— Для того чтобы следить за тобой в твоем прошлом, — процедил Рени-Ка. — Чтобы очищать твое прошлое от всякой нечисти! Твой мир!
— Кто вас просил об этом? — негромко спросила Лента.
— А ты не подумала, что, очищая твой мир, мы спасаем свой? — процедила сквозь зубы Яни-Ра.
— Осталось только понять, отношусь ли к категории нечисти я сам, — задумался Пустой.
— Без сомнения относишься, — ответил Рени-Ка. — Но природу твоей сущности нам так до конца установить и не удалось. На всякий случай имей в виду: вздумаешь воспользоваться нейтрализатором — будь осторожен. Направишь его на себя — ничего не произойдет для тебя, разве только получишь синяк, а вот те, кто стоит рядом, даже твои близкие, окажутся мертвы. Думаю, что это правило действительно для тебя везде.
— То есть он не такой, как я? — воскликнула Лента.
— Механик — такой, как ты, такой, как этот мальчишка, — кивнула на Филю Яни-Ра, — такой же, как мы, и даже такой же, как аху. У него абсолютная совместимость со всеми расами. У него имеется повышенная устойчивость к повреждениям, повышенная реакция. Он завидный экземпляр… в физическом отношении. Хотя, девочка, грех тебе обижаться на собственные таланты — ты ведь тоже здесь оказалась не просто так! Да и мало кто выжил бы в Мороси на твоем месте.
— Об этом мы еще поговорим, — процедила Лента.
— Это что такое? — выложил на стол игрушку-дробовик, магазины к нему и бутыль с шариками Пустой.
— Предмет из твоего прошлого, — с усмешкой парировала Яни-Ра, — Предмет, который мы слегка усовершенствовали. Шарики, которые светятся в темноте или вспыхивают через половину секунды после вылета из ствола, — наша работа.
— Я изучал их свойства, — кивнул Пустой, — Едва не сгорел сам. Это, — он постучал по штриху на срезе дула, — катализатор?
— Можно и так сказать, — кивнула Яни-Ра.
— Вездеход? — вспомнил Пустой.
— Оставлен был тебе специально, — кивнул Рени-Ка.
— Взрыв мастерской?
— Работа Йоши-Ка, — развел руками Рени-Ка. — Хотя это мог сделать любой. Собственно, третья база так и была взорвана. Перенести порцию взрывчатки не труднее, чем нейтрализатор. Для этого даже необязательно перемещаться куда-то самому.
— Зачем? — спросил Пустой.
— Понимаешь… — Яни-Ра вновь потерла подбородок, — У тебя есть поразительный талант! Где-бы ты ни оказался, ты тут же обрастаешь друзьями, имуществом, обязательствами, хозяйством. Хорошая черта для твоей будущей семьи, но ужасная для… человека, у которого есть предназначение. Я вообще удивляюсь, что ты добрался до нас.
— Но ты сделал это вовремя, — заметил Рени-Ка. — Мы благодарны тебе.
— Зачем все это? — повторил вопрос Пустой, — В чем мое предназначение? Зачем столько усилий, чтобы следить за мной? Зачем куда-то меня вести? Зачем?
— После девятой пленки, — сухо отчеканила Яни-Ра, — Но скажу сразу еще кое-что. Я ведь понимаю, что ты будешь спрашивать насчет следа на твоей груди? И насчет такого же следа у аху и у девчонки? Так вот, те, у кого этот след был на лбу, прощались с жизнью. Ты спросишь почему? Отвечу. Так было надо.
— А теперь, раз уж мы собираемся отправиться к девятой пленке, — уже не надо? — мрачно спросил Пустой.
— Не знаю, — призналась Яни-Ра, — У меня как раз вопросов еще больше, чем у тебя.
— Это откуда? — положил на стол клинок Пустой.
— Это меч аху, — ответила Яни-Ра. — Остальное — девятая пленка.
— Откуда у меня это? — Пустой выложил на стол брелок-пирамидку с четырьмя гранями — черной, белой, двумя зелеными.
— Это все, что ты хочешь узнать? — улыбнулась Яни-Ра и посмотрела на Коббу, который мрачно переводил взгляд с одного собеседника на другого. — А спросить у своего аху не хочешь?
— Он может не знать, — ответил Пустой. — Он был простым стражником.
— Ой ли? — рассмеялась Яни-Ра, — Если бы он был простым стражником, то получил бы отметину не на груди, а на лбу. Кому нужно сохранять жизнь простому стражнику? Или он не рассказал тебе, что бежал с базы так же, как и девчонка, просто несколькими годами раньше?
— Я всего лишь хотел вернуться домой, — процедил в ответ на взгляд Пустого Кобба, — Лет мне уже много. Я не был дома тридцать пять лет. Мои дети выросли. Мои родители, может быть, умерли. Ради того, чтобы вернуться домой, я готов не только лгать, я готов на все.
— Сейчас ты не лжешь? — уточнил Пустой.
Кобба промолчал.
— Посмотри на это. — Яни-Ра провела рукой по столу, на котором был выгравирован треугольник, сложенный из четырех треугольников, — И на это.
Светильник над столом представлял собой треугольник с тремя лепестками.
— Не находишь, что эти образы схожи с этим… маячком?
— Маячком? — не понял Пустой.
— Да, — кивнула Яни-Ра. — Если ты повернешь кольцо, к которому крепится цепочка, маячок начнет излучать сигналы. Это штучка аху.
— А это картинки светлых? — повел рукой Пустой.
— Согласись, есть нечто общее, — напряженно рассмеялся Рени-Ка.
— Что означают эти треугольники? — спросил Пустой.
— Их четыре. — Рени-Ка взял в руки брелок, погладил грани. — Вещь принадлежит аху, поэтому неслучайно, что в качестве оси миров выступает черный треугольник. Как вы Называете свою родину? — прищурился светлый.
— Киссат, — хрипло проговорил Кобба. — Основание мира. Моя родина — Киссат.
— Вот, — Рени-Ка вновь погладил черный треугольник, — Киссат. Основание мира. Звучит несколько пафосно. Ну не только аху этим грешны. Мы называем их мир дном мира. А наш, — светлый погладил белый треугольник, — его вершиной. Да, ни больше ни меньше. Жагат. Так звучит его имя на нашем языке. Кстати, сами аху называют себя иначе. Они — амел[8]. Что означает то же самое, что и слово «джан»[9] на языке светлых — просто люди. Не удивляйся, механик, именно Кобба когда-то учил меня своему языку. Аху — это слово для всех прочих. На их языке оно означает — чужак. Так что с этой точки зрения за этим столом все аху. Кроме Филиппа.
— Еще два треугольника, — напомнил Пустой.
— Разгон, — потрогал темно-зеленый треугольник Рени-Ка. — Наша беда и боль. Сейчас мы здесь.
— Светло-зеленый? — бросил быстрый взгляд на Ленту Пустой.
— Девятая пленка, — улыбнулся Рени-Ка.
— И опять тот же вопрос, — откинулся в кресле Пустой. — Зачем это все?
— Девятая пленка, — повторила Яни-Ра, — Кстати, Коббе тоже не мешало бы освежить память. Он так и не ответил на все вопросы светлых. Может быть, мы узнаем больше, чем знали до сих пор, именно теперь.
— Разреши, — протянул Кобба руку к брелоку. — Сколько себя помню, мечтал подержать его в руке.
Отшельник осторожно взял брелок, поднес его к глазам, погладил каждую из граней, прижал к щеке, посидел так мгновение, закрыв глаза, постучал сложенной гнездом ладонью по груди и с поклоном вернул пирамидку Пустому.
— Я готов идти к девятой пленке хоть сейчас, — сказал глухо.
— Туда мы отправимся завтра утром, — сказал Рени-Ка. — Ночью из-под купола выходить нельзя. Тем более что с твоей помощью, механик, контуры удалось исправить. Ты и в самом деле отличный мастер. У
