Написано на ари!
— «И тогда Илла открыл северные ворота, Рахус открыл западные ворота, и Бренг сказал перед сияющими войсками: „Идите и возьмите то, что никто не должен отнимать у вас. Пролейте их кровь, словно это вода. И пейте воду из их рек, словно это кровь вашего врага“, — и пошли войска, и миры смешались»! — хрипло прочитал Дан.
С громким стуком чудовище сделало предпоследний шаг.
— Быстро! — закричал Лукус. — Дан! Воду! Поднеси бутыль к алтарю и жди команды. Хейграст! Отжигающий порошок можешь сделать?
— Нет, — покачал головой Хейграст. — Нужно время и особые минералы.
— Нет, — подтвердил Дан. — Не получится.
— Тогда порошок Вика, хоть немного! — взмолился Лукус.
Хейграст пожал плечами и достал кожаный мешочек.
— Вот, едва ли ты вытрясешь отсюда наперсток порошка. И как заставить его гореть? Может, мне сбегать за трупом кошки или стукса?
— Не стоит, — бросил Лукус. — Все делаем быстро. Вот ухо падальщика. Я отрезал его на холме. Вик просил принести частицу тела неупокоенного. Хейграст, высыпай остатки порошка на алтарь и, когда истукан сделает шаг, положишь на алтарь ухо. Но не раньше. Дан, приготовься. Вместе с шагом истукана начинаешь лить воду в углубление. Вода побежит по желобу. Постарайся, чтобы вода в лунке была вровень с ее краями.
— А ты? — спросил Хейграст.
— А я буду молиться Элу, — ответил Лукус.
Несколько томительных мгновений прошли, пока Хейграст вытряхивал остатки порошка из уголков и швов мешка. Дан откупорил кожаную бутыль и застыл с нею над вторым алтарем. Наконец чудовище вновь шевельнулось и встало на каменную плиту.
— Быстро! — сказал Лукус.
Зажурчала вода, засияло нестерпимым жаром и пламенем брошенное Хейграстом на порошок ухо падальщика. И тогда Лукус громко и торжественно произнес что-то на валли. Каменная плита дрогнула и стала отъезжать в сторону.
— Быстро! — заорал Хейграст. — Дан! Заводи лошадей! Лукус!
Дан вслед за друзьями, в ужасе хватая лошадей за поводья, потащил их в открывшуюся темень, успев только бросить взгляд на чудовище, застывшее с поднятыми для удара каменными руками. Плита закрыла проход, едва не прищемив хвост Митеру. Хейграст поднял факел и осмотрелся. Каменный тоннель с гладко обработанными стенами уходил вверх. Следы от лиг проехавших повозок с рудой отпечатались на полу разбитой колеей.
— А заклинание было исполнено не очень хорошо, — заметил нари. — Ворота закрылись слишком быстро.
— Ухо сгорело слишком быстро, — с усмешкой объяснил Лукус, проверяя упряжь лошадей.
— И все-таки! — не унимался Хейграст. — Что ты произнес?
— Ты плохо слушал Леганда, когда он рассказывал об обычаях древних ари, — вздохнул белу. — Мудрецы, которые жили в Ари-Гарде и экспериментировали с силами Алателя, Эл-Лиа, воды, земли, огня и воздуха, каждый опыт начинали одной и той же фразой. На ари она прозвучала бы так: «Эл все видит, все знает, но ни во что не вмешивается».
— Эти мудрецы плохо кончили, — сказал Хейграст.
— Вода превратилась в кровь, — прошептал Дан. — Я видел своими глазами!
— Вы не заметили главного. — Лукус поочередно взглянул друзьям в глаза. — Хейграст, ты помнишь, как назвал Саш демона, который заставил его открыть проход?
— Неужели?! — поразился Хейграст.
— Да, — кивнул Лукус. — Тебе не кажется, что все это делает наше путешествие вдвойне важным?
— «И тогда Илла открыл северные ворота», — прошептал Хейграст.
Глава 11
ИСКРА
Сашка лежал на каменном мосту и медленно приходил в себя. С каждым разом это становилось все труднее. Жизнь нехотя возвращалась в истерзанное тело. За мостом ждал противник, сумевший доказать свое превосходство не менее двух дюжин раз. И это когда Сашка почти уверовал в собственное искусство. После стрелка, над которым он взял вверх, открыв в себе способность замедления происходящего, Сашка встретил множество воинов, и каждый казался сильнее предыдущего. А те шестеро, с которыми пришлось сражаться в последнюю неделю, превосходили всех остальных на голову. Маленький банги, белу, нари, шаи и ари. И вот теперь этот воин, чем-то напоминающий Чаргоса. Противник, который раз за разом побеждал Сашку с непостижимой легкостью.
Правда, и предшествующие пять соперников не подарили Сашке быстрой победы. Некоторые из них успели отпраздновать собственный триумф, а кое-кто даже не один раз. Маленький банги не единожды отправлял противника в небытие. Выпущенные с непостижимой частотой отравленные стрелы делали свое дело. Оцепенение охватывало мышцы, и остекленевшие глаза видели только одно — удачливый стрелок бежит, размахивая кинжалом, чтобы перерезать противнику горло. В последней схватке Сашка, пытаясь закрыться от стрел, в отчаянии вытянул перед собой ладонь и, пробежав половину дистанции до маленького лучника, с удивлением понял, что стрелы падают, натыкаясь на препятствие. Удивление едва не стоило очередной гибели: сразу две стрелы преодолели барьер. Но Сашка уже добежал и, легко отмахнувшись от неумелого выпада кинжалом, раскроил сопернику голову. И содрогнулся от отвращения. Каждый раз, когда убивал, он испытывал одно и то же — отвращение к самому себе.
Во время схватки с белу Сашку не оставляло ощущение, что он сражается с Лукусом. Белу оказался опасным противником. Стрелы, выпущенные из клееного деревянного лука, едва не пробивали барьер. Бросив все силы на защиту от стрел, Сашка добрался до противника в полуобморочном состоянии и был располосован белужским мечом. Усталость проникла в тело и больше не уходила. Он почувствовал ее, когда очнулся, и подумал с тоскою, что противник все еще впереди на том же изгибе каменной тропы.
Сашка постарался успокоиться. Ран и шрамов на теле по-прежнему не оставалось, но он даже прикоснуться не мог к коже в том месте, где черканул узкий белужский клинок. «Ничего нет, это иллюзия», — мысленно успокаивал себя Сашка, но тело не верило, потому что помнило боль. Настоящую боль. Сашка встал, окинул себя взглядом. Штаны, разодранные от колен в лохмотья и прихваченные ремнем, на котором висело несколько ножей. Босые разбитые ноги. Меч в правой руке и меч за плечами, не раз принимавший на себя удары по спине. Его противники могли хвалиться доспехами, он — свободой движений! Усмехнувшись, Сашка мысленно обратился к наставнику, сетуя, что он считает отсутствие доспехов преимуществом и даже испытывает неловкость перед соперниками. Но тот вновь ничем не обнаружил своего присутствия. Сашка вспомнил мать, и звериная тоска засочилась в сердце. Нет. Он мотнул головой. Успокоиться и идти вперед.
Он пошел навстречу сопернику, выпрямившись во весь рост. Остановил первую стрелу, сжег тетиву, так что вторая упала белу под ноги, и сошелся с ним на мечах. Белу мог гордиться искусством фехтования. Сашка уже отличал мастера от подмастерья. Но умение белу строилось на соблюдении канонов и правил, а Сашке требовалась победа любым способом. И чем быстрее, тем лучше. Отбив с десяток виртуозных ударов, Сашка метнул левой рукой нож и вдогонку послал клинок. Подождал, пока побежденный исчезнет, и пошел дальше.
Теперь тропа вела его между двумя каменными стенами, сложенными великанами из грубо обработанных валунов. Меч звякнул, когда Сашка коснулся морока. Кем бы ни оказался следующий противник, тропа не оставляла шансов воспользоваться зыбкостью собственных границ.
На страже каменного коридора стоял нари. Зеленокожий гигант отличался от всех нари, побежденных
