представил себе, что губы этой искусительницы касаются различных частей его тела. Его естество тут же напряглось, и он попытался прочесть в ее взгляде намек на то, что она это заметила. Причудливые зеленые глаза в окружении золотистых ресниц настороженно следили за ним.
Захваченный врасплох этой неожиданной, но отнюдь не неприятной волной вожделения, он, тем не менее, ободряюще улыбнулся и снова спросил:
– И все же, очаровательная леди, чем я могу быть вам полезен?
В интонации Люсьена угадывался определенный намек, но его гостья либо была слишком неискушенной, либо попросту проигнорировала это.
– Я пришла к вам, мистер Дюферон, по исключительно неотложному делу.
– Вот как? – Он указал на другое кресло. – Присядьте, ведь так нам будет удобнее обсуждать ваше неотложное дело.
Она помедлила в нерешительности, настороженно следя за его движениями, словно ожидая, что он может в любой момент наброситься на нее.
Сообразительная девушка. Люсьен вновь улыбнулся.
– Прошу вас, садитесь.
Опасливо косясь на Люсьена, она скользнула мимо него в направлении кресла. Когда она проходила, его руки оказались на ее плечах. Девушка испуганно выдохнула и резко повернулась; ее плащ оказался в его руках.
Именно этого он и добивался.
– Позволите взять ваш плащ? – спросил Люсьен тоном радушного хозяина.
Девушка сглотнула перехвативший горло ком и кивнула:
– Да, благодарю вас.
Люсьен отвернулся и положил ее плащ на стоявшее рядом канапе. Теперь он уже не улыбался. Боже правый, ее тело просто создано для мужских ласк. Для его ласк.
Повернувшись к незнакомке, Люсьен жестом предложил ей сесть. Она послушно повернулась к креслу, и он прикрыл глаза, не в силах смотреть на нее. Строгое зеленое платье с искусной вышивкой, окаймлявшей высокий вырез и подол, не могло скрыть роскошную грудь, тонкую талию и крутые линии бедер.
Люсьен сжал пальцы в кулаки, сдерживая свой порыв обнять ее. Она была воплощением сексуальности.
Девушка, словно юная послушница, присела на самый край кресла, сложив руки на коленях:
– Позвольте поблагодарить вас, мистер Дюферон, за то, что приняли меня.
– Уверяю вас, для меня это огромное удовольствие. – Люсьен разжал наконец кулаки и сел. Лишенный возможности прикасаться к ее коже, он непроизвольно поглаживал гладкую парчовую обивку кресла. – И все же – какое дело могло оказаться столь срочным, что такая очаровательная дама, рискуя своей репутацией, поздно ночью навещает мужчину?
Девушка покраснела.
– Понимаю, что мое поведение крайне предосудительно, но поверьте, сэр, предпринять этот шаг меня вынудили исключительно серьезные обстоятельства.
Люсьен понимающе кивнул:
– Не сомневаюсь.
Гостья сделала глубокий вдох, предоставив Люсьену возможность полюбоваться отчетливо просматривающимися очертаниями очаровательного бюста, и сказала:
– Меня зовут Эвелин Стоддард. Я пришла просить вас не убивать лорда Чезвика.
Ее поразило, как исказились черты лица Люсьена.
– Вот как, – процедил он ледяным тоном. – Так вы его жена?
Девушка гордо вздернула подбородок:
– Я его дочь.
– Его дочь. – Губы Люсьена искривились в злой усмешке, а в темных глазах появился проблеск заинтересованности.
Эвелин пробирала дрожь, но она держалась. Она ведь знала, что ей будет нелегко, Люсьен Дюферон не принадлежал к тому типу мужчин, что легко прощают. Все в нем пугало ее: от высокого роста до откровенно чувственных резких черт лица. Эти широкие плечи и большие руки, которые, казалось, могли крушить камни. Темно-карие глаза, густые черные брови и гордый римский нос, наверное, достались ему в наследство от матери-француженки, поскольку он совершенно не был похож на своего отца – герцога Хантли.
По слухам, Дюферон обладал потрясающим умом, при желании мог быть невероятно обворожительным, а еще он был метким стрелком.
Последнее обстоятельство особенно тревожило Эвелин.
Ее отец, лорд Чезвик, проиграл все, что у них было, до последнего пенни; при этом большую часть расписок он давал именно этому человеку, Люсьену Дюферону, Потеряв голову от проигранной во время последней игры суммы, ее отец обвинил Дюферона в мошенничестве и сегодня на рассвете должен встретиться с этим метким стрелком для выяснения отношений на пистолетах.
Эвелин не должна была, просто не могла этого допустить.
