мести, это значит, что ты ему очень нужен. Узнай, для чего, потому что, как только ты ему перестанешь быть нужен, он тебя уничтожит. Задумайся, не для того ли он теперь тебя задвигает на недосягаемую высоту, чтобы ты отчетливее пережил последующее падение? Кстати, если ты был ему нужен для продвижения этой самой компрессии, то ты зря ее подписал. Теперь его уже ничто не сдерживает. Или компрессию еще надо и продвигать?
– Что ты знаешь о компрессии, Том?
– Не больше, чем об этом судачат на каналах, – хмыкнул Брюстер. – Я не занимаюсь мозгом, Кидди, и все это уплотнение и управление фазами быстрого сна для меня темный лес. Мое дело сердце, сосуды. Кроветворные органы.
– Темный лес, – пробормотал Кидди. – А Рокки?
– Что Рокки? – не понял Брюстер.
– Какие у него причины, чтобы не набить мне морду?
– Брось, – Брюстер вновь набросился на пасту. – У него достаточно причин, чтобы набить тебе морду. Я бы не советовал тебе ему попадаться. Рокки слишком прямолинеен. К тому же я всегда подозревал, что он как-то по-другому относится к понятию чести. Миха как-то сказал мне, что, если бы сердце Рокки билось в его груди или в моей, он давно бы сделал себе это… харакири?
– Сэппуку, – пробормотал Кидди.
– Какая, к черту, разница! Факт, что мы гнемся в соответствии с рельефом реальности, а Рокки готов был всегда скорее сломаться! Вот из таких людей, как Рокки, мосты строят, а мы годны разве только на гать.
– Я не знаю, что такое «гать», – хмуро бросил Кидди.
– К черту гать! Благодари Миху, что Рокки не разобрался с тобой еще восемь лет назад, – Брюстер закашлялся, едва не подавившись. – Я уверен, что он просто не хотел оскорбить Миху. Но теперь-то Михи нет. Я Рокки как-то сказал, кстати, что если он не изменит своим принципам, то он неминуемо или убьет кого-нибудь, или разорвет собственное сердце.
– Однако он работал на Стиая! – заметил Кидди.
– Работал, – кивнул Брюстер. – Пока не умер Миха. После смерти Михи Рокки работать у Стиая перестал. Почему? Спрашивай у Рокки.
– Его нет в справке, – постучал по браслету Кидди. – Как я смогу его найти?
– Если Рокки не захочет, чтобы ты его нашел, так ты и не найдешь, – шумно вздохнул Брюстер, – а если захочет, так уж оставит тебе весточку. Кстати, Стиай очень хочет найти Рокки. Он не один раз вымучивал из меня подробности смерти Михи! Поспрашивай Монику, вряд ли и она отделалась от допроса с пристрастием.
– Как все произошло? Расскажи мне, Том! – попросил Кидди. – И уж объясни собственные страхи, пожалуйста!
– О страхах я тебе уже все объяснил, – понизил голос, оглянувшись на заполняющих кафе посетителей, Брюстер. – Я разбираться в них не хочу. Одно только могу сказать: уже утром, после того, как все это приключилось, у меня лаборатория сгорела! Как тебе сигнальчик?
– Как это «сгорела»? – не понял Кидди. – А охранный контроль? Стоп-система?
– А вот не помогла! – бросил вилку на стол Брюстер. – Да нет, помогла, конечно, но по какому-то стечению обстоятельств система транспортировки дала сбой, и баллоны с кислородом для технического отдела оказались у меня в лаборатории. А уж как этот погрузчик мне кабели умудрился оборвать, с другой стороны, тесновато у меня в операционной, так что… Так что, когда она помогла, спасать уже было некого. Спасать там конечно и так было некого, но вот Миха…
– Подожди! – настойчиво прошептал Кидди. – Что с Михой, Брюстер? Куда вы его забрали? Какое вообще вы имели право забрать умершего? Не дури меня, Томми, я теперь еще и юрист, вы должны были вызвать медицинскую службу. Почему Моника ничего не рассказала мне, кроме того, что Михой занимались именно вы с Рокки?
– Ты вроде никогда болтуном не был? – Брюстер поморщился так, словно слова эти выталкивал из себя с трудом. – Впрочем, о чем я, в нашей дружной компании всего два болтуна было. Миха да я. Как тебе статистика неприятностей, происходящих с болтунами? Что ты думаешь о цифре пятьдесят процентов? Одного болтуна уже нет. Мне следует поберечься?
– Томми, – Кидди нервно переломил в руках вилку. – Во-первых, Миха никогда не был болтуном. Во- вторых, обо мне. Ты думаешь, что я подробности хочу смаковать? Думаешь, я неприятностей жажду? Мне ясность нужна, Томми. И я с этой ясностью в суд не собираюсь. Она вот здесь останется, – Кидди похлопал себя по груди. – Это было убийство?
– Убийство? – нахмурился Брюстер. – Ты меня за кого держишь? За следователя? Или за судебного исполнителя? Или – как там их называют? Я врач, Кидди. Врач, и больше никто. Меня Рокки туда вытащил после линии от Моники, чтобы в чувство ее привести! Он же и медицинскую службу запретил вызывать, и предложил везти тело Михи в лабораторию, чтобы определить, что с ним. Мы медицинскую службу уже в лабораторию вызвали, сказали, что Михе стало плохо, ну и я как старый друг… Они даже и смотреть его не стали, тем более что мы объемное сканирование запустили, только спросили, почему чиппера на руке у него не было в момент смерти. Ну ты же знаешь, Миха в этом плане никогда скрупулезностью не отличался. Мы его потом уже на место нацепили, так и он тоже вместе с…
– Томми, – Кидди принялся отрывать зубцы от сломанной вилки. – Скажи, что случилось с Михой, и был бы он жив, если бы чиппер оказался у него на руке?
Брюстер нахохлился, отодвинул тарелку.
– Вряд ли. Но одно могу сказать точно: Стиай примчался бы к Михе немедленно! Еще ночью, едва медицинская служба заключение вынесла, только-только Миху с опекунства сняли, Стиай тут же к нему домой ринулся! Можно подумать, что он старую дружбу вспомнил или у него каждый работник на контроле! Моника сказала потом, что Стиай все Михины вещи перерыл, блок-файл его забрал. Вот только толку с того чуть! По-моему, Рокки успел подчистить его файлы, еще когда я Миху к отправке в лабораторию готовил. А уж пока я с Михой в лаборатории возился да медицинскую службу вызывал, пока составлял отчет о происшествии, тут и Стиай появился. Только с Рокки он разминулся, исчез Рокки, и больше никто его не видел, кроме Моники. А Стиай – что, тело Михи обыскал, обозвал меня идиотом, из-за того что я труп сканирую, да обещал, что все хлопоты по кремации и погребению корпорация возьмет на себя. Да вот только, какая уж кремация. У меня утром в лаборатории даже стеллажи металлические расплавились! Чиппер Михи расплавился! Я едва до дома добрался, раздеться не успел, как пришлось обратно лететь. Страшные это были сутки, страшные, Кидди!
– Томас! – почти зарычал Кидди. – Отчего умер Миха?!
– Так не знаю я, – пожал плечами Брюстер. – Сердце отказало у него. Совсем отказало. Можно сказать, что на части развалилось. Если бы я посмотрел результаты сканирования, то точнее сказал бы, а так только просветил на скорую руку. Но тут ведь точность особая и не нужна. Когда-то это и называлось – «разрыв сердца». Острый инфаркт миокарда. Обширный. Я бы сказал, что ураганный и окончательный. Моника только и смогла сказать, что боль у него была сильная. В груди боль. Только она сделать ничего не успела, он умер, по ее словам, почти мгновенно. Я еще орать на нее пытался, что какого же она черта долбила ему по больному сердцу, до посинения на грудной клетке настучала, но ведь, скорее всего, она уже мертвого его оживить пыталась. Впрочем, мне Рокки орать-то не дал на нее. Нет, чиппер не помог бы. По моим прикидкам, смерть наступила в течение минуты после первого болевого шока.
– А причина? – уточнил Кидди. – Миха жаловался на здоровье?
– Какая теперь разница? – прошипел Брюстер. – Стрессы не от недостатка здоровья случаются! Сгорел Миха. И вместе с Михой сгорело все. Полгода прошло, я только-только лабораторию сумел восстановить, а сканера объемного до сих пор нет! А ведь Стиай приезжал, пытался останки Михи найти для похорон, да вот только там даже пепла его не осталось. Обещал от корпорации новый сканер, но соврал, наверное. Нет пепла – нет сканера? Или забыл? Хе-хе. Да и при чем тут корпорация, лучше бы уж по нашей старой дружбе Монике помог! Помнишь, когда мы все вместе собирались последний раз? Тогда еще ты с девчонкой этой своей появился. На Монике лица не было, а Миха сиял. Вот уж думал, наверное, что балласт сбросил.
– Послушай, Том, – Кидди собрал обломки вилки в кучку на столе. – А каким образом фиксируются результаты сканирования?
