Парень, видимо, тоже ее узнал, потому что тронулся с места и пошел прямо к ней, как-то неуверенно разглядывая ее. Анжелика сперва приросла к земле, потом вдруг сообразила, что стоять так и ждать чего- то — глупо. Она бросилась в сторону и побежала. Мимо промелькнул пешеходный переход, светофор с красным глазком, зеркальная витрина, ее облаяла чья-то собачка, рвущаяся с поводка… Она ничего не замечала и даже не оглядывалась, потому что знала — стоит ей сбить дыхание, и конец — ослабнут колени.
Бег никогда не был ее любимым видом спорта. В какой-то миг, когда ей показалось, что она бежит хорошо и быстро, как никогда в жизни, девушка вдруг перестала чувствовать под ногами асфальт, а потом запнулась одной ногой за другую и упала.
Падая, она пыталась выполнить сразу несколько операций — прижать к груди сумку с деньгами, подстраховаться вытянутыми вперед руками и одновременно уберечь руки от ссадин. Ни одно дело ей не удалось — сумка отлетела в сторону, она упала на колени, руки оказались содраны до крови. В то же время ее мучила мысль, как глупо она выглядит в глазах прохожих. Кто-то ахнул, глядя на ее эффектное падение. Кто-то испуганно отскочил в сторону. Снова залаяла собака, на этот раз — немецкая овчарка. Анжелика стала подниматься. Ей помогли — кто-то подошел сзади и поддержал ее под локоть. Она беспомощно обернулась и увидела его. Испуганные прозрачные глаза. Русая щетина на щеках. Приоткрытый от изумления рот. Анжелика молча попыталась вырваться. На них смотрели прохожие, но парень ее не отпустил, начиная бормотать что-то невнятное. Ей удалось разобрать:
«Подождите, я все объясню…»
— Пусти! — выдавила она, сопя от возмущения и снова дергая локоть.
— Да подожди… — Парень все-таки отнял руку, и она, крепко прижав к груди сумку, сразу отскочила от него на пару шагов. Он попытался приблизиться, и Анжелика уже громче спросила:
— Обнаглел? — Голос у нее сорвался от страха, и она стала озираться в поисках помощи. Стоило ей только закричать — и помощь, конечно, пришла бы немедленно — многих заинтересовала сцена с упавшей девушкой и подскочившим к ней парнем, который девушке явно не понравился. Одним из таких заинтересовавшихся был накачанный детина, владелец облаявшей Анжелику овчарки. Детина явно гулял с собакой, но, увидев эту сценку, гулять перестал и теперь стоял неподалеку, глядя в их сторону. Овчарка также глядела на них с большим интересом.
— Мало тебе… — Она отошла еще дальше. — Что ты ко мне привязался?! Я милицию позову!
— Я же все объясню… — Он вдруг снова оказался рядом и взял ее под локоть. — Ты не бойся, я тебе ничего не сделаю. Как ты расшиблась! Пошли, посидим где-нибудь. Я, ей-богу, не хотел тебя пугать.
— Пугать?!
— Слушай, я прошу прощения за тот случай.
Ошибся.
— Ошибся он Чуть калекой не сделал! И вообще, бандитские замашки… — Анжелика вырвала локоть и пошла в сторону метро. Он не отставал, приговаривая на ходу:
— Слушай, надо поговорить… Я все объясню…
Овчарка разочарованно рявкнула им вслед. Они уже почти подошли к станции, как вдруг парень метнулся в сторону. Анжелика предпочла не смотреть, куда он исчез, и прибавила шагу. В груди у нее все дрожало, мысли путались. И они запутались еще больше, когда она увидела его опять. Точнее, сперва увидела Букет. Букет с большой буквы. Не менее тридцати темных роз, завернутых в целлофан с бантами и витыми ленточками. Догнав Анжелику, парень сунул ей цветы:
— Вот.
— Это что? — изумленно спросила она, одной рукой прижимая к груди подношение, а другой — непроизвольно поправляя волосы, хотя кокетничать с этим подонком вовсе не собиралась.
— Это — «извини». И я что хочешь для тебя сделаю, только выслушай!
Анжелика рассмотрела розы и с некоторым сожалением протянула их обратно:
— Забери.
— Ну почему?
Он так явно расстроился, что девушка чуть не смягчилась. Но воспоминание о том, как ее гоняли по коридору, подхлестывая ударами, особому дружелюбию не способствовало. Она продолжала совать ему букет и повторять:
— Забери свой веник.
Он не притронулся к цветам, а вместо этого достал из нагрудного кармана сигареты и протянул ей.
Анжелика машинально отметила, что он курит «Кэмел». С того дня, когда она нашла возле трупа своего мужа сигарету, вопрос о том, кто что курит, не переставал ее интересовать.
— Не буду, — с вызовом ответила она.
Тот закурил, огляделся по сторонам и внезапно сказал:
— Гляди, вроде там какой-то ресторанчик? Пошли?
Она возмутилась:
— Ну, ты, придурок! Ты что воображаешь?! Купил мне веник, и я растаяла?! Да я тебя в любой момент могу милиции сдать!
— Что ж не сдала?
— Да пошел ты!
Анжелика снова попыталась всучить ему букет, но одну руку тот убрал за спину, а в другой держал сигарету. Ее трясло от злости. Она бросила цветы на землю, чем привлекла всеобщее внимание. Все, спешившие в этот час к метро, имели возможность любоваться романтичной сценой — девушка в грязных джинсах, со слегка замазанными синяками на лице, отказывается принимать ухаживания чистенького, откормленного, весьма приятного с виду парня. На Анжелику смотрели с неодобрением.
— Подними букет! — сказала она, все еще содрогаясь от злобы.
Он послушно наклонился и сделал то, что она требовала. Но когда он протянул ей свой дар, Анжелика мотнула головой.
— Ну, что еще?
— А то — сунь его себе сам знаешь куда! — фыркнула она и рванула прочь. В тот же миг ее сзади схватили за свитер, и она упала прямо в знакомые объятия. Знакомые — потому что точно так он держал ее на лестнице, подталкивая к квартире, чтобы избить, и у нее было то же ощущение — что она прижата к шкафу средней величины. Анжелика отчаянно взвизгнула, но он ее не отпустил. Снова вручил ей букет и придержал цветы, чтобы Анжелика их не бросила. Она тяжело дышала, глядя ему в глаза, и вдруг увидела, что эти глаза смеются.
— Слушай, ты всегда так добиваешься своего? — спросила она, обнаружив, что уже держит букет по собственной воле.
— Всегда, — невозмутимо ответил он. — Пошли, покушаем?
Они уселись за маленький круглый столик, покрытый красной клетчатой скатертью. Официант зажег для них маленькую настольную лампу, стрельнув из кремневого пистолета в крохотный стеклянный абажурчик. В центре абажурчика загорелся язычок пламени. Заказали обед. Шелестящий букет Анжелика положила на соседний столик.
— Ну, так будешь ты мне что-то объяснять или просто хотел поесть? — спросила она, когда перед ними поставили вино и холодные закуски.
— Как тебя зовут? — спросил он, дождавшись, когда официант разольет вино и отойдет.
— Анжелика.
— А меня Женя.
— Ну и что? — спросила она, жадно хватая бокал. Вино придало ей бодрости, по крайней мере, все происходящее перестало ей казаться таким нелепым, как раньше.
— Да ничего. Надо же было представиться.
— А что ты сразу этого не сделал, если такой вежливый?
— Ты же упала. И не слушала меня.
— Нет, еще раньше. Когда ты меня избил!
Женя дал ей прикурить от своей зажигалки и объяснил:
— Тогда ты меня подавно не стала бы слушать.