как ужаленная выпрыгнула из кресла.
– Невероятно! Глазам своим не верю! Ты?! Какими судьбами, зачем здесь? – растерянно бормотала она, лихорадочно соображая, что от нее понадобилось бывшей подруге. Потом овладела собой и с самоуверенным выражением важно опустилась в кресло. – Конечно, я рада твоему приходу, Вера. – В тоне ее прозвучало деланное радушие. – Столько лет не видались! Но, прости, сейчас поговорить нам не удастся: вот-вот мама этой девочки войдет. Особа важная, ждать нас с тобой не будет!
Григорьева – она уже оправилась от неожиданности – усмехнулась:
– Не стоит беспокоиться, Лида. Особа, которую ты ждешь, – это я, а Светочка – моя дочь! Да приди ты в себя! – потребовала она, видя, что Розанова близка к обмороку.
Лидия Сергеевна, несколько секунд пребывавшая в шоке, последовала ее призыву, судорожно вздохнула; сознание ее прояснилось.
– Ну конечно же, Григорьева, – с трудом выговорила она, как бы обращаясь к самой себе. – Как я раньше не догадалась? Знала ведь, что ты вышла за Ивана, и его потом перевели в обком. Но ведь Григорьевых в России почти как Ивановых... Ну никогда бы не подумала, что Ванька Григорьев так высоко взлетит! Вот она, фортуна! – воскликнула она, не скрывая жгучей зависти. – Ты вышла замуж от тоски, а теперь – высокопоставленная дама! Я – вроде бы по любви, но по уши в дерьме! Да что это на меня дурь напала?! – спохватилась Лидия Сергеевна. – Кто старое помянет – тому глаз вон! Мы же, Вера, лучшими подругами были!
Вера Петровна сумела отогнать невольно нахлынувшие горькие воспоминания. Но категорически отвергла предложенный Розановой интимный тон.
– Насчет «лучших подруг» – не слишком ли... нахально сказано? Ведь я давно знаю правду, Лида. Но когда мне стало известно о твоих подлых интригах, поздно уже было. Не скрою, много горя хлебнула я по твоей милости.
– Ну полно, Вера! Тебе ли жаловаться на судьбу? – вполне искренне возразила Лидия Сергеевна. – Не сердиться, а благодарить ты меня должна, что увела я Розанова, не дала порвать с женихом. Степан же оказался ничтожеством. Нет мне с ним жизни! Довольна?
– Могу согласиться с тобой только в одном, – серьезно откликнулась Григорьева, пропустив мимо ушей последнее откровение Лидии. – Ваня меня не подвел. Женился, не стал слушать деревенских сплетен. Ни разу меня не попрекнул. Счастье мое не в том, что он многого достиг, – она это подчеркнула, холодно взглянув на бывшую подругу. – Оказался прекрасным мужем и отцом.
– То, что было, – быльем поросло! – твердо заключила Григорьева, давая понять: прошлое ее больше не волнует. – Иди, солнышко мое! – обратилась она к дочери. – Поиграй пока с детьми! А мы тут разберемся во всем.
Света, истомившаяся за время непонятного для нее разговора взрослых, охотно выскочила из кабинета. Розанова взглядом проводила девочку – и ее вдруг осенило.
– Вот это да! – Она хлопнула себя по лбу. – Только сейчас до меня дошло, почему мордашка твоей Светы с самого начала показалась мне такой знакомой: она же вылитый Степа! Так ты говоришь, Иван – образцовый отец? – со спокойной наглостью продолжала она, как бы размышляя вслух. – Неужели, Вера? Ведь Степан даже не подозревает!
Вера Петровна внутренне похолодела – не сумела скрыть своего испуга. Розанова поняла: попала в точку! Опомнившись и решив, что отрицать очевидное бесполезно, Григорьева, стараясь держать себя в руках и казаться спокойной, тяжелым взглядом смотрела Лидии в глаза.
– Глубоко ошибаешься, если думаешь, что буду говорить с тобой на эту тему. – Она как-то особенно четко произносила каждое слово. – Ведь ты не глупа, отлично понимаешь, что эта неожиданная встреча создает для нас проблемы. Будь поосторожнее, а то не поздоровится! – И Вера Петровна умолкла, всем своим видом показывая: продолжения разговора не будет.
– С дочкой я сама разберусь, – бросила она небрежно, поворачиваясь, чтобы уйти. – Мне кажется, нам обеим есть над чем подумать, Лидия Сергеевна, – перешла она на официальный тон. – На сегодня с меня достаточно! – И, не прощаясь, не ожидая, чтобы ее проводили, направилась к выходу.
Глава 3
ЭКСКУРСИЯ В ПРОШЛОЕ
В своей роскошной спальне, лежа рядом с мирно похрапывающим мужем, Вера Петровна никак не могла уснуть, вся во власти воспоминаний. «Этого надо было ожидать, – думала она, вновь ощущая давно забытую острую душевную тоску. – А ведь уверила себя – что похоронено навсегда. Видно, от прошлого не уйти!»
Как в калейдоскопе мелькали яркие, быстрые, горячие эпизоды молодости: первые объятия Вани – страстные, острые... свое к нему большое чувство... и, наконец, счастливое умопомрачение, которое пережила, встретив Степана...
Словно вчера это было: ее, скромную девчонку, впервые, как взрослую, пригласили на гулянку к соседям Ларионовым по случаю «дембиля» их сына Семена. Волею судьбы за столом она оказалась рядом с его другом Иваном – коренастым, белобрысым парнем, с располагающей, широкой улыбкой. Вера знала его с детства, еще мальчишкой часто забегал к Ларионовым – учились ведь все в одной школе. Никаких таких чувств раньше друг к другу не испытывали: для старшеклассника Григорьева она кто – малявка...
И вот, сидя рядом с ней за праздничным столом, поглядывает на нее со все возрастающим интересом. Выпили все уже немало, танцы в разгаре... В небольшой горнице молодые пары тесно прижимаются друг к другу.
– Потанцуем? – Иван встал и протянул Вере руку. Она только улыбнулась в знак согласия – и они закружились в вальсе.
Вере и приятно, и тревожно: как крепко обнимает он ее сильными руками, как смотрит – открыто, призывно. Глаза его говорят: «Очень ты мне нравишься!»
В деревне у девушек нет выбора... Иван не тот волшебный принц, что является Вере в юных мечтах. Но он считается парнем видным, у местных женщин о нем добрая молва. Перед армией изрядно погулял, немало из-за него ссор среди молодок и вдовушек.
Проводил он ее до дома, конечно, – все давно уж разошлись. А они долго еще стояли у калитки – все прощались. Он обнимал ее, тесно прижимал к себе, и она ощущала его мужскую силу. Целовал умело, раздвинув языком
– Верочка, ну пожалуйста! – жарко шептал он, притиснув ее к дощатой стене и дрожа от возбуждения. – Ты такая... красивая, хорошая... так мне нравишься!.. – И впивался в ее губы, крепко прижимая к себе.
Волна молодого, неудержимого желания пронзила ее... Но Вера опомнилась, встрепенулась, тихо взмолилась:
– Ванечка, милый! Прошу тебя, не надо! Не могу я так! – И решительно (трудно-то как!) высвободилась из его объятий, судорожно переводя дыхание. – Тебя, видно, избаловали бабы, вот и хочешь всего сразу... А я... у меня еще никого не было... – робко призналась Вера; помолчала, добавила более уверенно: – И до замужества – не будет!
Иван рассердился, конечно, – что за переходы девичьи! Он уже остыл, успокоился; приосанился, произнес гордо:
– Ну как хочешь. Хороша ты, Верочка, спору нет. Но такого мужика, как я, поискать еще надо! Смотри не пробросайся. Бегать за тобой не стану!
После первой встречи долго они не виделись. Ивана Григорьева, уже работавшего до армии трактористом, послали на курсы комбайнеров; вернулся он – Вера уехала учиться на зоотехника. Но мимолетная с ним близость не прошла для нее бесследно. Стал он ей интересен, с жадным любопытством следила, насколько возможно, за его делами и успехами. А достиг он за это время немалого. Возглавил комсомольско-молодежную бригаду, и она прогремела аж на весь район. По итогам года двадцатитрехлетнего бригадира наградили орденом; избрали делегатом съезда. Когда девушка оказалась дома, Ивана в деревне уже не было – пригласили в райком партии; там он стал руководить всей работой с молодежью.
