нисколько! Удивлен? – Вздохнула – как ему лучше объяснить? – Понимаешь, жалею я Олега, что ему крепко досталось. Но... он такой большой, сильный парень – должен бы уметь постоять за себя. А он даже не сопротивлялся. Поделом ему – пусть учится! Понравилось ли мне у тебя? Даже более того! Не знала, что у тебя такие интересные друзья! Заметил, что я Мишей заинтересовалась? А почему бы нет? Он что, недостоин? Жена и много детей ? Да не-ет, не разыгрывай – когда ему так преуспеть! – И умолкла, слушая, что говорит Марик; посерьезнела. – Вовсе не портит он тебе перспективу! На этот счет, по-моему, мы с тобой уже договорились – и давай больше не будем! К Олегу ведь ты не ревновал и тут не надо! Тем более что Миша – твой друг. – Вдруг ее осенила неожиданная мысль.
– Вот что: если правда, что он обо мне расспрашивал, пожалуй, дам ему шанс. – Она делала вид, что шутит, но сильно волновалась. – Приезжайте ко мне в ближайшие выходные! Когда вам удобнее... Мы скоро уже в город переезжаем,
В субботу после обеда Света вернулась с прогулки по лесу, грустно отметив явные признаки уходящего лета – пожухшие травы, пожелтевшую листву деревьев... На пороге террасы ее окликнула мать:
– Светочка! Тебе Марик звонил. Я сказала, что тебя нет, и он просил, чтобы ты срочно перезвонила. Что ему от тебя понадобилось? Надеюсь, у вас с ним ничего нет? Папе он не нравится!
– Ну знаешь, мама! Я что, должна выбирать друзей по папиной указке? Встречаться только с теми, кто ему нравится?! – возмутилась Света. – Это же домострой! – Одернула себя, объяснила: – Чтобы вы зря не волновались, могу заверить: Марик меня не интересует. Просто товарищ по училищу. – Открыть матери свою сердечную тайну? Так и тянет поделиться. – Мамулечка, дорогая, дело вот в чем... У Марика есть друг – Миша. Мы познакомились на дне рождения. Это такой парень... – Она остановилась – как его описать? – И лишь беспомощно махнула рукой. – Не могу подобрать слов!
Вера Петровна, обеспокоенная, смотрела на дочь.
– Доченька, ты что же – влюбилась? А как же Олег?
– С ним у меня все покончено!
Кажется, мать еще больше встревожилась – надо ее успокоить.
– Да ты не волнуйся, мам! Мы не поссорились, по-прежнему друзья. Но только он... он не настоящий мужчина, понимаешь?.. Я это еще тогда поняла... он же сплоховал на реке. – Девушка серьезно смотрела в глаза матери. – Нет у меня к нему больше уважения, разочаровалась... Значит, и полюбить не смогу!
Вера Петровна молча слушала; в душе ее шла борьба жизненного опыта с горячей любовью к дочери. Естественное чувство взяло верх.
– Вот что, доченька. По правде сказать, я давно поняла, что Олег, несмотря на рост и силу, человек слабовольный, да и слишком избалован родителями. – Она вздохнула и тихо продолжала, огорченно глядя на дочь ясными серыми глазами: – Но идеального в природе нет. Поживешь – сама убедишься. Ты совсем юная, и я как мать должна все за тебя взвешивать. Лучше ведь знаю жизнь.
Она взяла дочь за руку.
– Главная проблема, признаюсь тебе, – в папе. Он так настроен породниться с Николаем Егоровичем... И тебя очень любит. Но скажет: «Если не Олег, так выбери еще лучше» – по его меркам, конечно. Любого не примет. Он считает, что ты достойна самого лучшего, и он прав!
После такого ушата холодной воды Светлана стушевалась. Какие найти аргументы, чтобы мать разрешила пригласить Марика и Мишу на воскресенье? Не лучше ли всего не кривить душою перед ней, чистосердечно признаться, раскрыться... Она прижалась к матери, поцеловала ее нежно, заговорила еле слышно, но решительно:
– Мамулечка, мне очень нравится Миша. То, что ты сказала, справедливо. Но почему ты думаешь, что он хуже Олега? Сама же говоришь – папа не будет против, если окажется, что Миша лучше. – Она остановилась. – А я знаю: он лучше всех! Мне о нем вот оно все сказало. – Девушка прижала руку к сердцу – как сильно, часто бьется... Надо собраться с духом. – Мне хочется, мамочка, чтоб ты сама убедилась, посмотрела! Прошу тебя – разреши пригласить Мишу к нам на дачу – завтра!
Мать озадачена, не знает, что ответить, для нее эта просьба – полная неожиданность.
– Он вместе с Мариком приедет, иначе неудобно. Вы с папой, пожалуйста, с этим примиритесь. А Миша вам понравится – обязательно! Если же ошибаюсь – все! Буду жить только по твоей подсказке! – повеселев, пошутила она, видя что уговоры подействовали. – Мамуля, папа должен знать: у меня есть право выбора. Пусть не спешит расстраиваться. – Она лукаво улыбнулась. – Договорились, мамочка, да? Тогда пойду позвоню Марику.
– Ты знаешь, Ванечка, завтра тебя ждет сюрприз, – сообщила мужу Вера Петровна, когда они улеглись спать. – Светочка пригласила на завтра к себе ребят – Марика и его друга – Михаила. Этот парень ей очень нравится, – торопливо добавила она, памятуя, что Иван Кузьмич недолюбливает юного музыканта и против дружбы с ним дочери.
– А что, Олег больше не устраивает? – насторожился Григорьев. – Зачем ей еще какой-то Миша?
– Ну, Ванечка, ты уж слишком болеешь за Олега, – с вкрадчивой настойчивостью внушала ему жена, – сам знаешь. Я не против породниться с Николаем Егоровичем, и Олег, конечно, парень и интересный, и перспективный. Но согласись, избалован очень, эгоистичен. Разве это хорошо для Светы?
– Нехорошо... коли так. А почему ты решила, что он эгоистичен?
– Да уж больно дорожит собой. Как ты думаешь, почему он на реке оплошал?
– Пора забыть эту историю! И на старуху бывает проруха. Он же все объяснил.
– А Светочка не забыла. Они друзья по-прежнему, но вижу – не по сердцу он ей. Какая тогда жизнь? – И, заглядывая ему в глаза, ласкаясь, как бы ненароком предложила: – Может, дадим ей шанс, а Ванечка? Ты же любишь ее! Может, Миша этот по душе ей придется? И нам тоже. Как скажешь, а, Ванечка?
– Ну ладно, посмотрим, – благодушно отозвался Иван Кузьмич: он и в субботу работал, очень устал, и ему хотелось спать.
Таким образом вопрос был улажен, и на следующий день, около часа, Света побежала встречать гостей к проходной, как только вахтер сообщил – прибыли. До обеда еще далеко, можно повести их на прогулку. Прошли по большому участку соснового леса, по ухоженному парку, спустились к реке и обогнули дом.
Размеры и богатство государственной дачи Григорьева поразили Михаила – никогда подобного не видел, и представить не мог, что в Советском Союзе кто-то может жить в таких шикарных условиях, пусть и члены правительства.
– Это же настоящее поместье! Зачем семье государственного чиновника выделяется такая огромная территория? – удивлялся он, считая: нецелесообразно это, излишество. – А дом похож скорее на дворец, чем на дачу. Сколько же в нем комнат? Зачем вам так много?
Марик отнесся к увиденному спокойно. Он много знал от отца, но вопросы, заданные Мишей, и у него вызывали неподдельный интерес.
– Это на первый взгляд так кажется, Миша, – охотно объясняла Света. – Просто у нас люди не привыкли жить нормально. Увы, но пока это доступно лишь... ну, крупным государственным деятелям... народным артистам там... академикам, авиаконструкторам и всем таким. Но придет время – все так будут жить, все! Это папа говорит, а я... я ему верю! – Она перевела дыхание. – Вот сам посуди – много ли комнат. Прихожая, гостиная с камином, столовая... кабинет, музыкальный салон, три спальни – для нас и гостевая, – комната прислуги, кухня, кладовая... Как говорится, без излишеств. Просто комфорт! Ведь красиво жить не запретишь! – Света произнесла все это вполне серьезно, но глаза у нее смеялись – чувством юмора она обладала.
Однако Миша не воспринял юмора – он внимательно смотрел ей в глаза, словно желая прочитать в них, что она думает на самом деле.
– Все это было бы понятно, если б большинство имели хоть приличные человеческие условия. Хоть маленький клочок земли за городом – отдохнуть летом.
В ожидании обеда долго сидели у реки. Купальный сезон уже кончился; кататься на лодке ребята не предлагали, помня, что у Светы на этот счет теперь аллергия. Говорили в основном о кинофильмах – обсуждали содержание, игру известных актеров; потолковали и о школьных делах, и даже о международных
