фотография…
Паля устала от ходьбы и дома сразу прилегла отдохнуть, а я расположился у окна и стал читать 'Хромого барина' А.Н. Толстого. Около двух часов в коридоре раздался сильный шум. Паля проснулась и вышла из комнаты. Вернувшись, сказала, бледнея прямо на глазах:
– Боря, война! Дворник обходит квартиры. Говорит, чтобы запасли песок – тушить пожары от зажигательных бомб.
'Мне же надо быть в части!' – молнией пронеслось у меня в голове.
Я вскочил, сунул книгу на полку и сказал Пале, что должен ехать в полк. Она пыталась уговорить меня поесть. Но до еды ли было? Пулей выскочил на улицу. Паля побежала за мной. На улице немного успокоился,- там все было по-прежнему. Садясь в трамвай, на всякий случай попросил Палю:
– Если все это выдумка дворника, не пиши домой, что я убежал от тебя…
По дороге на вокзал смотрел на ленинградские улицы, пытаясь отыскать на них признаки начавшейся войны. Лишь перед самым вокзалом навстречу провезли зенитную пушку.
Я купил билет и сел в поезд, – все, как обычно. В вагоне моим соседом оказался майор. Как только тронулся поезд, он достал отпечатанные на машинке страницы и начал их просматривать. Мне стало видно написанное. Это был текст выступления по радио Вячеслава Михайловича Молотова о вероломном нападении гитлеровских войск на нашу страну. Значит, война действительно началась!
Мысли мои перескакивали без всякого порядка с одной на другую: 'Очевидно, командование полка ничего не знало о возможном нападении – иначе меня не отпустили бы в Ленинград, да еще на субботу и воскресенье! Не попадет ли мне за то, что так поздно возвращаюсь в часть? Куда направят наш полк?'
Сойдя с поезда, сразу же увидел знакомого командира отделения. Все еще находясь под впечатлением спокойствия, царившего на ленинградских улицах, спросил его:
– Ты знаешь, что началась война?!
– С пяти часов утра, – ответил он. – По боевой тревоге полк выехал в лес, – и показал, куда идти.
Я побежал в военный городок, в свою казарму, но никого там не нашел. Койки, тумбочки, столы – все было в беспорядке.
В лесу, километрах в пяти от военного городка, встретил политрука дивизиона Суханова. Доложил, что прибыл из увольнения, объяснил причину опоздания. Но ему было не до замечаний.
В дивизионе кипела работа. Полк готовился к погрузке в железнодорожные эшелоны. Небольшая часть бойцов и командиров должна была остаться в городке, чтобы принять пополнение и сформировать новый полк. Происходил раздел имущества и людей. Мои бойцы уже были на станции, где строилась эстакада для погрузки орудий.
Всю ночь и весь следующий день мы грузили гаубицы, трактора, автомашины и ящики со снарядами на железнодорожные платформы. Меня назначили командиром отделения разведки взвода управления дивизиона вместо сержанта, переведенного во вновь формируемую часть. Всем уезжавшим выдали 'медальоны' – жестяные плоские коробочки со вложенным в них листочком пергаментной бумаги. На моем было написано: 'Малиновский Борис Николаевич, 1921 года рождения. Иваново, 1 Приречная, 19. Отец – Малиновский Николай Васильевич. Мать – Малиновская Любовь Николаевна'.
Когда эшелон был готов к отправке, нас пришел проводить начальник гарнизона, пожилой полковник, участник гражданской войны, с орденами на груди. Он обнял командира полка и крепко поцеловал его. Мне было видно, как по лицу полковника текли слезы.
Эшелон тронулся.
Настроение у всех было приподнятое. В глубине души многие из нас мечтали совершить что-то необычное, героическое, еще не понимая, что подвиг приходит не сам собой, а дорогой воспитания стойкости, мужества, умения воевать… Каждый из нас понимал, что война принесет много горя и бед. Однако столько еще было в нас мальчишеского оптимизма, веры в близкую победу, в исключительность своей судьбы, где все задуманное обязательно должно сбываться!
Лично для меня отправка на фронт означала, что я уже не попаду на курсы младших лейтенантов. То, что мне из-за войны предстояло оставаться в армии еще какое-то время, не беспокоило: это воспринималось, как святой долг. Главное – что мечта об институте оставалась, просто теперь это отодвигалось на какой-то неизвестный срок…
В теплушке загремела песня. Ее завел замполит Степаненко, бессменный запевала нашей батареи…
…Если завтра война, всколыхнется страна
От Кронштадта до Владивостока.
Всколыхнется страна, велика и сильна,
И врага разобьем мы жестоко!
Бойцы дружно подхватывали припев.
Урок 'храбрецам'
Через сутки наш полк выгрузился севернее Выборга и после ночного марша занял боевой порядок на границе с Финляндией, которая тоже объявила нашей стране войну. Был получен приказ поддерживать пограничников и пресекать любые попытки нарушения границы, ставшей отныне линией фронта.
Командир нашего дивизиона, капитан Евгений Леонтьевич Кудряшов, устроил наблюдательный пункт на скалистой высотке, заросшей редким и невысоким сосновым лесом. Наблюдательные пункты батарей выдвинулись вперед – к самой границе. На склоне вашей высотки, обращенной к поляне, находился недостроенный дот. Он был пуст, а вход в него закрыт. На самом верху сопки, под деревом, ставшим нашим наблюдательным пунктом, мы выкопали в каменистом грунте маленькие окопчики. А на склоне, обращенном к границе, вырыли окоп для разведчика с ручным пулеметом.
Я залез на дерево, поудобнее устроился на раскидистых ветвях и стал рассматривать в бинокль раскинувшуюся впереди местность, сличая ее с картой. Сначала все сливалось в бесформенную зеленую массу, покрытую дрожащим летним маревом. Но постепенно линия границы начала проясняться. Хорошо просматривались две сопки, отмеченные на карте и расположенные вблизи границы. Наполненный ожиданием чего-то необычного, я до боли в глазах всматривался в то место, пытаясь заметить какое-либо движение. Но ничто не нарушало лесного покоя.
Ни я, ни разведчики, сменившие меня, не обнаружили никаких целей. Тишина стояла и ночью. Какой же это фронт?!
ОТ СОВЕТСКОГО ИНФОРМБЮРО
Из вечернего сообщения 29 июня 1941 года
Дни стояли жаркие, солнечные. Наше отделение разведки из пяти человек так и оставалось на наблюдательном пункте. Остальная часть взвода управления располагалась в районе огневых позиций, километрах в пятнадцати.
На четвертый день, успокоенные тишиной и разморенные от жары, бойцы собрались у окопчиков послушать рассказы пришедшего к нам помкомвзвода, который участвовал в боях с белофиннами и был награжден медалью 'За отвагу'. Командир дивизиона ушел на наблюдательный пункт одной из батарей. Мы стояли группой, изредка окидывая взглядом белевший за стволами деревьев двухэтажный дом пограничной заставы. Вдруг помкомвзвода упал ничком, хотя, как нам казалось, оснований для этого не было: негромкие разрывы в районе заставы и долетавшие со стороны границы звуки далеких минометных выстрелов не
