заставлял открыть круг мертвых, зная, что это наверняка убьет меня? За какие грехи морил голодом? Зачем неделями держал в полном одиночестве и мраке, пока я не начинала сомневаться, что еще жива? Почему приказал избить меня и бросил умирать в подвалах храма? Ты же видел, не мог не видеть, что на моих руках не было крови невинных. Тогда я была обычной девушкой, по сути – еще несмышленым ребенком, впервые познавшим горечь предательства любимого человека. Мне просто не повезло родиться метаморфом. Разве я заслужила все это? Разве это заслужил хоть кто-нибудь на моем месте?
Шерьян молчал. Он что-то с преувеличенным вниманием рассматривал у себя под ногами, будто я разговаривала с пустотой.
В дверь постучались. Звук донесся до меня с трудом, приглушенный блокирующим заклинанием.
– Что у вас там происходит? – словно издалека донесся встревоженный голос Рикки. – Отец!
– Тогда я поклялась убить тебя, – сухим будничным тоном проговорила я. – Поклялась, что, если судьба когда-нибудь скрестит наши пути опять – выживет лишь один. Поклялась самым дорогим, что у меня было, есть и будет. Вы, храмовники, клянетесь честью, а мы, презренная нечисть, – когтями и клыками. Всем, что составляет нашу звериную сущность и позволяет нам познать вкус свободы и радость бытия. И почему-то мне кажется, что наша клятва стоит десятка ваших, поскольку вы зачастую и понятия не имеете, что означает слово «честь».
Дверь за спиной прогнулась от сокрушительного удара. Видимо, Рикки начал действовать решительно. Огненные чары вспыхнули всеми цветами радуги, осыпав нас водопадом холодных искр.
– Ты считаешь меня бесчестным человеком? – негромко спросил Шерьян, не обратив внимания на попытку Рикки к нам прорваться.
– А ты считаешь себя честным человеком? – Я презрительно фыркнула. – Наверное, велика была доблесть пытать меня. Кстати, ты женился почти сразу после моего бегства из храма. С Индигердой наверняка был знаком раньше. Мы так похожи – обе серые кошки, и обеим не повезло быть с тобой знакомыми. Разве это не двуличие: в застенках храма пытать одну, а вечерами признаваться в любви другой? Или на мне ты тренировался, чтобы было легче убить жену?
– Хватит!
Грозный окрик Шерьяна совпал еще с одним ударом в дверь. Взметнулась в воздух огненная метель, но чары выдержали и на этот раз.
– Хватит, – почти шепотом попросил Шерьян, словно постарев разом на десяток лет. – Прошу тебя, Тефна, не надо. Ты и представить не можешь, что тогда творилось в моей душе. И какой болью я заплатил за свои грехи.
– А ты попробуй представить, что я чувствую сейчас. – Я стояла в центре алого безумия. Языки пламени от почти сорванного заклинания лизали мне руки, но жара я не ощущала. Только боль, бесконечную боль, которая рвала сердце на части. И даже расплакаться сил не осталось. – Что мне делать, Шерьян? Как мне жить дальше с этим знанием? Как мне смотреть на тебя, если каждый взгляд переносит меня в застенки храма? И как – как, во имя всех богов! – мне исполнить свою клятву?
Шерьян устало сгорбился. С приглушенным стоном взялся за виски, словно страдая от непереносимой головной боли. И в тот же миг дверь, не выдержав очередного удара, с оглушительным грохотом разлетелась на тысячи щепок. Одна из них чирканула мне по щеке, расцарапывая ее в кровь, но я была даже рада этому. Никакая физическая боль не могла сравниться с тем, что творилось у меня внутри. Но это хотя бы позволило перевести дыхание.
– Тефна!
В комнату, к моему величайшему удивлению, влетел не Рикки, а Гворий. Взмахом руки усмирил бушующие вокруг остатки огненного колдовства и схватил меня за плечи.
– Тефна, с тобой все в порядке? – с неподдельным испугом выкрикнул он. Его глаза неожиданно потемнели от гнева, словно полуэльф увидел что-то страшное. Он, чуть касаясь, провел пальцами по моей пораненной щеке и развернулся к Шерьяну, небрежно отстранив меня за спину.
– Ты ударил ее?
Тихий голос Гвория был подобен битому стеклу. Казалось, будто он царапал кожу, обещая множество скорых проблем храмовнику.
– Он не бил меня, – слабо пискнула я в напряженную спину полуэльфа, стирая тыльной стороной ладони несколько капель крови с пустяковой ссадины. – Это щепка от двери в лицо отлетела.
Плечи полуэльфа слегка дрогнули, расслабляясь, но он все так же стоял напротив Шерьяна, будто готовый в любой момент кинуться в схватку со старинным приятелем. Рикки, вбежавший в комнату вслед за Гворием, смущенно мялся на пороге, явно не зная, что делать дальше. Наконец, решившись, он вздохнул и подошел к отцу, словно показывая сторону, которую займет в случае поединка.
– Твоя нынешняя забота о Тефне удивляет, – проговорил юноша, пользуясь тем, что Шерьян сохранял упрямое молчание. – Ты сам не так давно едва не ударил ее. Вспомни ту ночь, когда обвинил Тефну в краже бумаг.
– Не лезь не в свое дело, юнец! – грубо кинул Гворий. Вновь посмотрел на Шерьяна. – Что тут между вами произошло? С какой стати ты заблокировал дверь?
– Мы разговаривали. – Шерьян спрятал в уголках губ слабую усмешку. – И я не хотел, чтобы нам кто- нибудь помешал.
– И вы были настолько увлечены беседой, что не услышали шум в коридоре, стук в дверь и наши крики?
– Да, настолько, – спокойно подтвердил храмовник. – И потом, разве я не имею права уединиться с любимой женой?
Я всхлипнула то ли от отчаяния, то ли от боли. Последняя фраза Шерьяна была бы не так жестока, если бы в ней послышался хоть намек на насмешку. Но он был серьезен, как никогда. И это пугало сильнее всего.
Гворий, услышав это, обернулся ко мне. Несколько секунд молча вглядывался в мое лицо, будто пытаясь прочитать мысли, затем без лишних расспросов привлек к себе.
Я не позволила бы ему обнять себя, не будь столь измотана предыдущим разговором. Один миг, всего один миг почувствовать его рядом. Услышать биение его сердца. Вдохнуть аромат степных трав, запутавшийся в его волосах. Всего один миг слабости. Разве я не заслужила этого?
– Не стоит, – через секунду холодно проговорила я, освобождаясь из его объятий. – Гворий, я очень ценю то, что ты поспешил мне на помощь, но все в порядке. Мы с Шерьяном действительно просто беседовали. К сожалению, наше общение получилось слишком эмоциональным, так что приношу свои извинения.
Я никак не могла разгадать выражение глаз Гвория. Он, без сомнения, смотрел на меня с нескрываемым беспокойством. Но я должна была прочитать что-то еще за этой тревогой. Что ему нужно от меня? Почему после двух предательств он вдруг решил поиграть в роль спасителя? Или думает, что таким образом усыпит мою бдительность? Значит, в ближайшее будущее мне стоит быть особенно осторожной.
Конечно, есть и совсем прозаическое объяснение: Гворий старается выслужиться передо мной, поскольку Владыка теперь мой кровный должник. Вполне в духе полуэльфа.
Однако почему – почему, демоны раздери всех эльфов, полуэльфов и их далеких потомков! – Я видела в его глазах только любовь и ласку?
Гворий продолжал держать меня за плечи, и я раздраженно повела ими, скидывая его руки.
– Со мной все в порядке! – повторила я, чуть повысив голос. – Шерьян и пальцем меня не тронул. Да и не собирался ничего делать. Это я виновата – увлеклась и не заметила, как перешла на крик. Сам знаешь: мы, кошки, существа очень глупые и истеричные.
Гворий помрачнел, уловив скрытый сарказм. Выпрямился во весь свой немаленький рост и проговорил, глядя на меня сверху вниз:
– Рад, что все в порядке. Но очень прошу, чтобы подобных сцен больше не повторялось. А то я уж подумал, что здесь с секунды на секунды произойдет еще одно убийство.
Гворий наверняка собирался немного разрядить обстановку последней фразой, но я шутку не оценила. Слишком близка она была к правде.
Я мрачно смотрела себе под ноги. В глазницах пульсировала ожившая мигрень. Словно раскаленный прут вгоняли прямо в мозг. Но, странное дело, это помогало мне не
