– Хорошо. – Иван закрыл глаза. – Шашлык из сайгачатины.
– Из чего?
– Из ничего. Так, задумался. А сюда уже не вернемся?
– Не стоит. Сниму другую хату. – Сергей вдруг рассмеялся. – Слышишь, нас, наверное, соседи везде за гомиков принимают. Два мужика живут вместе и никого им не надо.
– Станешь тут гомиком после этой Алии, – пробормотал Иван. – Начнешь от девчонок шарахаться.
Ну, уела она меня. Найти бы ее. Я бы с ней по-другому поговорил.
– Забудь об этой поганке! – посоветовал Сергей. – Она рано или поздно на нас нарвется! А машину мы найдем.
Иван лежал неподвижно, и было неясно – слушает он друга или уже спит. Вдруг он провел правой рукой по карману брюк. Еще раз, еще. Потом проверил левый карман.
– Ты что ищешь, Вань? – встревожился Сергей.
– Погоди ты! – Иван, не поднимаясь, прощупал карманы куртки и вздохнул:
– Ну, так я и знал. Нету.
Унесла.
– Что унесла? Она тебя еще и обокрала?
– Блокнот унесла. Я у нее записную книжку забрал, а она ее у меня вытащила, пока я на снегу корчился! Так она что – из-за книжки меня долбанула?!
– На черта тебе была ее книжка?
– Сам не знаю. Подразнить ее хотел. Узнать, кто у нее тут есть из друзей. А ей, видно, этого не хотелось. При тебе-то она побоялась напасть, выждала, когда мы наедине останемся. Да, не такая она простая, как я думал!
Ранним утром следующего дня коммерсант Хлопушин П.В., 1956 года рождения, москвич, был расстрелян из двух автоматов израильского производства в тот момент, когда снимал замок со своего гаража.
Несмотря на то что вокруг было довольно оживленное движение, убийцы беспрепятственно скрылись.
…В Дубае Иван окончательно пришел в себя. Голова больше не кружилась, и тошнота начисто прошла. Да и мало ли было в его биографии таких ударов! Только вот Алию он не забыл. Беспокоился, рвался обратно в Москву, пока Сергей не разозлился:
– Мы отдыхаем или нет?
– Отдыхаем, – отмахнулся Иван. – Только отдыхай не отдыхай, а машину я хочу найти.
– Приедем – поищем.
– Может, уже нашлась. Я позвоню матери.
Он позвонил ей с улицы, из автомата. Говорил минут десять и вернулся в тайский ресторанчик, где они с Сергеем обедали, с растерянным лицом.
– Как дома дела? – приветствовал его Сергей, отрываясь от аппетитных даров моря.
– Плохо. – Иван огляделся, но вокруг их столика русских туристов не наблюдалось. И все равно он понизил голос:
– Машина моя нашлась.
– Ну?! Поздравить можно?
– Рано поздравлять. Машина стояла возле метро «Автозаводская». Стекло разбито, магнитолу утащили, все поснимали, вплоть до ковриков. Ну, вообще все. Голая тачка осталась.
– Ну и фиг с ним, со стеклом, – утешал его Сергей. – Новое поставишь. Магнитолу жалко, но уж как- нибудь на новую разоришься. Долларов за шестьдесят купишь спокойно. Хотя бы и здесь! Главное – машина цела. А откуда ты все узнал? От матери?
– Ну да, к ней милиция приходила. Участковый и с ним еще какой-то тип. Спрашивали, где я, как меня найти. Мать, ясно, не знала, ничего не сказала. Я же ей не сообщаю, где живу. Это ментам не понравилось. Велели сразу, как я появлюсь, им сообщить. Взяли координаты всей родни.
– А что они заявились? – Сергей тоже огляделся по сторонам. – Против нас ничего нет.
– Есть. Машина.
– Твоя, что ли?
– Да. Держись за стол, не падай, говорю тебе! История простая. Предположительно из моей машины стреляли в одного типа. Мужик этот на телевидении работал, мать мне сказала где, но я уже не слушал.
Понял? Заказное убийство – явное! И его сделали из моей «девяточки». – Помолчав, он добавил:
– Я должен найти Алию. Мы летим домой. Я – сегодня ночью. Ты – через день. И там мы не встречаемся. Ты меня понял?
Сергей поник:
– Я же говорил, что эта поганка тебе устроит веселую жизнь… Пока это дело не кончится, работать мы не будем. А дальше что? За тобой теперь будут присматривать…
– Там видно будет.
…А назавтра Иван, впервые за последний год, явился домой. Ключей у него давно уже не было. Он нажал кнопку звонка и не отпускал ее, пока мать не открыла.
– Ванюша" ты?! – Она почему-то испугалась, увидев его.
– Привет, мам. – Он суеверно переступил порог с правой ноги и чмокнул мать в жирную от ночного крема щеку. – Уф! Чем это ты мажешься?
– Заходи, заходи. – Мать суетливо запирала дверь, прикладывала ладонь к губам, разглядывала сына. – Ты все-таки приехал…
– Ну, конечно.
– Есть будешь?
– Буду. – Иван чувствовал себя неловко в тесной прихожей. Ему почему-то казалось, что квартира стала меньше, чем была. И мебель какая-то неузнаваемая, и неприветливо смотрит большое зеркало на стене… И мать другая.
– Яичницу? – спрашивала мать, все еще не сводя с него испуганных глаз.
– С помидорами, мам?
– Сделаю. С помидорами, со свеженькими… Как ты любил…
Глаза у нее налились влагой, а он; сердито поправил:
– И до сих пор люблю. Не говори про меня как про покойника.
– Это я так, прости… Давно тебя здесь не было.
Я уже забыла когда…
– Вот пришел же!
Мать больше ничего не говорила. Гремела посудой, открывала воду, хлопала дверцей холодильника. Суетилась без толку, нервничала, все у нее валилось из рук. Она делала ему завтрак, а он, стоя у окна в тесной кухне, рассматривал двор, откинув занавеску. Знакомый двор, большой. Раньше напротив не было ничего, кроме пустыря. На этом пустыре они пацанами жгли костры, гоняли мяч, курили, присев на корточки и озираясь, не идет ли кто из взрослых… Хорошо тогда было, свободно. А теперь там стоят два новых высотных дома. Прежние дружки – где теперь они? Домовой, Ваньтяй, Косой? Теперь им всем по тридцать, здоровые мужики, женатые, наверное… И тополя во дворе здорово подросли. А за углом его школа – желтая, облезшая. Вон виднеется ограда.
– Садись, кушай! – позвала его мать. – Только руки вымой.
Он усмехнулся:
– Конечно, я же не маленький. Да, мам, я тебе привез кое-что…
Он сбегал в коридор, расстегнул дорожную сумку, с трудом достал оттуда пухлый черный пакет. Резко запахло овчиной.
– Дубленка, – пояснил он. – Ма, иди сюда. Погляди, примерь.
Но мать не обрадовалась, не стала благодарить.
Она стояла на пороге кухни, бессильно опустив руки, глядя сквозь сына.
– Мам, ну ты что? – обиделся он. – В конце концов, могу я тебе что-то подарить?
