– Говори, сука, – приказала Муха.
Дана, не поворачиваясь, прошипела:
– Зря ты это сделала.
– Говори, мразь! Ты у меня полной калекой станешь! – Муха оглянулась.
Алия уже сидела в постели, подавшись вперед и глядя на поверженную Дану. Лицо у нее было более осмысленное. Муха крикнула ей:
– Скажи мне что-нибудь! Скажи! Ты же с ней говорила?
Алия дрожала и пыталась натянуть себе на плечи одеяло. Дана шепнула:
– Она под кайфом. Не мешай ей, пусть… Алие сейчас хорошо.
– Когда ты ей вколола эту гадость? Когда я позвонила?
– Да. Чтобы она нам не мешала. С ней бывает трудно справиться…
– Гады… – Муха еще раз оглянулась на сестру.
Потом посмотрела на занавеску, отгораживающую комнату от коридора. Теперь она была почти уверена – в квартире, кроме них, никого нет. Иначе Дане давно пришли бы на помощь, ведь она кричала. – Давно она тут? – спросила Муха.
– Второй день. Ее отыскали люди Жумагалиева…
И передали мне на руки. Сейчас ей стало получше.
Но сперва она была невменяема.
– Это называется – получше?
– Ты не представляешь себе…
Дана немного осмелела. Она села на мешок и поправила растрепавшиеся волосы. При этом она поморщилась от боли.
– Говори, – велела Муха. – Говори, гадина, ты ведь давно знала, как ее найти? Ты ведь только мне голову морочила?
– Клянусь, я ничего не знала!
– Не клянись. Где она была? Где ты ее взяла?
Дана ощупала свое горло и прерывисто, сухо вздохнула:
– Мне трудно говорить. Дай воды.
– Перебьешься, – заявила Муха. Она не решалась выйти из комнаты. Дана явно что-то замышляла. – Когда расскажешь, дам попить.
– Ладно… – Дана прокашлялась. Видимо, Муха все-таки слишком сильно сжала ее шею. – В ту ночь, когда она исчезла, ее действительно увезли на машине какие-то парни. Это были друзья Толгата. Алия приставала к ним, чтобы они ей сказали, как его найти в Америке. Они над ней только смеялись. Потом она купила себе укол и в туалете наширялась. Снова пошла в зал и опять пристала к тем парням. Подняла крик. Они не хотели скандала… Один из них сам приторговывал наркотиками. Тогда они ее взяли и сказали, что повезут к Толгату. Она с дурных глаз поверила и пошла с ними. Они отвезли ее на какую-то малину…
– Они ее изнасиловали? – тихо спросила Муха.
– Конечно. Только она ничего уже не помнила.
Когда Алия пришла в себя и начала плакать и вырываться, они опять ей вкололи дозу, и ей опять стало хорошо. Они держали ее там целый месяц. Понимаешь, они бы и рады были от нее избавиться..
Но вдруг она подаст на них в суд за изнасилование?
А ведь чем дальше, тем больше.
– Сколько их было? Где они?
– Забудь о них, – посоветовала Дана. – У тебя будет много других проблем.
Муха оглянулась на сестру. Теперь та снова лежала уставившись в потолок и медленно перебирала пальцами край одеяла.
– Она нас понимает? – спросила Муха.
– Нет. Она даже не узнала тебя, по-моему.
– Она мне улыбнулась… Кто выбил ей зубы?
– У нее выбиты зубы? – удивилась Дана.
– Да, вверху слева… Штуки три минимум.
– Вот мерзавцы… – прочувствованно сказала Дана. – А я-то все время думаю – почему она так странно говорит?
– Может, ей и челюсть сломали?
– Не знаю. Она мне не жаловалась на боль… Во всяком случае, чтобы вернуть ее к нормальной жизни, придется потрудиться.
Муха в отчаянии села рядом, на тот же мешок с тряпьем:
– Что ты говоришь… По-моему, это бесполезно.
– Ну, вот что. – Дана положила руку на плечо собеседнице. – Я тебе одно скажу. Она соображает.
Это главное. Кое-что соображает, и это уже хорошо.
Я была в своей жизни в худших переделках'. Было Время, когда мне казалось, что мозги превратились в солому. А я была моложе, чем она. И ничего.
– Посмотрела бы ты на себя, мымра. – Муха стряхнула руку со своего плеча. – Ничего…
– Я тебе говорю, что она сможет вернуться к нормальной жизни. Ей только нужно лечение в клинике. В хорошей клинике, конечно.
– Помолчи.
– Если ты поставила крест на себе, то она ведь тут ни при чем!
Муха повернулась к ней:
– Это ты поставила на мне крест! Ты, наверное, думала, что я уже сюда не приду? Что меня заловили менты? Кто сообщил мои данные? "Ты? Кто еще мог это сделать?
Дана усмехнулась:
– Дурочка. В чем ты меня упрекаешь? Убивала людей, брала денежки. И думала, что легко соскочишь? Все будет без последствий?
– Ты сама обещала, что последствий не будет!
– Да, обещала. Но у тебя была и своя голова. Позарилась на деньги. Зарвалась.
– Я тебя спрашиваю – это ты меня сдала?
Дана помолчала и вдруг просто ответила:
– Я.
Теперь замолчала Муха. А Дана рассказывала, неторопливо, уверенно:
– А что мне было делать? Жумагалиев приставил мне нож к горлу – я должна тебя сдавать.
Я тебя сдала. Не сама, конечно. Нашла людей, которые тебя якобы видели. Показания слепой свидетельницы не слишком-то кого интересуют, особенно при составлении фоторобота. Жумагалиев сейчас под следствием. Ему нужны твои показания.
– Какие?
– Что ты убивала по его заказу.
– Ты что – за дуру меня держишь? Ему не нужны такие показания!
– Глупенькая… У сильных людей свои игры. Твои показания помогут ему соскочить.
– Да каким образом?
– Не твое дело. Ты должна пойти и дать эти показания.
– Ты мне предлагаешь сдаваться?
– Именно.
– Значит, так ты мне помогла?
– Я именно тебе помогаю… Потому что иначе тебе никто не поможет… Пойми, Мухаббат, тебе не приходится особенно привередничать. Чистой ты уже никогда не будешь.
– Я и не была чистой… Но в зону не пойду? А может, вышку дадут?
– Судить тебя будут тут. – Дана как будто ее не слышала. – А где исполнять приговор – не знаю…
Может, отправят в Казахстан.
– Не дай Бог… – Муха стиснула виски ладонями, зажмурилась. – Лучше я… Лучше я…
– Дана тронула ее руку и мягко сказала:
