвовать своим добрым именем и уважением у придворных во имя какой-то кошки.
– Гворий! – в одно восклицание слились голоса Рикки и Шерьяна. Сын с отцом переглянулись, и дальше продолжил один храмовник: – Думай, что говоришь!
Я опустила голову, не желая, чтобы кто-нибудь заметил болезненную гримасу на моем лице. Какая-то кошка – вот кем я являюсь для Гвория. Как, однако, резко переменилось его отношение ко мне. Или… Или он с самого начала так думал, умело потакая моим чувствам. Прав был мой отец. Пару себе надо искать среди ровни. Никогда метаморфу не построить счастья с сильными мира сего. Что же, сама виновата. Не стоило нарушать первейшую заповедь моих сородичей: не высовывайся, дольше проживешь. А если уж раскрыла свою маску, то делай лапы, пока твоя шкура не пополнила чьи-нибудь охотничьи трофеи.
– А что, разве я не прав? – Гворий набычился, явно не желая идти на попятную. – Шерьян, ты сам как бы поступил на моем месте? Где-то рядом гуляет убийца. И я должен сделать все, чтобы защитить своих людей.
– Поэтому ты выбираешь из всех возможных вариантов самые немыслимые? – фыркнул Шерьян. – Всегда во время того или иного преступления Тефна была рядом со мной. Или сомневаешься, что я сумею отличить иллюзию от реального человека?
– Ты готов поклясться в этом? – вкрадчиво полюбопытствовала Дория. – Готов принести слово чести, что, к примеру, во время убийства бедняги Элмона Тефна нежилась в твоих объятиях?
Я огорченно цыкнула сквозь зубы. Ну вот и подошел к концу наш обман. Шерьян никогда не принесет ложную клятву.
– Ну? – поторопила храмовника Дория, заметив, как тот замялся. – Одно лишь слово, Шерьян. Ты клянешься, что Тефна сразу после окончания завтрака отправилась в твои покои и не выходила оттуда, пока дверь не выломал Изервиль со своими людьми?
– Я клянусь, что Тефна не убивала Элмона, – процедил Шерьян, тщательно подбирая каждое слово. – Если я ошибаюсь, то пусть буду проклят. Пусть моя душа даже после смерти не обретет покоя.
– Отец, – слабо прошелестело из угла, где скрывался Рикки. И я вполне понимала обеспокоенность пасынка. Ведь Шерьяна не было рядом со мной в тот момент, когда кто-то разделался с Элмоном. А значит, только что он на деле, а не на словах доказал, что всецело мне доверяет.
