выстрелит в мента, все пропало…» – была единственная мысль. Она толкнула его руку, выпрямилась, увидела его лицо… Как будто что-то сильно толкнуло ее в грудь. Какой-то странный треск. Покачнувшаяся улица. Чувство безграничного изумления. Они все еще стояли лицом к лицу, но только потому, что ей некуда было упасть. Потом ее охватило чувство полной беспомощности. Она не могла больше стоять на ногах. Странное чувство – ничего не можешь сделать.
Что-то творится с тобой, с твоим сердцем, и нужно стоять очень осторожно, чтобы не упасть…
Она упала. На ее новом белом пальто показалась кровь.
В одном из кабинетов на набережной Орфевр сидели двое – инспектор и его помощник. Они курили и уныло смотрели в окно. В кабинете было невыносимо душно, инспектор в конце концов включил кондиционер.
– Ну что, вам по-прежнему не нравятся слишком простые дела? – спросил его помощник. – Ведь мы ее так и не нашли. А вы говорили, что найдем ее в тот же вечер. Домой она не вернулась.
– Значит, это она, – вяло ответил инспектор. – Лишний раз доказывает, что киска убила этого старого борова. Только за что? Хотел бы я знать… Его жена утверждает, что ничего не пропало.
– Бессмысленное убийство? – предположил помощник. – Она ненормальная, как все эти девчонки- модели.
– Если бы тебя слышал Мишель Леватон…
– А вам не кажется, что он что-то скрывает? Девчонка пропала бесследно. Никуда из Парижа не уезжала, мы проверили все вокзалы и аэропорт…
– А машины ты не проверил?
– Да, но в таком случае ее скоро найдут. Все данные разосланы. Ее трудно не заметить… – Помощник снова взял журнал и вгляделся в лицо на обложке. – Кстати, совершенно чокнутые глаза!
Зазвонил телефон. Инспектор поднял трубку, послушал, сказал:
– Давайте ее сюда. – И бросил помощнику:
– Ее нашли. Сейчас приведут.
– Где она была?
– В кафе. Сидела спокойно за столиком.
Помощник торопливо пригладил волосы.
– Что? – усмехнулся инспектор. – Хочешь ей понравиться?
– А вдруг повезет!
Ее ввели в кабинет двое полицейских. Она шла спокойно, не глядя по сторонам. Длинные волосы слегка спутались. На шее висел эмалевый образок на тонкой золотой цепочке. Одета она была, пожалуй, слишком легко для пасмурного дня – короткая юбочка, тонкая кофточка… Села на предложенный стул, уставилась в стену.
– Она не говорит по-французски, – сказал помощник, заглядывая в ее дело. Все сведения об Олесе сообщил им Мишель Леватон. – Знает английский.
– Ну так и допрашивай ее! – бросил ему инспектор. – Я по-английски не говорю.
Помощник радостно уселся перед Олесей, спросил"
– Как дела?
Она не ответила.
– Ты знаешь Бодо?
– Веди допрос по форме – предупредил его инспектор. – Иначе я тебе врежу Спроси, где она была вечером десятого сентября? И есть ли у нее алиби, выясни! И кто может его подтвердить?
Помощник задал Олесе все эти вопросы, но не получил ни одного ответа. Она по-прежнему смотрела в стену. Одно веко у нее немного подергивалось.
– Скажи девочке, что ей лучше заговорить, – посоветовал инспектор.
– Малышка, не надо так сидеть… – заявил ей помощник. – Мы тебе не сделаем ничего плохого. Отвечаешь на наши вопросы и идешь на свидание с твоим милым. У тебя есть парень?
– Скажи, что, если она будет молчать, мы ее отправим в камеру.
– Малышка, я не хочу, чтобы тебя посадили в камеру с разными шлюхами… Ответь мне, где ты была вечером десятого сентября?
Молчание Отсутствующий, замороженный взгляд.
– Может быть, она рехнулась с горя? – нерешительно предположил помощник. – Смотри, как она выглядит!
– Она не принимает наркотики?
– Леватон утверждает, что нет. Но она курит.
– Предложи ей сигарету.
Перед Олесей возникла пачка американских сигарет, но она даже не взглянула на них. Помощник огорченно закурил сам.
– Если она не заговорит, я пойду обедать, – устало сказал инспектор. – Мне пора что-нибудь съесть.
А она пусть посидит в камере.
– А что она делала в кафе?
– Мне сказали, что ела курицу.
– Молодец! – усмехнулся помощник. – Во всяком случае, она живая. А то я уже начал сомневаться!
– Спроси ее еще раз и пусть идет к черту!
– Маленькая, так ты будешь со мной говорить? – ласково обратился к Олесе помощник инспектора. – Я за тебя переживаю! Даю слово, с тобой ничего не случится! В конце концов, этот Бодо был не слишком привлекателен!
Она вдруг ухмыльнулась, на губах показалась кривая улыбка. Но по-прежнему – ни слова.
– Ладно, мы едем обедать! – в сердцах произнес инспектор. – Она у нас, и все в порядке. Не сомневаюсь, что через пару часов мы что-то услышим. Может, он был сексуальный извращенец.
– Тогда ей скинут срок. Хорошо бы!
– Не радуйся за нее Пошли.
Но прежде чем помощник встал со своего стула, Олеся подняла на него глаза и отчетливо сказала:
– Мерд.
– Что?!
– Она назвала меня дерьмом… – вздохнул помощник. – Я не пойду обедать, раз она заговорила. А голосок у нее приятный!
– Вот черт! Она что – говорит по-французски?!
– Мерд, – удовлетворенно повторила Олеся.
– Молодец… – радовался помощник. – Живая!
Честное слово, живая!
– Я хочу сделать заявление, – вдруг перешла на английский Олеся. – Записывайте.
Помощник изумленно уставился на нее, инспектор включил магнитофон.
– Вечером десятого сентября я убила Бориса Бодо, своего любовника. Без причин. Это все.
– Так дело не пойдет, малышка! – рассердился помощник. – Ты должна рассказать все подробно! Почему ты это сделала?
Молчание.
– Отвечай! Может быть, он мучил тебя? Издевался? Был с тобой жесток в постели?
– Нет, – был ответ.
– Ты себе сильно повредишь, если будешь так разговаривать! Давно ты знакома с ним?
– Несколько месяцев.
– Он вынудил тебя стать его любовницей?
– Нет.
– Он принуждал тебя? – повторил помощник вопрос, произнося его с нажимом, словно намекая. – Ведь он тебя принуждал?
– Нет.
– О Господи… Так ты сама хотела стать его любовницей?
