стало нехорошо, и она оперлась о стену. Она и рада была выйти отсюда, но сил у нее не было. При мысли, что рожать ей придется здесь, среди пустых ведер и швабр, ей стало совсем плохо. А потом какая-то горячая волна обдала ее с ног до головы. Боль куда-то исчезла, в голове сначала зашумело, а потом совершенно прояснилось. Не веря своим глазам, она смотрела на верхний левый угол коллажа.
«Это бред! — подумала она, глядя туда. — Нет, это не то… Господи!»
Почуяв неизвестно откуда взявшиеся силы, она схватила швабру и с силой ударила по стене. Оттуда на нее посыпался дождь легких коробок и этикеток. Стоя под этим дождем, Юлька почувствовала еще одну схватку, особенно сильную. И опустилась на пол, сжимая в руке синюю коробку из-под «Бушерона».
Когда в комнатку ворвалась Ольга Петровна, страшно перепуганная исчезновением Юльки, та лежала на спине с открытой коробкой в руках и заливалась то смехом, то слезами.
— Не могу больше! — закричала она, увидев свекровь. — Рожаю! Везите меня скорей!
— Давайте, — махнула санитарам Ольга Петровна. Она помогла переложить Юльку на каталку. Вдруг ее глаза округлились. Она увидела коробку. — Это что… — начала было она, но тут же оборвала сама себя:
— Быстро! Она уже рожает!
И Юльку стремительно покатили по коридору. Ольга Петровна бежала рядом и все старалась взять у невестки коробку, которую та в полубессознательном состоянии держала крепко и отдавать не собиралась.
— Может, все же разожмешь руку? — услышала Юлька знакомый голос. Она приоткрыла глаза и обнаружила стоящего рядом Макса. Он был бледен и улыбался какой-то дурацкой счастливой улыбкой.
— А?.. — попыталась спросить Юлька о чем-то, медленно поворачивая голову. В углу возились две медсестры, и не было видно, над чем это они склонялись. Но Юлька знала, что то, в чем она сейчас нуждалась больше всего, было именно там, за этими белыми спинами.
Она жалобно шевельнула губами, и Макс понял.
— Мам, можно нам его поддержать? — спросил он Ольгу Петровну.
Та подошла взглянуть на Юльку:
— Молодец, Юлечка, все успешно! Дайте, дайте мне!
Она взяла на руки какую-то белую булочку и показала ее Юльке. Та вдруг залилась слезами. Коробка со стуком выпала из ее руки на пол. Макс поднял коробку.
— Это просто невероятно, — пробормотал он, открывая крышку и заглядывая внутрь. — Я не верил. Такого не бывает. Ты прочла это? — обратился он к жене.
Та кивнула, не поворачивая к нему головы.
Она смотрела на белую булочку, которая вдруг принялась кричать. Юлька протянула к ней руку. Ольга Петровна забеспокоилась:
— Нет, так не пойдет! — Она осторожно вернула Юлькину руку обратно. — Его надо в бокс. Да ты не бойся, я же за всем прослежу. А тебе надо спать, спать, мамочка.
Юлька проводила взглядом уносимую прочь булочку и наконец посмотрела на Макса.
Тот сосредоточенно изучал содержимое коробки. Потом он поднял голову и встретил взгляд жены.
— «Доченька, сходи в банк „Бутырский кредит“ и предъяви в восьмое окошко эту коробку. Вклад на пароль „Бушерон“, тебе на счастье», — наизусть процитировал он надпись на крышке. — Подкова на счастье, Юлька! Так и вышло!
— Я слышу, — едва шевельнула губами Юлька. Громко говорить она не могла. Она все еще плакала, и слезы заливали ее лицо с возникающей на губах улыбкой.
— Это послеродовой стресс, — пробормотал Макс, слегка отворачиваясь и часто-часто моргая. — Если, конечно, верить Фрейду!
