– Есть вода, – вытащила из мешка мех Кессаа. – Пей.
Марик жадно припал к глиняному горлышку, вшитому в мех, но, опустошив тот на треть, остановился.
– Хватит пока. Что дальше-то делать?
– Открывать, – устало сказала Кессаа.
– Сейчас, – кивнул Марик. – Отдышусь только. Ты-то сама ничего не хочешь сказать?
– Насчет надписи?
Кессаа смотрела на него спокойно, но в глубине ее глаз по-прежнему стояла боль.
– Нет. – Марик покачал головой. – Насчет храма. Он – другой.
– В самом деле, – неожиданно согласился Насьта. – Я не к тому, что здесь дышится иначе, хотя и это тоже, но он словно не в городе стоит.
– В городе, – отвернулась к стене Кессаа. – Но магия его не от города умерших. Она оставлена людьми, которые покинули город. Может быть, самой Сето. И эта магия здесь стиснута черным колдовством так же, как только что был прижат к камням ты, Марик. Но вы не бойтесь – мы на месте, больше храм нас не тронет. Его срок истекает.
– Тогда поторопимся.
Марик поднялся, размазал ладонью по лбу липкий пот пополам с кровью и ухватился за край плиты. Она пошла в сторону на удивление легко, или ему так показалось после пережитого испытания, только Насьта, ухватившийся за противоположный край, едва успел придержать ее.
– Лопни мои глаза, – ошеломленно прошелестел ремини мгновением позже.
Саркофаг был заполнен драгоценностями. Огромные камни, оправленные золотом, сияли всеми цветами радуги. Ожерелья, набранные из жемчужин и самоцветов, напоминали жирных змей. Диадемы и подвески, цепи и монеты, кольца и кулоны и еще что-то неразличимое и непонятное искрило, отсвечивало, резало взгляд и осушало горло.
– Вот ты и заработал на меч, – прошептал Насьта.
– Ничего не трогать, – подняла Кессаа ладонь.
– Опять ловушка? – понял Марик.
– Да. – Кессаа медленно оглядывала сверкающую начинку саркофага. – Хотя, скорее, испытание.
– Здесь есть то, что ты ищешь? – спросил Марик.
– Да. – Кессаа опустила руку и подняла серую дужку из потемневшего от времени серебра. – Вот за этим я и пришла.
– Что это? – не понял Насьта. – Оправа для зеркала? Зеркало, конечно, не сохранилось, зато оправа в порядке. Можно будет заказать новое. Только дешевле купить вместе с оправой. Она даже и не украшена ничем! А что, если ее просто кто-то обронил из устроителей этого клада?
– Именно что обронил кто-то из устроителей, – прошептала Кессаа. – Марик, разогни ее.
Баль взял в руки оправу. Тонкая серая полоска огибала отсутствующее зеркало, делала петлю и изображала подобие короткой, на полпальца, рукояти. Марик отогнул неожиданно оказавшееся упругим сплетение и с усилием растянул полосу. Кессаа прошептала какое-то заклинание, и полоска напряженно загудела в пальцах баль.
– Сюда. – Она стянула с плеча колючку и показала жестяное ребро на потертых ножнах. – Спрячь ее сюда. Об этой находке никто не должен знать. Что ж, дело за малым…
Марик вставил полоску под немудрящую инкрустацию и в очередной раз подумал, что, как бы неказисто ни выглядела колючка с серым лезвием и обожженной рукоятью, ножны у меча могли бы оказаться и получше. Кессаа опять прошептала заклинание, и освобожденный от чар металл загудел, пытаясь занять привычную форму.
– Странная упругость для серебра, – нахмурился Насьта.
– Я сама удивляюсь, – усмехнулась Кессаа и взглянула на сокровища. – Что дадим ощупать слепому? Ведь не поверит, что ходили в храм, чтобы прочитать мудрые изречения! Марик! Как тебе этот жезл?
– Больших денег стоит? – нахмурился баль.
– Да, судя по размеру алмаза на его конце и качеству гравировки – больших, – кивнула Кессаа. – Но силы в нем теперь нет. Ничего, кому надо, накачает. Вот только судьбу испытывать хватит. Насьта, доставай бечеву.
Рох встретил друзей на выходе с явным облегчением.
– Ну слава Единому, я уж думал, что сдохну тут! Что там внутри?
– Пыль, грязь, пустота и сокровища, – коротко бросила Кессаа. – Ну и слова на стене.
– Сокровища? – заинтересовался Рох. – И где же они?
– Да вот. – Кессаа провела по его руке бечевой, которая уходила в темноту. – Не решились трогать. Постараемся вытянуть наружу самое ценное веревкой. Боимся ловушки от давно умерших хозяев.
– Много ли вытянешь такой ниткой? – разочарованно скривил губы Рох.
– Сколько бы ни вытянулось – все будет наше, – усмехнулась Кессаа. – Только по лестнице спустимся: древняя магия штука малоизученная, как бы чего не вышло.
– Да чего тут может выйти? – заворчал Рох, но послушно поплелся вслед за Мариком, привычно уцепившись за древко. Бечева закончилась на середине лестницы. Насьта намотал ее на руку, потянул на себя и дернул.
– Ну? – нетерпеливо притопнул Рох. – Оторвалось?
– Тяну! – довольно заявил ремини, и в это мгновение по стенам храма побежали трещины. Марик перехватил бечеву и дернул ее что было сил. Сверкнув в лучах торопящегося к горизонту Аилле, жезл взлетел над ступенями – и храм начал рушиться.
– Быстро вниз! – закричала Кессаа.
– Ну вот, прогулялись, – выдохнул Насьта, когда спутники вновь оказались на площади. – Такой дом сломали!
На месте храма стояли клубы пыли. Ее волны медленно спускались по склонам холма.
– Поторопимся. – Кессаа затянула шнуровку мешка, куда убрала только что не облизанный слепым жезл. – Суйку надо покинуть засветло.
Обратный путь оказался проще, чем путь к храму. Им вовсе не встретилось кукол, а несколько мурров, попавших под глевию Марика, только раззадорили того. Перед последней стеной Кессаа остановилась и, тяжело вздохнув, прошептала:
– Она все-таки догнала нас. Не стреляй, Насьта. Это мое дело.
Из полумрака просевшей арки вышла женщина с обнаженным мечом.
– Надеюсь, ты не стала искусней в фехтовании, чем была? – окликнула она сайдку.
– Хочешь проверить, Мэйла? – усмехнулась Кессаа.
– Нисколько, – покачала головой Мэйла, и в то же мгновение в глазах Марика все померкло.
Баль пришел в себя от прикосновения: кто-то обшаривал его одежду. Затылок ломило болью, но Марик задержал дыхание и не открыл глаз. Рядом ходили люди, и их было много. Но говорили только двое.
– Что ж, Арух, ты меня действительно удивил. Вот только жаль, что в храм сам не заглянул. Можно ей верить?
– Думаю, да, – раздался знакомый голос. – Да и зачем ей врать? Осталось только понять смысл фразы.
– Да уж, – тяжело вздохнул первый, по голосу пожилой и тучный человек. – Значит, «Если хочешь победить Зверя, яви его» и «Роди дочь»? Лебб! Что там?
– Пуст, – раздался над ухом молодой голос. – Арух, ты крепко приложил этого парня. Все еще не пришел в себя.
– Оставь его, – раздраженно бросил тучный. – Что ж тогда? Все, что мы имеем, – девчонку, неясное предсказание, полсотни золотых монет и действительно дорогой, но, в сущности, бессмысленный жезл. Ты уверен, что она ничего не утаивает?
– Уверен, – рассмеялся человек со знакомым голосом.
– Надеюсь, ты ее не покалечил?
– Как можно? В присутствии мужа, да еще и дочь конга! Я всего лишь избавил нас от ее колдовства.
