отсутствующий. Павел Сергеевич, напротив, был непонятно взволнован и, не сводя с Майи напряженного взгляда, быстро расспрашивал:
– Что вы здесь делаете? Как вы сюда попали?
– Как? – Ей подумалось, что она неправильно поняла вопрос. – Я ехала на дачу…
– Здесь нельзя останавливаться. – Мужчина морщился, разглядывая ее «Опель», и, внезапно выпустив руку своей спутницы, подошел к Майе почти вплотную. – Уезжайте скорее! Садитесь за руль и уезжайте, прямо сейчас!
И, пока он твердил это, а женщина в белом костюме смотрела в сторону, терпеливо ожидая, когда бессмысленная беседа закончится, Майя вдруг все поняла. «На стоянке полно свободных мест, а он говорит – нельзя… И почему я должна уезжать?! Сумасшедший! Сашка говорил, что он сошел с ума, и это правда, а мне не хотелось верить! Он просто клинический псих, которого держат на работе потому, что это ценный кадр! А женщина с ним рядом?! Разве она нормальна?! Какой у нее тусклый взгляд, ни одной мысли в глазах, ни единой!»
В страхе оглядевшись, Майя убедилась, что на стоянке, кроме них троих, никого нет. Но в магазине, за освещенными изнутри витринами, виднелись движущиеся фигуры.
– Извините, – прошептала она и, обогнув мужчину, почти побежала к входу. К счастью, тот не погнался за ней, лишь выкрикнул вслед что-то неразборчивое.
Стеклянные двери раздвинулись, и девушка оказалась в торговом зале, ярко освещенном и, как она сразу убедилась, огромном. Отделы с товарами тянулись направо и налево, ряды с полками уходили вглубь, сколько хватало глаз. Майя неверно оценила размеры магазина, глядя на него снаружи. Вероятно, фасад, выходивший на дорогу, был самой узкой стороной здания, поскольку внутри оно выглядело попросту грандиозным. Девушка невольно задалась вопросами, рентабельно ли содержать такой огромный супермаркет вдали от Москвы и на какой покупательский поток рассчитывали владельцы, устраивая его здесь.
То, что большинство касс оказались пустыми, а проходы в зал – перекрытыми тележками для покупок, подтверждало ее сомнения. Работала только одна касса, за ней сидела скучающая женщина в форменном переднике и листала журнал. Неподалеку переминался с ноги на ногу охранник. Это был весь персонал, который заметила Майя, однако девушка сразу успокоилась. Одного охранника за глаза хватило бы, чтобы угомонить сумасшедшего преподавателя, оставшегося вместе со своей спутницей на стоянке. Она прошла мимо кассы и углубилась в зал, отыскивая взглядом холодильник с напитками.
Он нашелся быстро, между прилавком с йогуртами и полками с пивом. Открыв стеклянную дверцу, Майя выбрала бутылочку с чаем, свинтила крышку и жадно припала губами к горлышку. Ее терзала мучительная жажда, но после первого же глотка девушка отняла бутылку ото рта и с подозрением на нее взглянула. Чай оказался неприятно теплым, к тому же затхлого, несвежего вкуса. «Холодильник испорчен!» – поняла она, перещупав с десяток бутылок и убедившись, что все они одной температуры. «Выстроили такой гигант, а за порядком следить некому! Ну, и где менеджер? Кому жаловаться?» В том длинном ряду, где она стояла, виднелось лишь несколько покупателей вдалеке. Завернув за угол, Майя попала в огромный отдел с мягкими игрушками. Здесь бродил только один покупатель – молодой мужчина с маленьким ребенком на руках. Малыш положил светловолосую головку на плечо отцу и, видимо, спал, утомленный долгой дорогой. Крошечная ручка вяло свешивалась с локтя мужчины, стоявшего к Майе спиной. Никаких следов персонала не было и здесь.
«Как глупо!» – подумала она, закрывая и пряча в сумку окончательно нагревшуюся бутылку с чаем. Майя медленно пошла через отдел игрушек. «Нужно сделать какие-то запасы, а вокруг меня одни плюшевые медведи. И что-то я перестала доверять этому магазину. Может, сюда сливают просроченные продукты?»
Все же Майя взяла тележку, сиротливо стоявшую в проходе, и, свернув в другой отдел, начала выбирать продукты. Она взяла несколько пачек печенья, чай в пакетиках, банку кофе и коробку с рафинадом – все это не вызвало у нее опасений. Подумав, добавила несколько банок с консервами и два белых батона. Девушка складывала продукты в корзину тележки будто через силу, от изобилия товаров вокруг аппетит не только не разыгрался, а странным образом пропал окончательно. Все казалось ей испорченным, несъедобным, во рту еще стоял навязчивый вкус прокисшего напитка. Вероятно, сомнения терзали не ее одну. Переходя из отдела в отдел, Майя то тут то там замечала до краев набитые тележки, брошенные далеко не доходя до кассы. Покупатели, которых она видела, инертно разглядывали товары на полках и витринах, не проявляя желания к ним прикоснуться. Все как будто забыли, зачем сюда пришли, и девушка внезапно поймала себя на том же ощущении. «Безобразно, бессмысленно огромный магазин! Еда в таком количестве вызывает отвращение, и я не удивлюсь, если тут вообще все испорчено!»
Толкая тележку, она приблизилась к женщине, созерцавшей холодильник с полуфабрикатами. Холодильник работал – коснувшись его металлического бока, Майя почувствовала сухой холод. Сдвинув в сторону пластиковую крышку, она достала упаковку с морожеными котлетами. Поискав на коробке дату изготовления и нигде ее не обнаружив, девушка окончательно рассердилась. Разговаривать с незнакомыми людьми было не в ее обычае, но тут она себе изменила и обратилась к женщине:
– Скажите, вы тут что-нибудь уже покупали? У меня такое впечатление, что здесь торгуют просроченными товарами!
Та не ответила, не повернула головы, лишь чуть отодвинулась, продолжая с непонятной пристальностью разглядывать пакет с креветками. Смутившись, Майя поторопилась отойти, спрашивая себя, как это она сразу не обратила внимания на то, что женщина не расположена к беседе. «Какая-то странная, бледная, будто замороженная, как эти самые креветки!»
Майя чувствовала себя отвратительно. В зале оказалось очень душно, кондиционеры, если и работали, с задачей не справлялись. Девушка снова покрылась испариной, голова болела все сильнее, в этой боли появилось что-то грозное. «Надо срочно набивать тележку и бежать на свежий воздух! Наверное, тот сумасшедший уже уехал!» При мысли о преподавателе она окончательно пала духом. У Майи было горькое чувство, будто ее обманули, будто Павел Сергеевич просто не имел права оказаться ненормальным, раз произвел на нее такое сильное впечатление при первой встрече. «А котлеты все-таки надо было взять!» Оставив тележку, Майя двинулась в обратную сторону, к холодильнику, перед которым все еще стояла необщительная женщина… И вдруг замерла, увидев ее правый профиль.
Большая кровавая опухоль закрывала правый глаз женщины, ее висок и часть щеки. Лицо казалось подобием карнавальной маски, нелепо и пугающе раскрашенной. Майя почувствовала слабость, у нее вновь, в который раз за вечер, появилось ощущение, что все происходит во сне. Девушка мельком подумала, что, возможно, надо предложить свою помощь, но ничто не заставило бы ее вновь приблизиться к холодильнику. Она развернулась и бросилась наутек, едва не забыв прихватить тележку.
Майя перевела дух только в отделе игрушек. Отец, баюкающий на руках светловолосого малыша, все еще топтался возле стенда с плюшевыми медведями. Похоже, он никак не мог определиться с выбором, и немудрено – перед ним выстроилась целая игрушечная армия. А может, мелькнуло в голове у девушки, он забрел сюда просто, чтобы успокоить капризничавшего ребенка, пока жена делает покупки. Проходя мимо отца и сына, Майя обратила внимание, что одна ножка ребенка босая. Легкий сандалик сполз со ступни и болтался на ремешке, застегнутом вокруг щиколотки. Носочка не было. На пухлом розовом колене, видневшемся из-под задравшихся шорт, девушка заметила темные пятна. Такие же, как тут же бросилось ей в глаза, покрывали светлые брюки мужчины. Она замедлила шаг, и тут, будто впервые почувствовав ее присутствие, мужчина повернулся к ней лицом, продолжая прижимать к груди мальчика.
Страшная глубокая рана рассекала лоб мужчины, засохшая кровь покрывала его неподвижное лицо, белую рубашку на груди. Если на нем имелись и другие раны, заметить их под коркой крови было попросту невозможно. А ребенок, безвольно обвисший у него на руках, оказался на удивление чист, даже кровь отца на нем не отпечаталась. И все же Майя сразу поняла, что мальчик мертв. У него было горестное, осунувшееся, симметрично неподвижное личико, какого не могло быть у живого малыша, как бы крепко тот ни заснул.
«Куда я попала?!» На этот раз Майя бросила тележку и, убыстряя шаг, переходя почти на бег, двинулась обратно к кассе. «Эти несчастные люди, с такими ужасными ранениями, явно в шоке – что они делают в магазине, почему до сих пор не в больнице?! Может, случилась какая-то страшная катастрофа, и они здесь дожидаются врачей?! Почему им не оказали помощь?!» О мертвом мальчике она старалась не думать. Майя
