– Очень старалась, – невозмутимо подтвердила Мухаббат.
– Мне вернули машину, которую ты угнала.
– Да? Это хорошо. Ты меня должен простить, но я… – Муха запнулась. – Ваня? Ты меня слышишь?
– Да, я слушаю.
– Мы должны увидеться.
– Зачем?
– Ты мне нужен.
Он не знал, что ей сказать на это. Спустя полминуты Иван выдавил:
– Но при встрече ты мне ответишь на пару вопросов. Сама знаешь каких. Насчет Сереги. И еще вопросик есть.
– Я отвечу на все твои вопросы, – напряженно сказала она. – Ванечка, ты мне нужен. Я попала в неприятное положение. Я даже говорить с тобой боюсь. Понимаешь?
– Где ты?
Она помолчала, потом предложила:
– Если ты на машине, выезжай из дому и кати к метро «Новослободская». Как ты поедешь?
– Погоди, дай сообразить… – Иван задумался, потом ответил:
– Через центр.
– Значит, немного не доезжая до метро, тормознешь и подберешь меня. Я тебе проголосую.
– Ты будешь одна?
– Да, – ответила она, чуть запнувшись. – Да, я буду одна. Я осталась одна. И повесила трубку.
Иван бросился на кухню, присел к столу и придвинул к себе тарелку с пельменями. Таня к своей тарелке не прикасалась. Она сидела, вертя в руке баночку горчицы, прикусив нижнюю губу, не глядя на Ивана. Тот торопливо поел, обжигаясь, не успевая подуть на ложку, вскочил, напился холодной воды из чайника и заявил:
– Еду по делу, когда буду – не знаю.
– Ты меня погубил, – с надрывом произнесла она. – Зачем ты меня опять позвал?
– Тань, хватит.
– Мама мне сказала, чтобы я не возвращалась…
Что мне теперь делать? Куда идти?
– Никуда.
– Остаться здесь? – Она вышла вслед за ним в прихожую и смотрела, как он шнурует ботинки. – А что мне тут делать? Ждать тебя? Мыть полы, после того как ты по ним пройдешься в уличной обуви? Стирать тебе рубашки? Еще что?
Искать для тебя каких-то баб? Отвечать на их звонки?
– Тань, потом поговорим.
– Никогда ты со мной не поговоришь! Никогда не скажешь правды! Потому что ты все время врешь, все время!
– Пока! – Он открыл дверь, но она подбежала к нему и крикнула:
– Давай приведи ее сюда ночевать! Ляжем все втроем на диване, вот будет здорово! Ты же этого хотел? Сознайся!
– Дура!
Танька со слезами распахнула дверцы шкафа и достала оттуда комок желтого шелка:
– Вот! Вот! Ты спрятал, но я нашла! Когда меня не было, она тут ночевала! На подушке ее волосы Она брюнетка, да?! Красивая?! Я не дура, нет, я как раз не дура!
Иван узнал рубашку, которую нашел в коммуналке. Протянул руку:
– Отдай.
– На, подавись!
Рубашка полетела ему в лицо. Он успел ее перехватить в полете, скомкал, сунул в пакет и выбежал к лифту. Дверь квартиры хлопнула так, что стены содрогнулись.
Через час он подъезжал к «Новослободской». Уже метров за двести он заметно сбавил ход и вел машину вдоль бровки тротуара, вглядываясь в прохожих.
Погода была мерзкая – в оранжевом свете фонарей крутился мокрый снег, «дворники» едва справлялись с работой. В довершение всего руки у него слегка дрожали. Он и сам не знал почему. Наконец он заметил на краю тротуара фигурку в длинном черном пальто. Откуда она появилась, Иван проглядел. Наверное, Муха ждала его в подворотне или за каким-нибудь киоском. Девушка резко подняла руку. Иван подогнал машину к ней, отпер дверцу.
– Давай скорей отсюда, – пробормотала Муха, впрыгивая в салон и хлопая дверцей.
Она съежилась в углу сиденья, как и тогда, в первый раз, когда он вез ее в город из аэропорта. Подняла воротник пальто, уткнулась в него носом и смотрела вперед, на дорогу, не шевелясь, не произнося ни слова.
– Куда едем, сударыня? – спросил он через некоторое время, когда справа появился ярко освещенный Савеловский вокзал.
– Куда хочешь, Ваня.
– Юмор?
– Нет. Куда хочешь, туда и вези, – А если я никуда не хочу?
Девушка посмотрела на него. Он затормозил возле коммерческого ларька, обрамленного мерцающими гирляндами:
– Выпить хочешь?
– Армянского коньяка? – слабо улыбнулась она. – Не откажусь.
– На этот раз обломись, тут его не продадут.
Иван вышел, купил в киоске пару банок джина с тоником, шоколад, сигареты. Вернулся в машину, высыпал покупки на колени девушке:
– На, с праздником тебя.
– С каким?
– С наступающим Новым годом.
Она с треском открыла одну банку, отпила, вздохнула:
– Новый год далеко, Ванечка, а беда близко…
– Да что ты говоришь? – издевательски всплеснул руками он.
– Да, Ванечка, я попала в беду. Прошу тебя, не стой тут. Поехали дальше.
– Погоди, надо сперва сообразить, куда ехать, – сказал он, закуривая.
Она тоже закурила, искоса взглянула на него:
– Ты на меня очень сердишься?
– Это мягко сказано.
– А за что?
– За все. Муха. За вранье, за удар по почкам.
Этого мало? За машину. Вернули только сегодня, голую, в чем мать родила. Пришлось все покупать, а магнитолы до сих пор нет.
– Это не я сделала…
– Ну а мне от этого не легче! – Он разломал шоколад, сунул в рот плиточку. – А еще тебе придется ответить за Серегу.
– Ваня, ты о чем?
Она смотрела на него так ясно и невинно, что у него горло перехватило от ярости. Надо же! Искать эту дрянь, эту стерву, чтобы избить ее до полусмерти, чтобы она призналась в убийстве, а теперь видеть эти глазки?! Он включил зажигание.
– Ты придумал, куда ехать, да?
– К другу.
– Нет, лучше бы туда, где мы будем вдвоем… – попросила она.
– А если я тебя в ментовку сдам? – резко повернулся он.
– Тогда… – Муха поставила недопитую банку джина на пол. – Тогда ты им окажешь большую услугу. Я в
