— Ну как, ничего нового?
И рыбак, прекрасно понимавший, что означал этот краткий вопрос, отвечал:
— Ничего нового.
Тогда, видя, что мои глаза полны слез, Суббота ласково хлопал меня по макушке и говорил:
— Ты добрый мальчик, Ромен! Да, ты славный парнишка!
Через две недели после непонятного исчезновения господина Биореля из Нижней Нормандии приехал некий господин Беррье. Он приходился господину Биорелю внучатым племянником, больше у старика не было родных.
Подробно расспросив нас о происшедшем, он нанял в Пор-Дье двенадцать человек и велел им тщательно обследовать берег. Поиски продолжались три дня: на третий день вечером господин Беррье велел их прекратить, объявив, что они бесполезны, так как господин Биорель, несомненно, утонул, а тело его и шлюпку унесло в море во время отлива.
— Откуда вы это знаете? — воскликнул Суббота. — С чего вы взяли, что он погиб? Лодку могло унести в море, даже если она и не перевернулась. Мой господин, вероятно, высадился у берегов Англии и, может быть, завтра уже вернется домой.
Суббота высказал свои предположения в присутствии людей, производивших розыски. Из уважения к его горю никто ему не возражал, но рыбаки не верили, что господин Биорель жив.
На следующий день господин Беррье позвал нас с Субботой к себе и объявил, что мы ему больше не нужны. Дом будет заколочен, а нотариус позаботится о животных до тех пор, пока их не продадут. Суббота просто задохнулся от возмущения и не мог произнести ничего вразумительного в ответ. Потом, повернувшись ко мне, сказал:
— Собери свои пожитки, Ромен, мы сейчас же уйдем отсюда.
Покидая остров, мы встретили на дороге господина Беррье, и Суббота подошел к нему:
— Сударь, хотя вы по бумагам и числитесь племянником моего господина, но я не признаю вас его родственником. Вы совсем на него не похожи. Даю честное слово матроса!
Было решено, что, пока Суббота не подыщет себе жилища в поселке, он поживет у моей матери. Но прожил он с нами очень недолго.
Всякое утро он уходил на морской берег и продолжал поиски. Так длилось около трех недель, а затем как-то вечером он объявил, что завтра покидает нас и уезжает на острова, расположенные у берегов Англии, а может быть, даже и в Англию.
— Видите ли, — сказал он, — я знаю одно: море ничего не оставляет у себя. А если оно ничего не вернуло, то, значит, ничего и не взяло.
Мама пыталась заставить его подробнее рассказать о своих планах, но Суббота не прибавил ни слова.
Я проводил его до катера, на котором он уезжал, и поцеловал на прощание.
— Ты добрый мальчик, Ромен, — сказал он мне. — Не забывай заходить иногда на остров Пьер-Гант и давать черной корове горсточку соли. Она тебя очень любила.
Глава VI
У меня был родной дядя, однако никто бы не поверил, что в жилах его течет кровь Кальбри. Он терпеть не мог моря и предпочитал ему твердую землю. Жил он в Доле, был судебным приставом и слыл богачом.
После того как я вернулся обратно домой, мама очень беспокоилась о моем будущем. Она решила написать дяде и попросить у него совета. Месяц спустя дядя неожиданно появился в Пор-Дье.
— Я не ответил на ваше письмо, — заявил он, — потому что решил приехать сам, а значит, не стоило и тратить деньги на марки. Ведь деньги наживать — дело трудное. Раньше приехать я не мог, все ждал оказии. Наконец нашел торговца живой рыбой, который привез меня сюда и взял всего двенадцать су за пятнадцать лье. А что не истратил, то нажил!
Из этих слов нам сразу стало ясно, что дядя Симон — человек скупой. Так оно и оказалось.
После того как мы посвятили его в свои дела, он сказал маме:
— Я вижу, вы не желаете отпускать своего молодца в море. Вы правы: скверное это ремесло, на нем ничего не заработаешь. Вы бы хотели, чтобы мальчик окончил ученье, начатое у старого господина Воскресенье. Надеюсь, вы не рассчитываете на меня в этом деле?
— Нет, я не собираюсь просить у вас денег, — ответила мама кротко, но с достоинством.
— А у меня их и нет. Люди говорят, что я богат, но это вранье. Я в долгу как в шелку, потому что вынужден был купить поместье, которое меня разоряет.
— Священник говорил мне, — продолжала мама, — что Ромена могли бы принять бесплатно в колледж за безупречную службу и геройскую смерть его отца.
— А кто будет за него хлопотать? Я этим заниматься не стану. У меня нет свободного времени, и я не люблю попусту беспокоить влиятельных людей. Они могут пригодиться на что-нибудь поважнее. Нет, лучше сделать иначе. Братья Леге обещали позаботиться о мальчике — их и надо заставить платить за его учение.
— Они забыли о своем обещании.
— Ну, тогда я им напомню. Я сам поговорю с ними…
Мама хотела что-то возразить, но дядя продолжал:
— Стесняться тут нечего! Требовать того, на что имеешь право, совсем не стыдно. Стыдно не тому, кто просит, а тому, кто заставляет себя просить. Запомните это хорошенько!
Маме пришлось согласиться, хотя ее гордость и возмущалась против такого решения. Дядя был из тех людей, которые не терпят противоречий.
— Имейте в виду, — сказал он в заключение, — что, если я бросил из-за вас все свои дела, вы обязаны, по крайней мере, выполнять мои советы.
Дядя не любил попусту тратить время.
— Ромен, — обратился он ко мне, — ступай сейчас же в контору братьев Леге и посмотри, там ли они. Я подожду тебя на улице. Если они оба на месте — мы войдем. Я ведь знаю все их уловки. Если говорить с каждым порознь, то один пообещает все, попросит разрешения посоветоваться с другим, а второй наотрез откажется выполнить обещание первого. Я — стреляный воробей, меня не проведешь.
Оба брата оказались в конторе, и мы вошли. И тут я стал свидетелем странной сцены, мельчайшие подробности которой навсегда остались у меня в памяти. Вероятно, я был сильно возмущен, потому что вышел от них красный как рак. Я чувствовал, что просить помощи у этих бездушных людей в награду за самопожертвование отца значило позорить его память, и мне было нестерпимо стыдно.
Услыхав коротко и ясно изложенное требование дяди, оба брата выразили на лицах глубокое удивление и так заерзали на стульях, словно сидели на иголках.
— Послать его в колледж? — удивился младший брат.
— Послать его в колледж? — закричал старший.
— Мы должны послать его в колледж? — в один голос заорали оба брата Леге.
— Разве вы не дали обещание усыновить мальчика? — продолжал мой дядя.
— Я обещал его усыновить? — воскликнул старший.
— Ты обещал его усыновить? — изумился младший.
— Мы собирались его усыновить? — завопили они вместе.
Тут поднялся бестолковый и оглушительный спор. Что бы ни сказал младший из братьев, старший в точности повторял его слова, только в десять раз громче. Когда один кричал, другой вопил истошным голосом. Но моего дядю эти крики ничуть не смутили, и после того, как братья Леге заявили хором: «Мы делаем больше, чем обещали: мы даем работу его матери», дядя так язвительно рассмеялся, что они немного приутихли.
